Артем Тихомиров - Дом под дождем
Карл и его мать о чем-то спорили. Карл отбивался от ее нападок. Элания настаивала на том, чтобы он прекратили заниматься чем-то, чего мы пока не знаем. Чем?
Мой друг планировать совершить что-то, что отразилось бы на всей жизни Ветряной Мили, коснулось бы всех домашних, всей семьи. Не поэтому ли он умер за три дня до своего тридцатого дня рождения? О чем Карл хотел рассказать мне? Какая помощь ему требовалась?
Расскажи он мне в письме более подробно…
Способ убийства и его обстоятельства казались мне по-прежнему абсурдными. Средь бела дня, не оставив следов, но зато разыграв преступление как отвратительный спектакль с целью подставить другого. Я начал склоняться к мысли, что дело не обошлось без чар. Скаттерхолл согласился.
Но самое интересное это то, что у Элании есть тот же самый знак на ноге, что и у ее сына.
– Ваше мнение, дражайший Скаттерхолл.
– Вероятно, от нас скрывают некую семейную традицию. Помните о сущности знака! Оберег. Защита. Исходя из этого, я могу предположить, что не только Карлу поставили это тавро, но и другим членам семьи. Вероятно, печать наносилась в детстве. Делалось это родителями с целью защитить детей – вероятно, у Эрны тоже есть тайвор. Элания не из Сэдлфортов, и это самое интересное… Возможно, Драуф и заставил ее заклеймиться.
– Следовательно, между ними были довольно-таки доверительные отношения, – сказал я. Мне было слышно, как со скрипом открываются потайные двери, о существовании которых мало кто знает. Скаттерхолл, светлая голова! Он идет в совершенно верном направлении. – Когда Элания вошла в семью, Драуф посвятил ее в курс дела… Либо сделал он это раньше, до свадьбы… Предположим! Значит, Элании известно о том, чем занимался старый граф. А может быть, не только известно, но и…
Скаттерхолл вскочил и забегал по комнате.
– Ничего подобного мне еще не попадалось! – воскликнул он. – Графиня! Графиня!
Я еще не совсем понимал, куда клоню сам и куда клонит чародей.
– Она знала обо всем, господин Хрофт. Знала историю Ветряной Мили! Вы сказали, что жена Драуфа была равнодушна к магии и ко всему, что связано даже просто с книгами! Так оно, вероятно, и было – до появления Элании. Мы ничего не знаем о ней! Кто она? И меня, как волшебника, занимает и другой вопрос: имеет ли графиня склонность к магическим талантам? Если мы на минуту допустим такую гипотезу: Драуф и Элания были заодно? Он посвятил ее в свои дела, и происходило это, вероятно, за спиной Рудхора, который отличался, по вашим словам, меланхоличностью и отсутствием любопытства…
– Продолжайте, – сказал я, раскуривая трубку, – мне хочется услышать продолжение своих рассуждений со стороны…
Скаттерхолл чуть не взвился под потолок от оказанной ему чести. Наверное, думал, что я взял его в ученики. Не возьму. Ему это просто не нужно.
– Предположим, Рудхор весь пошел в свою мать, которой не было ни до чего дела. Драуф опасался, что его дело – занятия магией – пропадет с его смертью. Некому было передать непосредственно все то, чего он достиг.
– А Карл и Эрна?
– Откуда Драуфу было знать в первое время, что появятся дети и кто они будут? – спросил чародей. – Нет, на его месте и я бы не стал рисковать.
– Согласен.
– И тогда, в один прекрасный день вместо Рудхора магией начинает заниматься Элания. Делает она это тайно – и от мужа, и от свекрови! Драуф не удовлетворился теми книгам, которые вероятно уже были в распоряжении Сэдлфортов, и приобретает новые. Библиотеку какого-то чародея. Эту библиотеку он держит в подземной комнате. Элания знает об этой комнате. Она становится магом, но до сих пор скрывает это от большинства домочадцев.
– Кроме Карла, конечно.
– Да, кроме Карла.
– Я не думаю, что тайвор есть у Эрны, – сказал я. – Эрна не скрыла бы такое от меня… Я уверен, хотя доказательств у меня нет. Скорее знак есть только у тех, кто занимается магией. Был он у Торофура, был у Драуфа, есть у Элании, был у Карла. Мать сама заклеймила сына, когда пришло время. Не без помощи деда, вероятно. Тогда он был маленьким…
– Согласен. У Эрны не нашлось магического таланта, даже самого слабого, – сказал чародей. – Но почему огр ничего не сказал вам о графине? Неужели и он ничего не знает?
– Уверен, он рассказал мне не все. Я допрошу его снова… Но что насчет Динга и его отца, Кемдора? А Кира Сэдлфорт, которая покончила с собой? Как можно связать их с нашими теориями?
– Надо крепко подумать, – сказал Скаттерхолл.
Появилась Уна и позвала нас на обед. За разговорами мы пропустили время. Мне не хотелось присоединяться к скорбному обществу, для которого я был изгоем, но дело есть дело. Нужно выведать, какие настроения царят сейчас среди Сэдлфортов.
Глава 19
Они все были в черном, молчаливые и сдержанные. Как только мы с Скаттерхоллом вошли в столовую, в воздухе сразу стало на десять градусов холоднее. Представление волшебника много времени не заняло. Динг усмехнулся, Кемдор потупился в тарелку, подражая своей молодой жене, а Элания с Эрной в открытую проигнорировали приветствие гостя. Эрна избегала смотреть в мою сторону. Надеюсь, она не посчитала себя отвергнутой после нашего ночного разговора? Или ей было стыдно за то, что она сказала мне, чужаку?
Я поинтересовался, где Рудхор.
– У него разыгралась мигрень, – сказала Элания.
– Ваше дело, господин ищейка, искать убийцу, а не заботиться о здоровье хозяев, – сказал Динг. Меня обдало волной яда.
– Часть моей работы – защищать людей от злодеев, – ответил я.
– Зря вы так стараетесь, – выплюнул Динг, – вам здесь никто не заплатит за вашу благородную миссию!
Эрна подняла на Динга глаза, полные ярости. Ее губы побелели. Элания сделала неопределенный жест рукой.
– Динг, попридержи свои комментарии, – сказала она.
– Вот именно, – подал голос Кемдор.
– На правду обижаетесь, уважаемые господа, – усмехнулся Динг.
– Я расследую это дело потому, что Карл был моим другом, а не из-за гонорара! – сказал я.
Динг едва ли не оскалился как бешеный пес.
– О да, конечно! Благородный рыцарь, совершающий подвиги во имя идеи… Но Карлу это вряд ли поможет воскреснуть… Что скрывать. Все это знают. И если вы еще не догадались, господин ищейка, то я скажу. Здесь никто Карла не любил. Все считали его чокнутым. Ненормальным! Что ему было до всех здесь сидящих? Мой дражайший братец охотно менял наше общество на общество каких-то гнусных книжонок, целыми днями торчал то в студии, то в кабинете. И постоянно прятал свои художества… – Динг засмеялся, поднимая бокал с вином. – Наверняка бедняге было стыдно за свою бездарную мазню. Все, что он показывал, годилось разве что на вывески для кабаков. Карл был бездарем и тупым лентяем!
