Валерий Елманов - Перстень Царя Соломона
Почему-то он даже ни разу не назвал его ни перстнем, ни кольцом. Странно. Но эту особенность я уловил потом, а пока мне было не до анализа, кто как что называет,
– Сказано же, подарок,- буркнул я,- Дареное не дарят. К тому же это не простой перстень. Мне говорили, что когда-то его изготовил сам царь Соломон, и он…
– Да что ты можешь знать о царе Соломоне?! – вдруг выкрикнул Ицхак, но тут же успокоился, взял себя в руки и деловито осведомился: – А кто тебе говорил?
– Некий равви,- Я на всякий случай повысил в духовном звании чудаковатого профессора,- И, кстати, тоже Соломон.
– А где ты с ним встречался?
Я задумался. Сказать правду – то есть на Руси? Но одно дело купцы, а что до раввинов, то, может, они в это время здесь и не жили? Решил не рисковать.
– Он просил сохранить нашу встречу в тайне, поэтому я не могу ничего говорить.
– Понимаю,- кивнул он,- Но зачем тебе лезть в такое чреватое многими сложностями дело, когда ты можешь без всяких хлопот получить от меня тысячу, нет, две тысячи рублей. Я дам даже три,-добавил он торопливо,- По рукам?
– Рублевики мне нужны, – рассудительно заметил я,- Но я хочу сохранить и перстень.
Словом, так ни до чего и не договорились. Теперь же он, вспомнив свое предложение, решил поступить хитрее.
– Хорошо,- махнул он рукой.- Я соглашусь вступить с тобой в то дело, которое ты мне предложил, но при одном условии,- И снова метнул быстрый взгляд на перстень.
– Опять ты за свое,- начал злиться я.
– Нет-нет,- пояснил он,- я прошу, чтобы ты дал мне слово только в одном – первый человек, которому ты когда-нибудь решишься подарить это украшение, буду я, и только я. И что ты никогда не соблазнишься теми суммами, которые тебе за него посулят. Ты не прогадаешь, не думай,- заверил он,- Я не обману и дам столько же, сколько тебе предложат.
– Хорошо,- согласился я,- Такое слово я тебе дать могу.
– И еще одно. Если твое видение окажется ложным и я понесу из-за тебя огромные убытки, то мы вернемся к более подробному разговору о том, что у тебя на пальце.
– Получается, что я ставлю его в заклад? – медленно произнес я.
– Получается, так,- не стал юлить Ицхак.- Но если ты сам полностью уверен, что сбудется именно так, как тебе и привиделось, опасности для тебя нет и расставаться с ним не придется. Кроме того, твоя готовность поставить его в заклад более всего подтвердит твою убежденность в успехе.
Я задумался. А если все не так? А если я попал не в прошлое, а, скажем, в какой-то параллельный мир, очень похожий на наш, почти во всем совпадающий, только с маленькими, почти незаметными отличиями? И одно из них заключается как раз в том, что никаких публичных казней Иоанн Грозный в Москве устраивать не станет. Тогда Ицхаку и впрямь придется возвращать деньги, а мне – дарить ему поставленный в заклад перстень. Жалко. Да и вообще – сроднился я с ним как-то. Он мне душу греет – как посмотрю, так Машу вспомню. Стою и думаю: на что решиться, соглашаться или…
Но если отказаться, придется искать кого-то другого, и не факт, что эти поиски увенчаются успехом. Навряд ли найдется еще один человек, который поверит в мое «видение», и тогда все равно придется закладывать камень, только за более низкую цену.
– Хорошо,- Видя мое колебание, Ицхак решил переиначить свое предложение,- Если все прогорит, убыток на мне. Полностью, какой бы он ни был. Подарок тоже за мной.- Он чуть поколебался, а потом нехотя выдавил: – Если убыток меньше десяти тысяч рублей, я подарю тебе две тысячи, если больше – тысячу. Это огромные деньги,- И предупредил: – Может быть, завтра я стану сожалеть о предложенном, поэтому советую согласиться сейчас.
Сейчас так сейчас. А то и впрямь передумает. Давай-ка доверимся судьбе, и будь что будет. Тем более я следую из сферы Победа в сферу Любовь. Значит, моя затея не то что имеет шансы на успех – она просто обречена на него. В конце концов, каббала – не рулетка, чтоб так бессовестно обжуливать одиноких путников, безмятежно топающих от сефирота к сефироту.
– Ладно,- кивнул я.- Пусть будет так.
И мы тут же перешли ко второму животрепещущему вопросу – как делить.
«По справедливости!» – кричал Шура Балаганов. «А кто такой Козлевич?!» – вопил Паниковский. Но все закончилось тем, что деньги забрал Остап Бендер.
Товарищ Ицхак чем-то напоминал Кису Воробьяни- нова и работать за половину отказался категорически, упирая на то, что я совершенно ничем не рискую, а потому мне вполне хватит по десяти денег с каждого рубля. Получалось десять, нет, даже пять процентов, ведь московок, или сабельных денег, в рубле двести штук, а Ицхак, вне всяких сомнений, подразумевал именно их. Пятьсот рублей с десяти тысяч меня никоим образом не устраивало, тем более что Ицхаку не повезло – как раз в тот момент я совершенно забыл о нынешней стоимости денег. Если бы вспомнил, то, вне всяких сомнений, тут же согласился бы, а так…
– И мои харчи,- заявил я мрачно.
Ицхак недоуменно воззрился на меня. Стало понятно, что в Неаполитанском университете бессмертного творения Ильфа и Петрова не изучали. Пришлось слегка скостить первоначальный процент. Он тоже поднял предлагаемое, хотя и ненамного.
Битый час мы дискутировали на эту тему, и доволь- но-таки бурно. Конечно, мастерство и профессионализм купца круче моего в сто раз, так что опыт победил – я срезал от своего требования вдвое больше, чем он прибавил, и мы мирно сошлись на двадцати процентах. При этом он ухитрился оговорить, что если ему все-таки придется платить резу какому-либо выжившему заимодавцу или его родичам, то мы будем выкладывать ее в равной пропорции. В ответ я только великодушно махнул рукой, полагаясь на добросовестность наших великих историков и их бережное отношение к именам и фамилиям. Летописцам врать тоже как бы не с руки, а Иоанну Васильевичу – тем паче.
– Вот только нам надо поторопиться,- озабоченно сказал я,- Казнят их в июле, но когда поволокут на Пыточный двор, я не видел.
Ицхак со мной согласился, хотя идею насчет нашей с ним немедленной скачки в столицу, а значит покупки лошадей, отверг напрочь. Мол, глупо это – река сама довезет. Я вначале настаивал, но тут его аргументы оказались железобетонными.
Во-первых, дорог на Москву в этих местах, как авторитетно заявил купец, нет вовсе. Разве что до ближайших деревень и все. Не нужны они местному люду. Вот она, водная гладь. Пусть не больно-то широка, но для ладьи, даже купеческой, груженной под завязку разным товаром,- простор. Садись и кати себе до Москвы-реки, а дальше по ней до самой столицы. Красота, да и только – вода сама тебя несет к цели, а ты сидишь сложа руки и поплевываешь с борта. Обратно чуть хуже, потому как против течения, так что придется погрести, но зато ладья уже пустая – расторговался, а если что и прикупил домой, то из мелочовки.
