Константин Нормаер - Сезон колдовства
Впрочем, все может развиваться и по иному сценарию. Перегрины вполне способны отдать отступника на откуп Ордену благочестия. Как бывало и раньше. Таким образом высокие умы избавятся от проблемы, а инквизиция отчитается об искоренение очередного мракочада.
Мы миновали ручей и вышли на узкую тропу, которая тянулась вдоль небольшой горы.
— Скажи, а ты можешь сотворить со мной нечто похожее? — я указал на лицо поводыря.
— Зачем это тебе? — удивилась она.
Я не стал ничего отвечать, только кивнул в сторону города.
— А, ты о твоих прозорливых дружках, — догадалась поводырь.
— Да, — кивнул я. — Если быть до конца откровенным, мое положение сейчас хуже, чем у сбежавшего каторжника.
Она покосилась на шрам, который зиял на моем выбритом затылке.
— Клеймо Пыльных странников?
— Что-то вроде того.
— А как же твои хитроумные штуковины?
— Выбросил, все до единой, — развел я руками.
На лице поводыря возникло удивление.
— Без них сложнее будет напасть на мой след, — объяснил я. — Осталось только слегка изменить внешность, и путь в город нам открыт.
— Если ты думаешь, что я способна по десять раз на дню творить ворожбу, то ты полный осел! И попробуй убеди меня в обратном, господин моменраг! — сверкнула взглядом проводник.
Я остановился, внимательно смерил недавнюю старуху пристальным взглядом и осторожно спросил:
— Так ты колдунья?
— Была когда-то… Только не начинай читать мне проповеди. Побереги мой слух! — В один миг она сделалась мрачнее тучи. — Как найдется время, обязательно покаюсь перед Всевышним. Но уж точно не перед тобой!
— И за какую немилость тебя сделали поводырем? — осторожно спросил я, заранее зная, что ответ вряд ли что-то изменит.
Но так его и не услышал.
— Даже мертвец имеет право на один скромный секрет, — успокоившись, как-то печально сказала поводырь. Потом она тяжело вздохнула и добавила: — Хорошо, я помогу тебе перекувырнуться! Только учти, заклятье продержится только до полуночи, и потребует от тебя особой платы.
Я сдвинул брови:
— Чего ты хочешь?
— Речь сейчас не обо мне. Хотя постой, у меня тоже будет к тебе одна просьба.
— И какая?
— Ты назовешь меня союзником и произнесешь мое имя вслух.
— Имя?
Отступать было слишком поздно. Кто-то из первых колонистов Сферы сказал: «Время обниматься и время уклоняться от объятий». Наверное, это именно мой случай. С первых шагов на этой планете я возненавидел мрак. И боролся со всяким его проявлением, слепо считая, что могу с легкостью различить добро и зло. Со стопроцентной вероятность разделю белое и черное. Но шли годы, и слишком многое поменялось в моем сознании. Отсталый мир окончательно скатился в область непознанного, а я, сам того не желая, оказался на стороне мрака. Удивительно, но теперь все стало как-то понятнее и проще. И мир сразу окрасился совсем в иные, непривычные для меня тона. Так что, оставалось сделать единственный шаг в направлении непознанного. И я его совершил.
— Как тебя зовут?
— Кэйтлин, — тихо ответила поводырь.
— Очень приятно, Кейтлин. А мое имя — Виктор. Виктор Край.
Я протянул ей руку в знак почтения.
Переступить серую грань оказалось не так сложно. На ее лице появилась довольная улыбка, вызвав у меня похожую реакцию.
В приподнятом настроении и полные решимости, мы приблизились к Галдящим стенам.
Гостеприимство хозяйки
Гостеприимство хозяйки
Гостеприимство хозяйки
Город напоминал настоящий улей. Неровные стены из известняка, причем, первая намного ниже второй, основной. За ней начинались покатые крыши домов, почерневшие от суховеев, неровные, пузатые, словно соты. Галдящий оазис торговли предстал во всей красе.
Движение здесь не прекращалось никогда. Караваны тянулись и днем, и ночью. Западные ворота пожирали телеги с тюками, а южные выплевывали деревянные колесные остовы. Сумасшедший поток, такой слегка застопорится — и пиши пропало. Именно по этой причине никаких подорожных с гостей не требовали. Везешь товар — и ладно. Только внимательные взгляды стражей проводят тебя до внутренних стен, а дальше гуляй на все четыре стороны. Главное, не забывай отдать непомерный налог. Будешь ты торговать или покупать — дело твое. Но за гляделки заплатишь звонкой монетой. Сколько я себя помнил, Фрагед всегда знал себе цену и подстраиваться под внешние веянья других подданств не собирался. Даже во времена Сезона охоты здесь не поднимали мост и продолжали крутить торговые жернова. Галдящие стены не должны отвергать случайного путника, будь он хоть праведник, хоть грешник, — говаривал наместник Фред-Ба. После его смерти бразды правления перешли к его сыну, но слова знаменитого родителя до сих пор красовались на памятных табличках при въезде в город.
Пропустив вперед караван с пряностями, я немного замедлил шаг. Стражи крутились везде: возле ворот, на стенах, даже среди путников вальяжно прохаживались патрули, облаченные в легкую серебристую кольчугу. А вот перегринов не было нигде.
— Что случилось? — шепнула на ухо Кейтлин.
— Странно, здесь только местная стража, — ответил я. — А моих собратьев по ремеслу не видно и не слышно.
Колдунья повела носом. Загадочно улыбнулась и произнесла одними губами:
— Не волнуйся, они здесь. Скоро сам увидишь.
— Ты их чувствуешь? — удивился я.
— Конечно, у вас ведь особый аромат.
— Какой еще аромат?
— Высокомерия, муренмук. Высокомерия…
Первые ворота мы миновали без лишних подозрений. Короткий вопрос, короткий ответ — все-таки великая ярмарка на носу. От недавних холодов не осталось и следа. Все ожидают скорого урожая, вот и спешат скинуть залежавшийся товар. А хорошая торговля — залог щедрых подношений новым и старым богам в счет благосклонности неуступчивой природы, чтобы отвела стороной засуху и обильные дожди.
Прикоснувшись к щеке, на которой красовался глубокий рубец, я немного успокоился. Колдовство работало, а значит можно не бояться, лишнего внимания я не привлеку, поводырь потрудилась на славу.
Когда я посмотрел на свое отражение в мутной глади речушки, возле которой мы остановились на привал, то не поверил собственным глазам. Вернее, единственному глазу, потому как шрам пересекал не только мою правую часть, но и место, где находился зрительный орган.
Вступив под арку ворот, мы оказались в душной тени. Рядом поскрипывала перегруженная повозка, а человеческий гомон сливался в один монотонный гул. Идущие впереди немного сбавили шаг. Каждый проходящий кидал шесть монет за вход в широкий кувшин с узким горлом, висевший на груди представителя церкви. Видимо, нынешний наместник не доверял привратникам и отрядил на этот ответственный пост тех, кто боялся не столько кары земной, сколько небесной. Впрочем, я сильно сомневался, что подобный способ избавит власти от воровства. Этот первородных грех был распространен повсеместно, тем более там, где звонкой монете не было счета.
