Александр Марков - Пирровы победы
Стивр знал людей, которые возили с собой коробочки со сверчками. Прежде-то он их не совсем понимал, а вот сейчас пожалел, что не обзавелся собственным, и пообещал себе: как только окажется на базаре, отыщет там продавца сверчков и купит у него одного.
С такими мыслями он и не заметил, как сон к нему подкрался. Леонель, услышав, что Стивр все заснуть не может, натравила на него сновидения — легкие и приятные, от которых сознание отдыхает, а когда проснешься, не помнишь почти ничего, но зато голова светлая. Сон этот чуткий очень. От любого шороха, если он подозрительный, просыпаешься.
Что-то слышал Стивр в ночи такое, что в сон его вплелось. Шаги, от которых скрипели ступеньки и половицы. Голоса за дверью, но слов он не разобрал и оттого не проснулся. Видимо, люди эти не за ним приходили и разговоры не его касались.
На удивление, Стивр очнулся утром без всякого труда. В крохотное оконце заглядывал тусклый свет. Можно было и на улицу не смотреть — и так ясно, что небо облаками затянуто. День был сырой.
Габор уже встал, сидел на своем колючем матрасе, подогнув под себя ноги и обхватив их руками, неподвижно, точно окаменел.
— Пойду лошадей проведаю, — тихо сказал Габор, когда увидел, что хозяин окончательно проснулся.
— Погода испортилась, — сказал Стивр так же тихо, чтобы не разбудить все еще спящую Леонель.
— Да, — согласился Габор. Он поднялся, передернул плечами, точно пыль с себя стряхивал, медленно поднял засов, отворил дверь. Но она все-таки противно скрипнула. Ведь ее поставили здесь сторожить сон гостей, и она обязательно предупредила бы, если кто-то непрошеный решил бы войти. Раньше на такие двери заклинание наводили. Открыть ее мог только тот, кто в комнате жил, даже ключи никакие были не нужны. Заклинание было не трудным, но очень действенным. Некоторые неплохо зарабатывали, оказывая такие услуги. Всегда приличные деньги имеет тот, кто работает в сфере услуг, будь то хозяйство или повседневные житейские мелочи: зубную боль заговорить или жениха приворожить.
Однако если инквизиторам становится известно, что кто-то из владельцев постоялых дворов нанимает магов заклинания на двери наводить, то им не поздоровится, заберут. Ищейка такие заклинания чувствует за километр. Сперва инквизиторы добьются пытками, чтобы хозяин свой постоялый двор ордену добровольно отписал, а потом отпустят ему все грехи на костре. Видать, и на эту дверь заклинание было наложено. Но от времени оно совсем слабым стало, только на предупредительный скрип его и хватило.
Габор замер на пороге, посмотрел — не проснулась ли от звука Леонель, но та даже на другой бок не повернулась, спала безмятежно. Стивр залюбовался этим сном, сев в такую же позу, в какой, пробудившись, застал Габора.
Стивр отвязал лошадь, хотел ее из конюшни вывести, но голос владельца постоялого двора остановил его.
— Вот что я тебе сказать хочу, мил-человек. Возможно, хозяин за всю ночь и глаз не сомкнул.
Гости засиживались глубоко за полночь. Не прогонишь же их, пока они пьют, едят и веселятся, — все-таки доход заведению приносят. Порой постояльцы засыпали прямо на липких столах, которые еще несколько минут назад поливали пивом и вином, что выплескивалось из кружек. И подушки им были не нужны. Приходилось потом спящих по комнатам разносить. Трудная работа, пока управишься с ней — глядишь, и рассвет наступает, и начинают собираться в дорогу те, кто не пил ночью.
— Да? — Стивр с удивлением посмотрел на владельца заведения. Он еще накануне вечером за все услуги расплатился, на тот случай, если уехать неожиданно придется. Неправильно это, конечно. Заранее заплатишь, наутро владелец гостиницы прикинет, что с тебя еще что-нибудь получить можно, и начнет канючить.
— Ищут тебя, — сказал мужчина, подойдя поближе.
— Кто? — спросил Стивр.
— Инквизиторы вчера ночью приходили. Они нечасто сюда заглядывают. В городах-то, думаю, у них любая гостиница под наблюдением — кто приехал, кто уехал, но здесь, на постоялом дворе, поспокойнее. Было… Так вот, тебя-то они искали.
— Ха, — попытался засмеяться Стивр, — с чего ты взял?
— Твоя маскировка меня не обманет. — Владелец постоялого двора стал говорить совсем тихо, шепот его был едва различим. — Я не был с тобой в Стринагарском ущелье, брат мой был. Он рисовать хорошо умеет, вот и изобразил тебя и себя, конечно, в той битве. Он эту картину мне подарил, и она у меня в комнате висела, пока инквизиторы тебя отступником не объявили.
— Они знают, что я здесь?
— Они знают, что ты идешь этой дорогой.
— Спасибо тебе!
Стивр не стал выяснять, отчего этот человек не выдал его, мог ведь таким образом индульгенцию себе заработать за будущие грехи, но скорее решил, что раз с инквизиторами свяжешься, потом вовек от них не отделаешься. Они всегда будут просить сообщать о подозрительных постояльцах. Очевидно, у инквизиторов не было ищейки, натасканной на магию. На ночь маскировку с лиц все убрали, но запах Леонель ищейка обязательно учуяла бы. Стивр полез в кошелек, но владелец постоялого двора остановил его жестом:
— Не надо денег. Ты уже за все заплатил.
— Я тебя понял. Лучше давай этот разговор забудем, а то ведь инквизиторы из тебя его вытянуть могут, я-то далеко уже буду, а тебя за то, что меня не выдал, могу! послать на костер.
Сам-то хозяин разговор этот забыть вряд ли смог бы. Ему помогла Леонель. Когда они уже выехали с постоялого двора, она стерла из его памяти все эти слова, и даже воспоминания о трех ночных постояльцах. Заклинание было легким. След от него испарился через несколько минут. Даже ищейка не смогла бы его учуять.
Дориан Хо мерил широкими шагами строительную площадку, заложив руки за спину. Капюшон плаща он надвинул на лицо, так что если кто-то захотел бы на него посмотреть, в лучшем случае смог бы увидеть только нос, но никак не выражение глаз.
Рабочие поглядывали на инквизитора с опаской. Ему не надо было даже на лица их смотреть — он по движениям видел, что его боятся. Когда он проходил рядом, они либо замирали, точно насекомые какие-то, которые опасность почуяли и решили, что если они двигаться перестанут, то их никто и не заметит, либо, напротив, движения их становились слишком быстрыми, они лихорадочно колотили молотками, вбивая в доски гвозди.
На храмах уже устанавливали крыши, их облепили рабочие, точно мухи сладкий пирог. Сами строения не были прочными. Возводили их не на века, из камня, а из досок, причем не на том месте, где прежде возвышались ритуальные сооружения язычников, чтобы показать — новая вера сильнее, а на дороге, которая извивалась между холмами, поросшими густым лесом. Точно плотиной Дориан Хо перегораживал этими храмами тракт. Ведь им предстояло выдержать всего лишь одно сражение.
