Андрей Легостаев - Трон Валузии
Она была податлива в его руках, как теплый воск, она стонала и переливалась в такт его движениям, а он, закрыв глаза, сражался — но мысли его были не здесь, в фургоне, куда проникал мягкий свет луны через откинутый полог, и даже не в Грелиманусе, куда лежал его путь.
Мыслями он снова был в своем дворце, в рабочем зале, решая важный государственный вопрос: где взять подходящую супругу? Говорят, у императора Зарфхааны дочки на выданье… Или поискать в Турании, где женщин воспитывают в строгости, приучая к покорности и богобоязненности, в отличие от вольнонравной Зарфхааны? Нет, лучше всего тогда уж будет взять в жены какую-нибудь красивую девушку из знатного валузийского рода, итак многие кричат, что варвар сидит на троне древней страны… В таком случае неплохо жениться на дочери какого-нибудь верного сподвижника, вон у бора-Баллина младшая дочь уже скоро невестой станет. Муром будет счастлив породнится с царем, для возвышения которого приложил столько стараний…
Она закричала уж слишком громко, вся изогнулась под ним, сладострастный стон перешел в какой-то почти звериный рык. Ногти, что в экстазе, царапали спину Кулла, вдруг впились слишком глубоко, оставляя за собой кровавые следы, тело женщины напряглось, словно вбирало в себя силу и энергию партнера.
Кулла словно молнией пронзило, пред внутренним взором вдруг встало хихикающее лицо Раамы.
Всю страсть как рукой сняло, Кулл открыл глаза, желая освободиться от ее объятий.
Она не переставала рычать. Ее лицо, искаженное гримасой страсти, было сейчас отталкивающим.
Но в следующее мгновение Кулл понял, что это не похоть так обезобразила лицо женщины, что-то другое.
И вдруг он увидел, что уши ее заостряются, волосы словно вбираются внутрь и на таком симпатичном лице прорезаются жесткие рыжие волосики и стремительно выползают торчащие в стороны стрелки тигриных усов. Пасть разевается во все возрастающем хрипе, который уже можно назвать тигриным рыком, жемчужные зубы на глазах превращаются в грозные клыки, а ногти все глубже впиваются ему в спину.
Если бы он промедлил хоть несколько секунд перевоплощение бы завершилось и ему уже не выбраться было бы из могучей хватки тигриных лап, а смертоносные клыки уже были нацелены ему в горло.
Еще не успев осознать, что происходит, Кулл рванулся из всех сил вбок, свалился с нее и, на ходу нащупав лежавший рядом с ним меч, буквально выпал из фургона, но тут же вскочил на ноги и отбежал на несколько шагов назад.
Рыже-полосатая стремительная тень метнулась к нему из фургона, но он уже был готов и смертельно опасный для него прыжок переродившейся хищницы был прерван подставленным мечом.
Тигрица упала, вырвав из рук Кулла оружия, и смертельно раненая, в последнем яростном движении набросилась на нагого и безоружного атланта. Тигрице оставалось жить какие-то минуты, но и в эти минуты она могла утащить за собой в небытие смерти своего обидчика. Не будь Кулл варваром, выросшим в горах дикой Атлантиды, так бы оно и случилось.
Но Кулл схватил приблизившуюся к его горлу пасть с оскаленными клыками, казавшимися желтыми в обманчивом свете луны, и стал рвать ее руками, как некогда медведям в скалах родной страны.
Противоборство двух природных сил — зверя и человека, двух начал — мужчины и женщины, закончилось в пользу атланта. Тигрица прорезала ночную тишину диким предсмертным ревом и свалилась бездыханной к ногам победителя.
Кулл опустил руки, тяжело дыша, ноги дрожали от напряжения.
Он убил тигра! Нарушил священное табу. Он никогда в жизни не сражался с тиграми, считая их братьями. Но и тигры никогда не нападали на него, уходя в сторону. И вот он убил тигра.
Нет, это не настоящий тигр, а волшебница, принявшая его обличье!
Он, в который уж раз, счастливо избежал неминуемой гибели, каких-то несколько мгновений решили все. Если бы не видение Раамы, сбившее ему равномерное движение, тигрица не лежала бы неподвижно у его ног, а рвала бы клыками куски его мяса, добираясь до сердца.
И вдруг он чуть не задохнулся от неожиданной и все равно запоздалой мысли — Брул! Он же пошел с другой женщиной в первый фургон!
Кулл подбежал к черной громадине и порывистым движением откинул полог первого фургона.
Он услышал только страстные хрипы. Напрягая глаза всмотрелся — там, в темноте, спиной к нему сидел человек на другом, равномерно двигаясь. И на спине этого человека — явно женщины, спину пикта он бы всяк узнал — появлялись черные полосы, которые Кулл не мог спутать ни с чем!
У нее метаморфоза едва лишь началась, он успел вовремя!
Кулл не задавался вопросом, почему у этой женщины превращение началось так поздно — может, эти волшебницы могут перевоплощаться в тигриц лишь во время оргазма, а любовные игры у Брула затянулись, в отличие от всегда прямо шагающего к цели атланта.
Кулл одним движением запрыгнул в фургон, подбежал и схватил женщину мертвым захватом за горло, второй рукой обхватил за полную грудь и стащил с распластанного на спине и закрывшего от наслаждения глаза пикта.
Тот, почувствовав неладное, мгновенно схватил меч.
— Брул это я, Кулл! — забыв о всяческой конспирации закричал атлант.
— Ты что обезумел? — разгневанно проорал пикт.
— Я спасаю тебе жизнь. Помоги мне выволочь ее наружу.
Женщина в руках Кулла нечленораздельно ревела и хрипела, пытаясь освободиться от мертвой хватки атланта.
Вдвоем они вытащили ее на свежий воздух и за руки и за ноги подтащили к потухшему костру. Кулл, как и Брул, был обнажен — некогда одеваться, если другу угрожает смерть. Но меч свой из убитый хищницы он выдернул и даже успел прихватить ножны. Забавное зрелище — нагой царь с ножнами на боку. Но кто мог видеть его сейчас?
Женщина уже не вырывалась, обвисла бессильно в его руках и уже начавшие заостряться уши в свете луны стали приобретать прежнюю изящную форму. Видно, дурацкая мысль, что они превращаются лишь во время плотской любви, была близка к истине.
— Разожги костер, Брул, — попросил Кулл.
— Да что случилось? — не выдержал старый преданный друг. — Ты сошел с ума?
— Ладно, — стараясь успокоиться, произнес Кулл. — Принеси веревки, ремни, что угодно, свяжем ее, потом все объясню.
Брул покачал головой, но, за долгие годы привыкший доверять Куллу, выполнил просьбу. Кулл крепко-накрепко, зная какова сила тигров, связал бесчувственную женщину. Брул тем временем разжег костер. В ярком свете пламени никаких изменений у нее было уже незаметно.
Она, не открывая глаз, тяжело вздохнула.
— Ты мне объяснишь, что происходит или нет? — потребовал ответа пикт.
— Пойдем, — кивнул атлант, — сам все увидишь.
