Не надо, папа! (СИ) - Тукана Эпсилон

Он задохнулся. Первые секунды ошибкой казалась Сарада, но с каждым толчком пульса Наруто чувствовал, что как раз Сарада была настоящей, а ошибкой было все, что после.

Память бешено рвалась вперед. Взгляды искоса, глубокие черные глаза. Мягкая челка, которую так приятно было убирать с лица, затем снимать очки, чтобы не мешались. Запах волос. Мягкие мокрые поцелуи. Жаркая пульсация и стук крови в ушах от ощущения близости… Наруто едва не захлебывался от этого потока счастья и боли. Он уже отвык от таких эмоций, а эмоций было много и все они были яркими: или глубоко ранили, или возносили до состояния эйфории, пусть и приглушенной памятью.

— Это не мог быть я, — бормотал он, словно в бреду. — Я же… Я люблю Хинату. Боруто…

Он огляделся кругом. Мирная тихая улица, залитая утренним солнцем, казалось, душила его невидимыми щупальцами. Стало страшно. Хината и Боруто показались ему нереальными, навеянными гендзюцу. Наруто хотел было побежать домой и убедиться, что все это не иллюзия, но не двинулся с места.

— Сарада, — выдавил он едва слышно.

Кьюби внутри загадочно притих, словно не придумал, что с ним теперь делать.

— Курама… Ты знал.

Лис ощетинился.

— Ты знал, — продолжал Наруто. — Знал и молчал. Почему, даттэбайо?!

Он не хотел плакать, но боли было слишком много, и она своими силами пробивала себе выходы наружу.

— Как я теперь приду к Хинате? Как посмотрю ей в глаза. Я ведь правда люблю их… Наверное… Этот, новый я, точно любит. Но старому все равно, ему просто больно. А теперь я и не новый, и не старый, а какой-то третий. Ч-черт!

Курама фыркнул.

«Попросишь Йондайме. Он снова запечатает тебе память».

Возможно, и правда стоило. Ради Хинаты и Боруто. Затолкать обратно весь этот океан боли и повесить на него надежный замок.

— Это чувство, когда пытаешься вспомнить и не можешь… Оно невыносимо. Пусть лучше болит…

****

Он не спал всю ночь. Лежал в одной кровати с Хинатой и боялся коснуться ее. Это казалось мерзостью — ласкать одну женщину, ничего не подозревающую о его внутренних разногласиях, и при этом думать о другой. Мертвой.

Наруто мелко дрожал, кутался с головой в одеяло и пытался распутать хаос своих воспоминаний. Он вспомнил не все, но теперь, когда у него в руках скопились оборванные концы множества нитей памяти, можно было разматывать их и восстанавливать воспоминания одно за другим.

Эта маленькая Сарада… Почему она была так похожа на его Сараду? Ее просто назвали в честь той… Нет. Она и была той. Та Сарада — дочь Саске и Сакуры. И вон она родилась снова.

Но она меня не помнит. Это уже другая Сарада, не моя. Даже несмотря на то, что та же самая... К тому же она совсем еще малая. А у меня Хината и Боруто… Черт…

Утром легче не стало. Дома каждая вещь хранила отпечаток заботы Хинаты. Порядок на кухне, приятные запахи, уютно обставленные столовая и гостиная. Наруто был окружен заботой, вкусной едой и лаской, но теперь, когда он пытался сравнивать свое прошлое и настоящее, понимал, что эта тихая стабильность не могла сравниться с тем ураганом чувств, который сорвал ему крышу в шестнадцать. Раньше он горел, а сейчас жизнь напоминала лужицу растопленного воска: она стала мягкой, теплой, безвкусной и наполовину неживой.

Завтрак не лез в горло. Наруто давился и поглядывал на суетящуюся у плиты жену.

Она — такая же неудачница, как и он, которая боролась со своей судьбой. Только ей он мог искренне признаться в своей слабости. У них было много общего. До недавнего откровения памяти он доверял ей полностью, хоть и не понимал до конца, как и она его.

Я люблю ее. Я… люблю ее?

Он тяжело вздохнул и вдруг поперхнулся, зашелся сухим кашлем. Хината оглянулась на него в беспокойстве. Наруто торопливо запил кашель горячим чаем, обжегся, но все же подавил очередной позыв и выжал из себя успокаивающую улыбку. Как только Хината отвернулась, снова тихонько закхекал.

Он ненавидящим взглядом сверлил овощи с рисом.

Нет. Я так не могу. Я должен ей сказать. Это… честно. Она заслуживает от меня честности, а не иллюзии счастья... лживой... ненастоящей... Да и я… Я не смогу поддерживать эту иллюзию.

Курама лежал на брюхе в своей распахнутой клетке и подпирал морду кулачищем.

«Да, ты никогда и не умел долго и убедительно врать. И что ты ей скажешь?»

Скажу ей… Черт, я не могу сказать ей, что люблю Сараду. Это… это…

«Ты даже выговорить не можешь это слово».

Потому что в моем запасе таких слов не водится.

Наруто представил во всех подробностях, как он рассказывает Хинате правду. Как она пугается и бледнеет, отводит свой прозрачный взгляд. Как растерянно взирает на них Боруто, когда они говорят, что расходятся.

Он имеет право на нормальную семью. Я никогда не хотел, чтобы мой сын рос как я. И эти Хьюга…

Наруто поморщился. Он с таким трудом добился права жениться на Хинате, а теперь она вернется обратно к клану и скажет «Наруто-кун меня разлюбил»? Ведь и пяти лет не прошло.

Я чувствую себя последней скотиной, хотя вроде бы и не виноват.

«Дожирай свой завтрак, скотина. Сейчас явится твой шурин и утащит тебя на миссию».

— Дожираю, дожираю… — пробормотал Наруто.

— Курама? — понимающе спросила Хината на его бормотание

Наруто снова чуть не подавился и промычал что-то в знак согласия.

Глава 204. Ветвь Резонанса: Осколок Игры

204

Хината готовилась ко сну. Плавно прохаживалась по комнате в шелковой рубашке, расчесывая длинные блестящие волосы. Наруто стоял в дверях и, затаив дыхание, наблюдал эту картину. В глубине души ему хотелось оттолкнуть старого себя, наглухо заколотить свою память и окунуться снова в запахи их спальни, мягкую гладкость тела Хинаты, вжимать в постель…

— Хината! — воскликнул он хрипло.

Она вздрогнула и обернулась. Наваждение разбилось.

— Наруто-кун?

Наруто с трудом подавил желание подойти к ней, потупился в пол и, глотнув воздуха, вновь посмотрел ей в глаза.

— Хината… Я все вспомнил.

Она почти не переменилась в лице, только слегка побледнела. Подошла к нему сама. Наруто, упираясь руками в дверной проем, подался назад, словно не желая, чтобы дистанция между ними сокращалась.

— Что ты вспомнил, Наруто-кун?

Жена остановилась совсем близко и посмотрела на него снизу вверх своими бледными бесцветными глазами. Мужество снова стало покидать Наруто.

Не могу ей сказать. Не могу!

Страшно было представить, что вот сейчас он скажет правду и от его слов мирная иллюзия счастья расколется раз и навсегда. Безвозвратно. Нельзя было говорить такие страшные вещи этому робкому нежному существу, доверившемуся ему целиком и полностью.

— Хината, я… — он закрыл глаза, избавляясь от нового гипнотического наваждения бьякугана. — Я вспомнил Сараду.

Хината рвано вдохнула. Скользнув по нему взглядом, отвела глаза. Наруто вдруг понял, что за эти краткие мгновения она успела оценить и его выражение лица, и то, как он прогибался в проеме, чтобы не прикасаться к ней… Дальше объяснять было незачем. Она и без того все поняла. Они продолжали стоять. Хината смотрела в пол, Наруто пялился на ее макушку, ожидая приговора. Думал, что она расплачется и убежит. Или рассердится, хоть и представить Хинату сердитой все еще мог с трудом. Но она проглотила горькую пилюлю, взглянула на него как ни в чем не бывало и вместо приговора снова прозвучал вопрос:

— Что будет теперь, Наруто-кун?