Андрей Мартьянов - След Фафнира
– Исключено! – отказался эсквайр Реттендон. – Полагаешь, немцы дураки? Прямо наоборот! Если в департаменте иностранных дел города Страсбурга зарегистрировано определенное количество британских дипломатов с известными именами, то таковое количество не может быть изменено! Форейн-офис сразу же извещает министерство иностранных дел Кайзеррейха о прибытии новых сотрудников. Я не могу дать тебе откровенную фальшивку – заметят тотчас! Скандал! У Британии и без лишних трудностей довольно напряженные отношения с правительством императора Вильгельма Второго.
– А груз?
– Привозите в консульство. Как только мы его опечатаем и дадим в качестве сопровождающего нашего курьера, он станет неприкосновенным в соответствии с конвенцией о правах дипломатов. Я лично отправлю твой багаж в столицу Франции. Джералд, все-таки объясни подоплеку. Почему ты носишь одежду католического священника? И почему ко мне вчера приходила полиция, причем не просто уличный шуцман, а городской полицай-оберст[16], который хотел расспросить о тебе лично… Тебя разыскивают? Почему?
– Давай встретимся летом на Пикадилли, и ты все узнаешь, – отговорился лорд Вулси, приняв самый таинственный вид.
Лоренс понял сказанное превратно.
– Ах, вот оно что!.. – консул откинулся в глубины мягкого кресла и ухмыльнулся. – Я не утверждаю, я предполагаю. Тайная служба Его величества? Теперь ясно, отчего настолько быстро пришло сообщение из Форейн-офиса.
«Ничего тебе не ясно, осел! – с глухой яростью подумал Джералд. – Тупица! Будь ты хоть на пенни благоразумным и изворотливым дипломатом, тебя отправили бы работать не в Страсбург, на задворки Европы, а в Россию или Китай – Британии требуются крепкие союзники, а не враг в лице усиливающего позиции на европейской арене Германского рейха! Думай, что хочешь! Только исполни то, что я прошу!»
Да, милорду ответили из Лондона очень быстро. Однако на то имелись свои причины. Причины, которые Джералд предпочитал держать в тайне.
Лорд Вулси выходил из здания консульства с искренней надеждой, что мытарства закончились. Почти. Остается лишь доставить набитый золотом (и зримой дьявольщиной) ящик на Рейхсфанен-штрассе, забрать документы, а затем…
Затем – Франция. После Франции – Америка. Только бы сесть на пароход до Нью-Йорка или Бостона. Положение осложняет решение самой известной судоходной компании «Уайт-Стар» отменить некоторые рейсы в Новый Свет из-за подготовки к отплытию пресловутого «Титаника», способного взять на борт часть пассажиров других кораблей – как-никак самое большое и вместительное судно мира!
Джералд вышел на крыльцо британской миссии, углядел скучавшего неподалеку Ойгена, и зашагал к нему.
Прилично одетый в бежевый костюм с жилетом и шляпу человек подошел спереди. Улыбнулся в полное лицо. Спросил:
– Лорд Вулси?
И тут же в спину уперся металлический стержень. Клацнул курок револьвера. Кто-то стоял за спиной.
– Милорд, соизвольте пойти за нами, – не снимая фальшивой улыбки, сказал первый. – Садитесь в карету… Милорд, осторожнее. Если вы сделаете лишнее движение – я приду на ваши похороны с букетом траурных белых фиалок. Идемте.
Неприметные личности в чистеньких одеяниях почтенных бюргеров исключительно вежливо и предупредительно (не забывая при том слегка тыкать милорду оружием в спину) препроводили растерявшегося Джералда в большую рессорную карету черного лака, усадили и оставили один на один с джентльменом весьма почтенного буржуазного вида. Таковой не был вооружен, но бесцеремонно-грозный взгляд мог пригвоздить к позорной доске самого кичливого аристократа.
– Что вам угодно? – процедил лорд Вулси, оказавшись напротив неизвестного господина. – Какого черта?..
– Изображаете священника, и одновременно богохульствуете, – огорчился джентльмен. – Милорд, представляться я не стану, не сочтите за невежливость – обстоятельства. Однако меня уполномочили поговорить с вами от имени руководства конституционно-демократической партии Германии… Давайте уедем с этого места. В пригородах гораздо спокойнее.
Безымянный господин стукнул тросточкой по потолку кареты, и экипаж моментально отправился в неизвестный для Джералда путь.
– Я хочу побеседовать о судьбе золота, которое вы хотите вывезти во Францию, – непринужденно сказал похититель-демократ. – Ну-ну, милорд не огорчайтесь… Это только денежная проблема. И никакая иная! Я уполномочен провести с вами переговоры.
Ойген, которого никто не заметил, бегом устремился вслед экипажу, в котором увезли милорда. Хорошо, что здесь город – повозки ходят медленно!
Карета остановилась неподалеку от окраин. На сонной тихой улочке, застроенной домами горожан со средним достатком. И задержалась надолго.
Ойген ждал. И смотрел в оба глаза, как и приказал ранее милорд.
* * *
Германия – абсолютная самодержавная монархия. Для управления страной кайзеру Вильгельму вполне достаточно Имперского совета и огромного штата чиновников, начиная от рейхсканцлера, господина Бетман-Гольвега, и заканчивая самым незаметным почтовым служащим. Выборный Рейхстаг остается лишь прозрачной ширмой – это жалкое подобие парламента не могло принять, да и не принимало, никаких важных решений. Конституция отсутствовала за ненадобностью: все решает император, последнее слово всегда остается за Вильгельмом II Гогенцоллерном.
Разумеется, что в подобных обстоятельствах политическая деятельность не могла приносить ощутимых плодов, хотя получившие в последнее время большую популярность демократические течения плодились, как на дрожжах. Большие и маленькие партии возникали и умирали: «Новое Отечество», «Совет духовного труда», Германская рабочая партия, «Универсальный союз», «Nova Vaconia», «Кольцо Зигфрида» (гм…), «Свободное объединение социальных учащихся» – всего около полусотни организаций более или менее демократического характера.
Некоторые чересчур вольнодумные партии запрещались – специальный закон, призванный бороться с социалистами и коммунистами, был издан еще в 1887 году. Одновременно с этим кайзер отлично помнил, какие немыслимые трудности испытал его кузен, русский царь Николай II Романов, когда в 1905 году в Российской империи случилась революция, подавленная с огромным трудом и немалыми жертвами. Ничего подобного в своей стране государь Вильгельм терпеть не желал, а потому самые радикальные революционные объединения подвергались гонениям, отвечая монархии террористическими акциями, подстрекательством к забастовкам и мятежу, вместе с непрекращающейся пропагандой в пролетарской среде.
