Джон Норман - Странники Гора
Американка свободной левой рукой выхватила бутылку паги из рук Камчака и, к моему изумлению, сделала несколько больших глотков.
Когда мне удалось оторвать Элизабет от бутылки, её глаза открылись очень широко и заслезились. Она медленно выдохнула, как будто наружу мог вырваться огонь вместо дыхания, затем вздрогнула, как будто её ударили, и начала спазматически кашлять и кашляла до тех пор, пока я, боясь, что она может задохнуться, не ударил её несколько раз по спине. Наконец она начала приходить в себя. Я придерживал её за плечи. Внезапно она извернулась в моих руках.
Скрестив ноги, она улеглась спиной мне на колени, причем её правое запястье так и оставалось сковано с левой лодыжкой. Она потянулась, как могла, и только сейчас ответила.
– Потому что я лучше, чем Дина и Тенчика.
– Но не лучше, чем Африз, – вставила Африз.
– Нет, – сказала Элизабет, – лучше, чем Африз.
– Встань, маленькая самка слина, – сказал довольный Камчак, – или мне придется тебя убить, чтоб сохранить собственную честь.
Элизабет посмотрела на меня.
– Она пьяна, – сказал я Камчаку.
– Может быть, кому-нибудь понравится девушка-варварка? – сказала Элизабет.
Я заставил Элизабет принять прежнюю коленопреклоненную позу.
– Никто не хочет покупать меня, – громко пожаловалась она.
Последовали немедленные предложения от трех или четырех тачаков, сидящих вокруг, и я испугался, что Камчак вполне может, если, конечно, цена возрастет, расстаться с мисс Кардуэл.
– Продай её, – посоветовала Африз.
– Спокойно, рабыня, – произнесла Элизабет.
Камчак засмеялся.
По-видимому, пага действовала на земную девушку быстро и сильно. Казалось, она едва способна была стоять на коленях, и я позволил ей прислониться ко мне. Она приспособилась, удобно уложив голову мне на правое плечо.
– Знаешь, – сказал Камчак, – маленькая варварка хорошо принимает твои цепи.
– Чушь, – ответил я.
– Я видел, как на играх, когда ты подумал, что люди из Тарии напали на нас, ты приготовился спасти её.
– Я не хотел, чтобы была повреждена твоя собственность.
– Она тебе нравится, – заявил Камчак.
– Бред, – сказал я ему.
– Бред, – подтвердила Элизабет.
– Продай её ему, – порекомендовала Африз, икая.
– Ты просто хочешь быть первой девушкой, – сказала Элизабет.
– Я бы её продала, – сказала Африз, – она всего-навсего варварка.
Элизабет подняла голову с моего плеча и вдруг заговорила по-английски:
– Меня зовут мисс Элизабет Кардуэл, мистер Кэбот. Не желаете купить меня?
– Нет, – сказал я по-английски.
– Я так не думаю, – сказала она и снова прислонилась к моему плечу.
– Разве ты не видел, как ей нравилось, когда ты надевал на неё кандалы? – спросил Камчак.
– Нет.
– Зачем бы, ты думал, я заставил тебя сковать ее? – спросил Камчак.
– Не знаю, – ответил я.
– Посмотреть, понравится ли ей это.
– Чепуха, – сказал я.
– Чепуха, – эхом отозвалась Элизабет.
– Ты хочешь купить ее? – внезапно спросил Камчак.
– Нет, – ответил я.
– Не надо, – сказала и Элизабет.
Единственное, чего мне не хватало для предстоящей опасной миссии, так это быть обремененным рабыней.
– Скоро начнется представление? – спросила Элизабет у Камчака.
– Да, – ответил он.
– Что-то мне расхотелось смотреть, – сказала Элизабет.
– Отправь её домой, – предложила Африз.
– Думаю, я сумею допрыгать на одной ноге, – предположила Элизабет.
Я сомневался, что это окажется ей под силу, учитывая её состояние.
– Сможешь, – сказала Африз. – У тебя сильные ноги.
Бегала Элизабет, конечно, хорошо, но чтобы прыгать… Она оторвалась от моего плеча.
– Освободи её, – сказал Камчак.
Я достал кошелек из пояса, чтобы вытащить ключ от цепей.
– Нет, я лучше останусь, – произнесла Элизабет.
– Если господин позволит, – вставила Африз.
– Да, – сказала Элизабет, сердито посмотрев на нее. – Господин позволит?
– Ладно, ладно, – сказал Камчак.
– Благодарю тебя, господин, – вежливо сказала Элизабет и вновь уложила голову мне на плечо.
– Ты должен купить её, – сказал Камчак.
– Нет, – ответил я.
– Я назначу подходящую цену, – сказал он.
– Нет, – ответил я.
– Ну что ж, тебе виднее, – сказал Камчак.
В это время фигура женщины в черных одеждах появилась на ступеньках фургона, торговавшего пагой. Камчак ткнул Элизабет в бок.
– Смотри, ты, ничтожная кухонная девка, научись хоть чему-нибудь.
Я заметил члена касты палачей, одетого в плащ, но не придал этому значения. Я был уверен, что это именно тот, который периодически встречался мне в лагере. Впрочем, я скоро забыл о нем.
Представление вот-вот готово было начаться. Африз внимательно смотрела на сцену. Глаза Камчака блестели. Даже Элизабет приподняла голову с моего плеча и чуть-чуть привстала на колени, чтобы лучше видеть.
По ступенькам фургона спустилась женщина, одетая в черное, с густой вуалью на лице. У подножия лестницы она остановилась и замерла. Вступили музыканты – сначала барабаны, выбивающие ритм, затем остальные.
Прекрасная фигура танцовщицы заметалась под музыку, уворачиваясь от чего-то угрожающего, выкидывая руки вперед, словно бежала сквозь толпы в горящем городе. На заднем плане, поначалу незаметная, появилась фигура воина в алой тунике. Он приближался, и теперь казалось, куда бы девушка ни бежала, она везде натыкалась на воина, и наконец его рука легла на её плечи, он запрокинул девушке голову, и она подняла руки в жесте покорности. Воин развернул девушку к себе и обеими руками сорвал с неё тяжелый балахон-девушка осталась в черном легком платье – и вуаль.
Толпа издала восторженный крик. Лицо девушки исказилось в наигранной гримасе ужаса, но она была прекрасна. Разумеется, я, как и Камчак, видел её и раньше, но наблюдать её вот так, в свете костра, было новым наслаждением. Черные волосы девушки были длинными и блестящими, у неё были темные глаза и загорелая гладкая кожа.
Казалось, она о чем-то молила воина, но тот не двигался.
Она отчаянно пыталась вырваться, но не могла.
Тогда воин убрал руки с её плеч, и под крики толпы девушка опустилась к его ногам и выполнила церемонию подчинения, встав на колени, уронив голову и протянув к воину руки со скрещенными запястьями.
Воин отвернулся от неё и поднял руку.
Кто-то из темноты бросил ему свернутую цепь с ошейником.
Он жестом приказал женщине встать. Она сделала это и теперь стояла с поникшей головой.
Он вздернул ей голову за подбородок и щелчком, который был слышен по всему павильону, захлопнул ошейник. Цепь, прикрепленная к ошейнику, была намного длиннее, чем цепь, полагающаяся к сирику, – примерно двадцати футов длиной.
