Пола Вольски - Белый трибунал
Он продолжил странствия по улицам, наугад отыскивая путь в трущобы, где смог бы затеряться среди подобных ему жалких нищих. Кривой узкий переулок вывел его к лачугам, затерявшимся среди мусорных куч. Вонь отбросов и нищеты отравляла воздух, но после крепости Нул и это казалось роскошью.
Переулок упирался в захудалую улочку Медников, окаймленную домами, выстроенными еще в прошлом веке. В конце ее обнаружилась видавшая лучшие дни таверна под названием «Бочонок». Ее название что-то напоминало Треду, но он не мог вспомнить, где слышал его. Зато с первого взгляда определил, что отыскал то, что нужно — место достаточно жалкое, грязное и вонючее, чтобы вытерпеть его присутствие.
Внутри он нашел скучавшую в одиночестве хозяйку — остроглазую женщину лет пятидесяти с острым носиком, выдающимися желтыми зубами и дешевым розовым бантом в подозрительно густых рыжих кудрях. При виде Тредэйна она прищурилась, и он поторопился выставить вперед ладонь с горстью медяков. Хозяйка кивнула, и колдун уселся за шаткий стол у самой двери.
— Пиво-вино-прозрачную? — привычно отбарабанила хозяйка.
— Еды, — попросил Тредэйн.
— Еще рано. Ужин после пяти.
— Есть же у вас хоть что-то, — возразил он и заметил, как нахмурилась женщина, заслышав его благородный выговор и странно звенящий от долгого молчания голос.
— Хлеб. Масло. Сыр. Соленые бобы. Холодные сосиски, если заплатишь сверх обычного.
Тредэйн кивнул, расплатился, и она принесла еду вместе с бутылкой дешевого красного вина, после чего скрылась за прилавком и оттуда уставилась на него немигающим взглядом, опустив подбородок на ладони.
Тредэйн скоро забыл о ней. Он утолял голод. Простая бедная трапеза представлялась ему пиршеством. Вино, отдававшее уксусом, поражало дивным ароматом. Он припомнил, что дома за столом ему подавали только воду, чуть подкрашенную вином. Это было первое в его жизни неразбавленное вино.
Голод отступил, и его место заняли изгнанные на время мысли. Первая из них была: «Что дальше?»
Куда идти? Что делать? Первое напрашивается само собой — привести себя в человеческий вид, чтобы свободно передвигаться по городу, не привлекая внимания.
А потом?
Перед глазами снова закружились лица: ЛиГарвол, Эстина, Квисельд… и другие. Его снова душила и обжигала ненависть. Тредэйн машинально отхлебнул вина. Не помогает. Только разжигает огонь. Отодвинув бутылку, он попросил у хозяйки воды.
— Насос на заднем дворе, — сообщила она, не шелохнувшись.
Пока что ему не хотелось двигаться с места. Да и вряд ли вода, как бы холодна она ни была, погасит сжигавшее его пламя — на это способно только действие. Действие. Тредэйн задумался. Возможностей немало, и весьма соблазнительных. Сила, купленная дорогой ценой, позволяла осуществить почти любую.
Я дам тебе силу наказать виновных и врагов твоей семьи.
Голос Ксилиила вспыхнул в памяти.
Справедливость. Неплохое предложение, хотя цена все-таки высоковата. Справедливое возмездие этим троим, особенно ЛиГарволу. Это цель, ради которой стоит жить.
Он этого добьется. За уплаченную цену он получит все, что только возможно.
Удивительно, как воодушевила его эта мысль. Жар мгновенно улегся. В душе воцарился покой.
Но багровое пламя еще горело на краю сознания. Чтобы отвлечься, Тредэйн внимательно осмотрелся и приметил желтый листок бумаги, смятый и брошенный на соседний стул. Подобрав комок, он развернул его и увидел черный оттиск гравюры. Картинка с печатной подписью в узорной рамке. Какое-то объявление? Тредэйн всмотрелся, и вдруг заинтересовался.
Картинка — вернее, карикатура — изображала тринадцать мужчин, сидящих за обеденным столом. Все они были одеты в просторные белые мантии. Черты каждого лица были намеренно утрированы, но Тредэйн узнал только одно. Он не видел ничего, кроме знакомого длинного подбородка, прямого носа и глаз под тяжелыми веками. Судья ЛиГарвол. Стол был уставлен тарелками и блюдами, занятыми крошечными особняками, складами и лавками. Тредэйн нашел среди них особняк ЛиТарнгравов, узнал еще два здания — дом ЛиЗауберов и гостиницу «Красный грач». Все здания были помечены эмблемой трезубца — знаком конфискации Белым Трибуналом. Посреди стола стояла большая супница в форме котла, в котором корчились человеческие фигурки. Один из пирующих, весело скалясь, разливал по тарелкам суп. Другой нарезал тонкими ломтиками разукрашенный павильон Фрессхайма. Верховный судья ЛиГарвол деловито нацелился ножом и вилкой на купол дворца дрефа. Надпись под картинкой гласила: «С наилучшими пожеланиями знаменитым гурманам Белого Трибунала, с их неутолимым аппетитом к справедливости».
Внизу стояла дата. Тредэйн не мог отвести от нее взгляда Тринадцать лет, подсчитал он. Тринадцать лет прошло с той ночи, когда Солдаты Света вошли в дом его отца. Ему уже двадцать шесть. Полжизни прошло в тюрьме.
Стоило только задуматься об этом, и ярость прорвалась бы наружу. Нужно подумать о другом. Этот памфлет, несомненно, заслуживает внимания. Тред снова взглянул на листок. Красиво задуман, искусно выполнен, даже не без юмора — черного юмора — и опасен, как удар молнии. Если положение дел не изменилось за последние тринадцать лет, этой картинки вполне достаточно, чтобы отправить художника в котел. Не спастись и владельцу заведения, где будет обнаружен этот шедевр. Тредэйн украдкой взглянул на хозяйку. Та по-прежнему разглядывала его и прекрасно видела, как он поднял бумагу, но не выказывала ни малейшей тревоги. Может, она не знала, что это за листок? В конце концов, намек в подписи не совсем прозрачен, а большинство горожан неграмотны. Хотя карикатура понятна и без слов…
Нет, женщина явно не представляла, что у него в руках. Она поймала его взгляд и равнодушно заметила:
— Неплохо, а?
Тредэйн едва не бросился бежать прочь из «Бочонка», но сумел сдержаться и даже спросил охрипшим голосом:
— Вы это видели?
— Ясное дело, — хихикнула та. — Этот неплох, но мне попадались и получше. Видал тот, где все тринадцать лет по воздуху на собственном пуке, а внизу, зажав носы, разбегаются горожане? Вот это было здорово, то-то я посмеялась. Видал, нет?
Тредэйн покачал головой.
— Жаль. Ну а «Черный Трибунал» видел? Где они все вроде ворон в черных перьях?
— Нет.
— Да его же все видели! — она недоверчиво взглянула На Тредэйна.
Меня давно не было в городе. — Взгляд хозяйки не смягчился, но он добавил:
— Эти листки могут довести вас до беды.
Женщина пожала плечами.
— Вот, — Тредэйн протянул ей листок. — Лучше сожгите.
— Не стоит беспокоиться.
