Роберт Джордан - Возрожденный Дракон
А затем Белоплащники попросту удрали прочь, некоторые из них при этом в панике побросали свои луки на землю, галопируя так, будто не кто-нибудь, а сам Тёмный угрожал расправиться с ними. Удирали все, кроме молодого офицера, который едва сумел подняться с земли. Сгорбив плечи, он уставился на Верин выпученными глазами, сверкая белками глаз. Лицо его и великолепный белый плащ были густо покрыты грязью, но он словно не замечал этого.
– Убей же меня, ведьма! – произнес он срывающимся голосом. – Ну, давай! Прикончи меня, как ты лишила жизни моего отца!
Айз Седай не обратила на него никакого внимания. Ее сейчас интересовали спутники, их состояние. Белоплащники, видно, тоже забыли про своего офицера, они исчезли, скрывшись за тем самым холмом, из-за которого выехали на дорогу. Все они остались в живых, но на командира ни один из них не оглянулся. И конь его ускакал вслед за ними.
Под разъяренным взглядом Верин медленно и нехотя Эгвейн отпускала саидар. Разрывать свою связь с нею девушке всегда было трудно. Но ещё более медленно угасало сияние вокруг Найнив. Она уже начала хмуро взирать на худое лицо Белоплащника, стоявшего перед ними, будто он был ещё в силах выкинуть какой-нибудь трюк. А Илэйн выглядела потрясенной тем, что она наделала.
– То, что вы сделали, – начала Верин, но должна была остановиться, чтобы перевести дух. Взглядом она охватила трёх молодых женщин разом. – То, что вы сотворили, – все это отвратительно! Айз Седай используют Силу как оружие только против Прислужников Тени, или в том крайнем случае, когда нет иного способа обороняться от неминуемой гибели. Наши Три Клятвы…
– Но они как раз и пытались нас погубить! – с жаром прервала ее Найнив. – Хотели убить нас или подвергнуть пыткам. Их командир уже отдал приказ…
– Но ведь мы… Мы вовсе не превращали Силу в оружие, Верин Седай! – Илэйн вскинула голову, но голос ее дрожал. – Мы не причинили вреда ни одному из Белоплащников, а умертвить их и не имели намерения. Разумеется…
– Не лови меня на словах! – Верин уже не могла сдержать свое негодование. – Когда ты наконец станешь Айз Седай – если, разумеется, у тебя хватит упорства добиться сего высокого титула, – то ты тоже, как все Айз Седай, будешь обязана подчиняться Трем Клятвам, однако даже от послушниц уже ожидают, что и они всею страстью души своей хранят верность драгоценным клятвам в любой миг своего пути.
– Но в таком случае что мы должны были делать с этим? – Найнив рукой указала на офицерика, все ещё стоявшего перед женщинами и обескураженного всем происшедшим. Кожа на лице Найнив натянулась, точно на барабане, гнев ее кипел, видно, ещё круче, чем бурлило негодование рассвирепевшей Айз Седай. – Он грозился взять нас в плен. Но промедление в пути грозило бы смертью Мэту, его необходимо как можно скорее доставить в Белую Башню, его и…
Эгвейн догадывалась, о чем Найнив не желает высказываться вслух. И мешок, не должен оказаться в чужих руках, он должен быть отдан самой Амерлин и никому другому.
Верин нехотя оглядывала Белоплащника.
– Дитя мое, – молвила она, – он всего лишь пытался нас запугать. Он великолепно понимал, что не заставит нас идти туда, куда нам не захочется, в противном случае забот у него было бы выше головы, что ему вряд ли пришлось бы по вкусу. Тем более это ему было не больно–то выгодно здесь, в двух шагах от Тар Валона. Поболтав с ним ещё несколько мгновений, я обвела бы беднягу вокруг пальца, проявив лишь терпение и упорство. Он бы с радостью попробовал убить нас из засады и преуспеть в сем, но ни один из Белоплащников, пусть у него и мозг помельче козлиного, не вздумает нападать на Айз Седай, коли ей известно, где он находится. Поймите теперь, что вы сегодня натворили! Каких небылиц наплетут про вас бежавшие воины, сколько вреда нам от этих баек будет!
Услышав, как Верин упомянула о засаде, Белоплащник побагровел и лицом своим, и шеей.
– В том, что мы не нападаем на силы, что учинили Разлом Мира, никакой трусости нет! – Слова выплескивались из него, как лава. – Вы же, ведьмы, желаете снова перевернуть весь наш мир, мечтаете услужить Темному!
Верин, уже не желая с ним спорить, только покачала головой. А Эгвейн вдруг захотелось одним махом исправить все допущенные ею ошибки.
– Я очень сожалею обо всем, что здесь произошло, – проговорила она, обращаясь к офицеру в перепачканном белом плаще. И поскольку речь ее была правдива лишь наполовину, Эгвейн радовалась тому, что она не связана ещё по рукам и ногам клятвой, приказывающей не произносить ни одного слова лжи, как были связаны все полноправные Айз Седай. – Все случилось не по моей воле, и я прошу вас меня извинить. Надеюсь, Верин Седай Исцелит все полученные вами ушибы. – Вояка при этих словах отскочил назад, будто она собиралась содрать с него живого кожу, и Верин громко хмыкнула. – Мы одолели нелегкий путь, – продолжала Эгвейн, – мы выступили в путешествие от Мыса Томан, и не будь я такой усталой сегодня, я бы не…
– Прикуси язычок, голубка моя! – выкрикнула Верин, а Белоплащник зарычал, точно разбуженный медведь:
– Мыс Томан? Это же Фалме! Вы все были в Фалме! – Отступив ещё на шаг назад, он вдруг наполовину обнажил свой меч. Лицо у него так исказилось, что Эгвейн не могла разобраться, собирается ли он атаковать путников заново или решил оборонить себя. Тем временем Хурин направил свою лошадь поближе к Белоплащнику, уже тронув рукой свой мечелом, но офицерик с узким личиком, впав в ярость, начал напыщенную речь, вместе со своей яростью выпуская на воздух и горячую слюну. – В Фалме погиб мой отец! Байар мне все рассказал! Это вы, вы, ведьмы, погубили его ради вашего Лжедракона! За это вы умрете! Я ещё увижу, как вас испепелит!
– Точно избалованный ребенок! – проговорила Верин, вздохнув. – Ничем не лучше мальчишек, у которых язык без костей, им бы лишь болтать что ни попадя. Ступай со Светом, сын мой, – напутствовала она Белоплащника.
И, не добавив более ни слова, Верин во главе своих спутников проехала мимо человека, посылавшего вслед путникам угрозы:
– Имя мое – Дайн Борнхальд! Запомните его, Друзья Тьмы! Я заставлю вас вспоминать меня с ужасом! Запомните, как меня зовут!
Как только крики Борнхальда у них за спиной умолкли, над всадниками, скачущими по дороге, воцарилось безмолвие. Они продолжали свой путь в молчании, пока Эгвейн не сказала, ни к кому как будто не обращаясь:
– Но я ведь хотела сделать как лучше…
– Лучше! – откликнулась Верин. – Ты должна выучить наизусть одно из главных правил: есть время говорить правду, а другое время – помалкивать, обуздывать свой язык. Собираешься прожить долгую жизнь и с честью носить шаль полноправной сестры – будь добра, усвой со тщанием все уроки, даже самые малые. Тебе не приходило в голову, что вести из Фалме летят быстрее, чем мы, спешащие за ними вслед?
