Линн Абби - Мироходец
— Ну-ну, успокойся.
Внезапно перестав плакать, Созинна выпрямила спину. Она делала то, что умела делать лучше всего, — сидеть и ждать. Стало ясно: женщина приготовилась к смерти.
Ксанча сама не раз стояла на краю гибели, но никогда не сдавалась вот так просто. Закипевшая злость придала ей сил, и фирексийка одним рывком подняла Созинну на ноги.
— Хватит! Ты ведь не хочешь умирать! Подумай о Кенидьерне. — Ксанча потрясла ее за плечи, но никакой реакции не последовало. — Да никакое это не совершенство! — взорвалась фирексийка.
Созинна медленно опустилась на землю, а Ксанча развернулась и пошла прочь. Но не прошла она и десяти шагов, как ее озарила внезапная догадка.
— Ты знала! — вскричала она. — С самого начала ты все знала и ждала этих арх-черт-знает-каких-ангелов! Меня бросили умирать на этом проклятом острове. А если я выживу, они должны убить меня, верно?! А ты? Тебя послали проследить за этим?
— Нет! — Ксанча впервые услышала, как та кричит. — Я не хотела, чтобы они прилетали!
— Почему же? Разве ты не хотела поскорее вернуться к своему ненаглядному Кенидьерну?!
— Разве ты еще не поняла? — задыхалась Созинна. — Я не могу вернуться во дворец!
— Это еще почему? О нас забыли?
— Потому что… Я не хотела, чтобы ты просыпалась. Пока ты спала, ты не могла использовать свое черное колдовство. Именно оно привлекает архангелов… Но, с тобой так трудно…
— Со мной было бы значительно легче, — нарочито вежливо произнесла Ксанча, — если бы с самого начала я знала всю правду.
Она уселась напротив Созинны и вопросительно взглянула на собеседницу.
— Кенидьерн… — начала женщина.
— Ах да, Кенидьерн… — фирексийка вздохнула и закатила глаза. — Он ведь воплощение идеала…
— С тобой очень тяжело… В тебе говорит черная мана. Так сказала бы Госпожа.
— Я ничего не знаю о черной мане, но не буду спорить с мнением твоей драгоценной Госпожи. Продолжай, пожалуйста, пока у нас еще есть время.
— А как его может не быть? — искренне удивилась Созинна.
— Просто продолжай, — с расстановкой проговорила Ксанча, еле сдерживая злость.
— Госпожа всегда улыбалась, глядя на нас с Кенидьерном. Она никогда не разделяла сестер и ангелов. Нас пригласили во дворец, но прежде, чем мы успели туда перебраться, Кенидьерна отослали с поручением, а меня выбрали сопровождать тебя. Я не возражала, — быстро проговорила Созинна, перехватив насмешливый взгляд Ксанчи. — Служение Госпоже для меня великая честь. Все мы знаем, что она не жалеет сил ради царства.
Было бы верхом неблагодарности подвергать сомнению ее решения… Но я не могу поверить, что она могла так поступить…
— Как? Бросить меня здесь умирать, или забыть про нас обеих?
Созинна испуганно взглянула на фирексийку.
— С тобой очень тяжело… Ты во всем видишь только плохое…
Такой вывод удивил Ксанчу.
— Ты не смогла бы стать сестрой или ангелом, но, если бы Госпожа спросила мое мнение, я сказала бы ей, что из тебя получится великолепный архангел… Я самая молодая из сестер, но Госпожа приблизила меня к себе и вполне доверяет моим советам… — На секунду задумавшись, Созинна тихо добавила: — Она не могла отослать меня, даже не объяснив…
— Тогда почему она не ищет тебя? Разве она не заметила, что ни тебя, ни Кенидьерна нет рядом?
В глазах женщины опять показались слезы:
— Ты задаешь такие вопросы… Никогда раньше я не обсуждала решений Госпожи… пока не встретила тебя….
Ксанча удивленно подняла брови. Беспомощный тритон менялся прямо на ее глазах.
— Боюсь даже представить. — Голос Созинны задрожал. — Но возможно, Госпожу обманули те, кто завидовал нашему с Кенидьерном счастью? Нет, — простонала она, — я не должна думать об этом!
— А может быть, твоя Серра не такая уж совершенная?
— Нет! — Сестра взмахнула раненой рукой и даже не поморщилась от боли. — Как я могу плохо думать о Госпоже?! Я же не знаю, искала ли она меня. В любом случае я не могу вернуться во дворец, пока мое сердце не очистится от дурных мыслей. Кенидьерн пропал… Он непременно нашел бы меня, а раз его нет…
Ксанча смотрела на побуревший рукав платья Созинны и понимала, что, если так пойдет дальше, Сестра погибнет от потери крови.
— Не отчаивайся. Может быть, он прямо сейчас ищет тебя. Сколько здесь островов? Тысяча? Десять тысяч? Подумай, каково ему будет, когда он найдет тебя мертвой?
— Но мы не можем вернуться во дворец!
— Теперь ты просто обязана туда вернуться.
— Вряд ли мне там будут рады… — Созинна вытерла слезы.
— Черт побери! — взорвалась фирексийка. — И после этого ты говоришь, что со мной тяжело?! Твоей Госпоже лгут ее же придворные, они бросили тебя умирать, разлучили с возлюбленным, а ты не хочешь вернуться и раскрыть их заговор?! И все потому, что твои враги не будут тебе рады… — у Ксанчи не хватало слов, чтобы выразить свое возмущение.
— Они не враги.
— Враги, — уверенно мотнула головой фирексийка. — Каждый, кто желает тебе зла, — твой враг. И уж если ты решила расстаться со своей жизнью, то сделай это на благо своей Госпожи. Нам нужно пробраться во дворец и рассказать Серре всю правду. Урза поможет нам.
Ксанча вовсе не была уверена, что сможет сдержать последнее обещание, но после ее слов Созинна заметно приободрилась, и уже этого казалось достаточно.
— Это трудно, — уже не так обреченно проговорила женщина.
— Зато правильно. — Ксанча поднялась и протянула Сестре руку.
— Но я не знаю, где находится дворец, только ангелы знают.
Фирексийка присвистнула.
— И он не рассказывал тебе, как туда попасть?
— Мы никогда не говорили об этом, — пожала плечами Созинна.
«Да о чем вы вообще разговариваете?!» — в сердцах возмутилась Ксанча, но вслух ничего не сказала. Она внимательно разглядывала остров, парящий над ними и грозящий вот-вот раздавить их.
— Пора выбираться. Знаешь, когда-то давно я жила в мире, где над головой тоже постоянно что-нибудь висело. — Ксанча вспомнила небо Четвертой Сферы. — Так что это уже начинает меня раздражать.
Созинна поднялась и посмотрела на раненую руку, которая снова начала кровоточить. Фирексийка сочувственно улыбнулась и кивком пригласила спутницу следовать за собой. Преодолевая слабость, шаг за шагом, она приближалась к краю острова и размышляла о том, что сила, создавшая это скопление парящих в небе кусков земли, сродни той, что образовала восемь сфер Фирексии. У Ксанчи накопились вопросы, ответить на которые мог только Урза. Если, конечно, они когда-нибудь встретятся.
Пора было выпускать летающий шар. Мысль об этом снова скрутила внутренности фирексийки невыносимой болью, и ей пришлось согнуться пополам, а затем даже опуститься на одно колено.
