Ольга Погодина - Обитель духа
– И крови не видно, – недоверчиво протянул кто-то из прохожих. – Может, он это… от удара помер.
– От удара не становятся твердыми, как доска, – возразила ему служанка госпожи Огэй. Она была уже женщиной в возрасте и обо всем имела свое непререкаемое суждение. В данном случае на ее пути встретилось что-то непонятное, и это ее озадачивало.
– Уй-уй! – восторженно взвизгнули мальчишки, когда кто-то из них еще раз ткнул мертвеца посильнее, и от этого его странное равновесие наконец нарушилось. Он заскользил по стене, но не так, как сползает обычный человек, – подогнув колени и медленно оседая, словно куль с мукой, – нет, мертвяк грохнулся, как деревянная кукла, и с соответствующим глухим стуком. Мальчишки бросились врассыпную, восторженно вереща. Женщина тоже довольно резво отпрыгнула на безопасное расстояние, брезгливо подобрав подол халата, потом поняла, что ничего интереснее не предвидится, и стражей никто вызывать не собирается, а потому фыркнула, ни к кому особо не обращаясь, и засеменила к дому.
Дома она во всех деталях поведала эту увлекательную историю изнывающей от скуки госпоже Огэй, которая, терпеливо выслушав, не проявила к ней должного интереса и отослала служанку, сославшись на головную боль. Разочарованная служанка удалилась на кухню, где обрела себе других, намного более благодарных слушателей. Что же до госпожи Огэй, то эта достойная дама, удалив не в меру болтливую прислугу, развила необычную бурную деятельность. Она резво распахнула окно и выволокла на середину комнаты длинненький сундучок, в коем обнаружилась тренога и небольшое, странного вида слюдяное зеркальце. Быстренько установив зеркальце в имеющийся на треноге зажим, госпожа Огэй поймала бьющее в окно утреннее солнце и направила лучик на установленную неподалеку по повелению Императора статую Падме. На груди Падме сиял позолотой священный восьмигранник. Получив заряд, статуя занялась игривым огнем и, засияв отраженным светом, ударила в глаза одному совсем было задремавшему человеку. Тот встрепенулся, сонно заморгал, но настойчивый лучик ударил трижды, а потом, после длинной паузы, еще один раз. Человек пулей слетел по узкой лестнице вниз, где деловито сновали одетые в серо-синие одежды люди. Один из них подошел и сделал выразительный жест подбородком: чего, мол.
– Утка с горы Ямынь улетела на север, – сказал человек.
– Я доложу господину Цао, – милостиво сказал человек в серо-синем. – Ступай.
– Итак, племянница. – Господин Той взял в руки чашку с настоем цветков хризантемы и отхлебнул. Запах и вкус были изумительными – так, как он любил. Он благодарно улыбнулся Ю-тэ, сидевшей рядом с ним. После немного затянувшегося ужина в кругу семьи следовало подумать о делах. В этом он целиком полагался на Ю-тэ и потому не удивился, когда, завернув после ужина в покои старшей жены, обнаружил там И-Лэнь. Девочки не было, значит, они могут спокойно поговорить втроем. – Что случилось с твоим мужем? Мне прислали какой-то на редкость невразумительный доклад. И это мои хорошие доносчики. А уж что блеял этот кретин в официальном послании, лучше не говорить. Что произошло?
– Фэнь попытался бежать, – медленно, в упор глядя на дядю, ответила И-Лэнь. – Его поймали и… перестарались с поимкой. По крайней мере это то, что я знаю. Увидеть его тело мне не дали.
– Какой умный человек – и какой глупый ход, – пожал плечами министр. – Скажи, зачем он это сделал?
– Бесцельность существования сводила его с ума, – просто ответила И-Лэнь. – Мой муж был полевым полководцем. Это люди действия, насколько я понимаю.
В ее голосе прорезалась стальная нотка. «Не смей принижать моего мужа!» – истолковал ее господин Той. И это при том, что она приехала к нему в роли просительницы. Воистину, мужественная женщина!
– Мы скорбим вместе с тобой, дорогая. – Ю-тэ мягко и своевременно коснулась ее плеча. – Но я как человек со стороны не могу понять, как Фэнь мог подвергнуть тебя и своих детей новой опасности… зачем…
– Он писал письма. Много писем, – неохотно сказала И-Лэнь. Ее глаза подозрительно заблестели. – От кого и кому они, он не говорил… даже мне. А потом объявил о своем решении. Я говорила, что это глупый и несвоевременный поступок. За себя я не опасалась – казнят нас вряд ли, императору незачем показывать себя излишне жестоким, а вот муж… я знала, что этим все кончится! – неожиданно вырвалось у нее, голос надломился, и плечи дрогнули.
– Ну-ну! – успокаивающе произнес господин Той. Он обменялся взглядами с женой, и та обняла душераздирающе всхлипывающую женщину. – Должно быть, кто-то обнадежил его. И, возможно, даже не напрасно.
Это следовало обдумать. То, что Фэнь бежал, не имея никакого плана действий, было невозможно.
– И он взял с собой свою последнюю книгу. – И-Лэнь перестала плакать, ее голос снова зазвучал ровно, только как-то приглушенно. – И никто ничего о ней не сказал. Не задал ни одного вопроса. А я знаю, о чем она. Это очень опасная книга. Фэнь иногда читал мне отрывки из нее. Такое молчание очень странно. Они должны были задавать мне вопросы о том, есть ли еще экземпляры, черновики, – все, что угодно. Я ожидала этого и все уничтожила. Но никто не спросил.
– Это очень странно, – согласился господин Той. – Может быть, Фэнь перед смертью встретился со своим мифическим другом и передал ему книгу?
– Он не расстался бы с ней просто так, – уверенно сказала И-Лэнь. – Фэнь считал ее своим самым великим творением… А теперь я даже не смею спросить о ней! – Ее голос опять прервался.
– Вот что, – сурово сказал господин Той, – ты сюда не рыдать приехала, племянница. У некоторых я бы списал это на слабый женский ум, – но не у тебя. – Он откинулся, наблюдая, как фраза производит должное впечатление: И-Лэнь сглотнула, выпрямилась и сжала губы – больше ее слез он не увидит.
– Ты прав, дядя, – сказала она. – Я приехала не за этим.
– Положим, кто-то хотел выманить Фэня, заставить его потерять равновесие – и избавиться от него, – размышлял господин Той. – Но для чего? Фэнь был сослан, и конца ссылке, насколько я знаю, не предвидится.
– Избавиться от Фэня мог тот, кто предвидел последствия неумелого командования на Южном фронте, – неожиданно сказала Ю-тэ. Она вела себя так, словно разговор ее не касался. Она просидела так долгие годы, чуть позади него, поднося напитки и закуски его многочисленным гостям, зачастую не обращавшим на нее внимания. Госпожа Ю-тэ, пожалуй, разбиралась в дворцовой политике не хуже его самого.
– Зачем? – обернулся к ней господин Той и понял одновременно с тем, как она произнесла:
– Чтобы дать вору повеситься… Чтобы дать Мяде-го проиграть войну… и чтобы…
