Наталья Ткаченко - Принцесса. Как стать королевой (СИ)
— Вот что, — хлопнула я рукой по столу, и прикорнувший рядом потомственный первый королевский секретарь, вчера до поздней ночи присутствовавший на очередном совещании, подскочил и схватил выпавшую было из ослабевшей руки перьевую ручку. — Пока что единственное решение: пригласить сюда этих троих. А потом подождём и будем действовать по обстоятельствам.
— Хорошо, — кивнул мой верховный советник и обернулся к секретарю: — Напишите стандартное обращение: «До Моего Величества дошли слухи, позорящие ваш честный род…» и так далее. Не забудьте упомянуть про то, что они связаны с Её Величеством узами вассалитета, и конечно, она помнит об этом и не верит столь гнусным наветам, но желает, чтобы они подтвердили свою верность короне. Даёт им неделю на то, чтобы добраться до столицы, и так далее и тому подобное.
Секретарь всё это время сосредоточенно кивал, с пулемётной скоростью перенося слова Лада на бумагу.
— Отлично, когда будет готово, перечитаешь и подпишешь, а господин канцлер, — уважительный кивок в сторону сухого, высокого и прямого как палка старика, которого я почему-то чуточку побаиваюсь, может, из-за предельно строгого выражения длинного лица, — поставит печать. Желаете что-нибудь добавить, Ваше Величество?
— Нет, — покачала я головой. — Совещание окончено.
Все стали подниматься, а Лад поспешил ко мне:
— Прибыли губернаторы пограничных городов из тех, кто не мог оставить свой пост раньше или у кого не работали зеркала. Кстати, поставить новые зеркала, смета и всё такое, — Лад чиркнул что-то в возникшем из воздуха блокноте. — Этим я займусь сам, потребуется только твоя подпись и разрешение на выдачу денег из казны. А сейчас — аудиенции и присяги.
Аудиенции я ненавижу. Во-первых, потому что не выношу, когда на меня пялятся то как дети на новую куклу, то как фанаты панк-рока на Киркорова. Да и просто не выношу, когда на меня пялятся! Во-вторых, ужасно утомительно повторять одни и те же фразы и ещё каждому улыбнуться — к концу дня у меня серьёзно начинают болеть уголки рта. В-третьих, меня разряжают как куклу: парадное платье, мантия, корона… и всё это весит килограмм тридцать! Хорошо хоть большую часть времени я сижу на троне, но, принимая присягу, обязана встать и сделать шаг, а потом наклониться, причём так, чтобы проклятая корона не съехала на нос, и позволить приносящему эту присягу вложить свои ладони в мои — то есть и подхватить пресловутую «шапку Мономаха», если что, не получится. То, что я до сих пор не засветила этой короной по носу какому-нибудь присягающему — это просто чудо. Существует и, так сказать, повседневный вариант: симпатичный и лёгкий обруч с зубчиками, но его я надеваю едва ли не в два раза реже — жизнь у меня сейчас почти круглые сутки официальная.
Смиренно проведя девять аудиенций и со вздохом облегчения услышав, что на этом всё, и вообще, наступает перерыв на обед, я стянула корону, вручила её очередному хранителю, приняла из рук хранительницы обычный обруч и радостно поспешила в свои покои. Пользу от пяти камеристок я поняла очень быстро: делай я всё сама и постепенно, ни за что не управлялась бы за указанное Ладом время. А так меня подхватывал вихрь, сметал прочь платье и мантию, надевал другое, подправлял макияж и выдавал, посвежевшую и изменившуюся соответственно протоколу, через установленные семь минут.
Если вы думаете, что обед — это приятный перерыв в королевской жизни, то вы глубоко ошибаетесь. Потому что не знаю как вам, а мне не нравится обедать под взглядами ста пятидесяти пар глаз. Вы спросите, откуда столько? А посчитайте всех придворных и гостей, которые приехали присягать законной королеве! Причём мой стол ещё и находится на возвышении, так что меня отовсюду видно. И сидеть за ним могут только члены королевской семьи, иными словами — только Иптазээ и Федька. А вокруг нас суетятся виночерпии, хлеборезы, дегустаторы и прочие. В первый раз мне кусок в горло не лез, но вскоре я поняла, что с моей нынешней активной жизнью надо заботиться о нужном количестве калорий.
Ели мы обычно молча — у Федьки такой принцип, я постоянно была ужасно голодна, а Иптазээ всё время думала о своём. Она вообще оказалась очень скрытной, я так ничего о ней и не узнала, кроме того, что имя у неё такое странное, потому что она наполовину исмерянка. Ко мне она относилась как тётушка к племяннице: благожелательно, но не более того. И вообще, мне казалось, ей действительно хотелось оказаться подальше от столицы, не входить в Чрезвычайное правительство и вообще продолжить свои изыскания в области теоретической магии. Но Лад, уж не знаю, как, уговорил её остаться и помогать. Иптазээ много помнила из законов и дворцового этикета, Лад восхищался её умом и дальновидностью. На Главном Совете она редко брала слово, но на Тайном (хотя какой он тайный? Все знают, что ночью собирается узкий круг избранных: я, Федька, Лад и Иптазээ — и обсуждает то, о чём не договорили днём) Иптазээ словно оживала и делала очень полезные замечания. Мне даже приходила в голову крамольная мысль, а не было бы лучше для королевства, если бы она была королевой, а не я? А Лад бы остался её верховным советником, и эта пара уж точно лучше бы справлялась, чем мы с Федькой. А я бы ушла на Грань к Адрею… Мечты, мечты! А впрочем, под десерт очень хорошо мечтается.
Всю вторую половину дня я провела за государственными делами. Перед сбором Тайного совета у меня выдалось сорок пять минут свободного времени — именно столько отмерил Лад.
— Сними, пожалуйста, блок, — попросила я.
— Слава, — начал Лад, но я не дала закончить:
— Хочу сходить к Гверфальфу. Устала, как собака…
Ненавижу кривить душой. И пусть всё сказанное — правда, но Лада я всё равно обманываю, и от этого мне порядком неприятно.
— Хорошо, — согласился Лад. — Только не задерживайся.
— Конечно, — кивнула я. — И с Фёдора, пожалуйста, тоже.
Лад подозрительно на меня посмотрел.
— Хочу всё же попытаться заставить его подружиться с хаклонгами, — пояснила я. — И пусть он учится сам перемещаться, не таскать же мне его за собой?
— Я ослаблю блок, — принял соломоново решение Лад и усмехнулся: — На перемещение хватит, на самозащиту в случае чего тоже, а на новый ураган «ФедОра» — уже нет.
Я ухмыльнулась: это с моей лёгкой руки сюда перешла мода называть тайфуны женскими именами. Как был этому «рад» братишка, лучше не упоминать…
— Ладно, через сорок пять минут буду здесь, — кивнула я, беря дующегося брата за руку.
— Через сорок, — уточнил Лад.
— Хорошо, — вздохнула я. — Фёдор, приготовься. Туда я тебя перенесу, обратно — сам.
