Ольга Романовская - Чужие воспоминания
После ужина, волшебник, не перемолвившийся во время трапезы со мной ни словом, взял меня за руку и отвел в кабинет.
Чувствуя себя любопытным ребенком, но не в силах ничего с собой поделать, даже страх на время отступил, я завертела головой, рассматривая разнообразные вещички, расставленные на полках. Что это? Артефакты? А для чего тот матовый шарик из кварца? А на столе — карты? Не пасьянс же волшебник раскладывает в свободное от работы время!
Как разительно отличалась эта комната от кабинета Лэрзена, правда, последний я не особо рассматривала: ужас застилал глаза. Но, вроде, не было там таких красивых камушков, не весели на гвоздиках пучки трав, не скалилась со стены чья-то клыкастая морда. А тут было столько всего, даже слишком много.
— Садись! — наверное, это было первое слово, произнесенное им за последние часы.
Я покорно села в указанное кресло, утонув в теплом шерстяном пледе. Промелькнула мысль, что это кресло хозяина. Судя по всему, я не ошиблась: маг остался стоять, буравя меня сосредоточенным взглядом.
— Нет, ничего нет, — наконец пробормотал он, — только шлейф от чужой магии, и что-то в голове, но не твое. Тебя используют для хранения информации?
От неожиданности я опешила. То есть как хранения информации, какой информации?
— Я не понимаю, о чем вы, — наконец выдавила из себя я.
— Тебе виднее, вернее, твоему хозяину. Он ведь темный маг, верно?
Час от часу не легче!
— У меня нет хозяина, я свободная женщина, полноправная жительница Империи.
— И поэтому тебя разыскивают люди Императора?
Я промолчала. Да и что тут скажешь?
Маг хмыкнул и, обойдя меня сзади, положил руку мне на затылок. Сначала стало тепло, потом горячо, так нестерпимо горячо, что я дернулась. И в этот же самый миг вскрикнул и отпрянул волшебник.
— Ничего не понимаю! — он подул на пальцы, будто обжегся о мою кожу. — Там не темная магия. Но, так или иначе, ты связана с последователями Тьхери. На тебе были темные охранные чары, кто их поставил?
Молчание стало моей визитной карточкой. Я прекрасно знала, как относятся светлые к темным, и не хотела, чтобы из-за меня пострадал молоденький ученик Лэрзена. Пусть сам маг мертв, но ведь они не остановятся, пока не убьют всех его последователей. Или, что еще хуже, выкопают труп, воскресят и казнят вторично. Это было так омерзительно, что от одной мысли об этом на меня накатила волна дурноты.
А потом я поняла, что самое страшное уже произошло. Если Лэрзен попал в руки солдат, то они его не просто убили, они, наверняка, устроили над ним показательный судебный процесс и сожгли.
Нет, он может отдать меня Летиции, прямо сейчас отволочь в ратушу, превратить в крысу, но я не позволю так же поступить и с юношей, не выдам имя его учителя.
— Она была вот здесь, вот в этом камушке, — маг взял в руки мамин агат. — Остатки до сих пор теплятся внутри. Девочка, — Вкрадчиво добавил он, — В твоих же интересах все мне чистосердечно рассказать! Кто подарил тебе этот камень?
— Мать, — я не видела смысла лгать.
— Значит, твоя мать колдунья? Но почему же тогда в тебе нет ее силы? У кого она его взяла?
— Не знаю, это было давно, я была еще маленькой девочкой.
Волшебник расстегнул цепочку и снял с меня мамин подарок. Отнеся его на стол, он проделал над ним несколько пасов руками и нахмурился:
— Он был не только оберегом, но и связью. Чары не могли быть наложены много лет назад, они свежие. Так кто это сделал?
— Случайный человек. Я ему когда-то жизнь спасла. Он уже десять лет, как мертв.
— Ты врешь, — покачал головой маг. — Это вещь живого: я же вижу, как подрагивают невидимые оранжевые нити плетения. Они порваны, но частично сохранились. Судя по их свечению, их создатель не только жив, но и пребывает в полном здравии.
Он что-то говорил, в чем-то убеждал меня, а я не слушала, силясь понять истинный смысл его слов. Выходит, что Лэрзен жив? И до сегодняшнего дня он мог без труда определить, где я нахожусь, более того, если на меня были наложены охранные чары, я могла бы избежать этого болезненного унижения со стороны вампира? Но вот уже которую неделю от мага не было никаких вестей. Положим, он был ранен и не способен помешать моему близкому знакомству с вампиром, но почему тогда Лэрзен не приехал в дом Лгора, я ведь провела там не один день, да еще вдоволь отлежалась у ведьмы. Итого, прошел почти месяц, целый месяц — а маг все не появлялся. Да за такой срок на нем бы зажили любые раны!
— Так след чьего колдовства я на тебе вижу?
Я понуро опустила голову.
Все понятно, Лэрзен счел, что со мной не стоит возиться за те жалкие гроши, что я ему заплатила. Значит, мне нужно достать денег. Выбраться отсюда, попасть на ярмарку в Эдин и занять у Садерера. Лишь бы тот приехал! Моя последняя надежда… Можно, конечно, заложить дом, но как это сделать без личного присутствия?
Наш тягостный разговор прервал стук во входную дверь. Требовательный, громкий, такой, что даже мы его услышали.
Волшебник подошел к окну, выглянул в окно и, обернувшись, будничным тоном сообщил:
— Солдаты.
Я вздрогнула. Съеденный ужин, комом встав в горле, активно рвался назад. Колики страха расползлись по всему телу, закололи кончики пальцев.
Я вскочила, заметалась по кабинету, как подбитая птица. Всего на минуту, потому что быстро поняла, что без помощи мага мне отсюда не выбраться. Нет, конечно, на двери чар нет (вроде бы нет), но каким образом я выберусь на улицу? Спрыгну с крыши? Выпрыгну из окна? Переломаю себе руки и ноги, облегчив задачу людям Наместника. Или и вовсе осчастливлю его, пополнив ряды духов.
— Пожалуйста, — Взмолилась я, — не выдавайте меня!
Волшебник обернулся, окинул меня внимательным взглядом и пожал плечами:
— Я не могу препятствовать действиям властей. Если они спросят о тебе, я скажу.
— Я ни в чем не виновата, все обвинения ложны!
Нет, пожалуйста, вы же видите, что во мне нет магии! Если хотите, проверьте, совершала ли я эти страшные злодеяния, только не отдавайте им!
Если бы это помогло, я бы встала на колени, да я бы ноги его целовала.
— Все преступники говорят то же самое, — скептически возразил маг. — Посиди, я спущусь к ним.
Сердце с грохотом упало в пятки, обдав волнами холода внутренности. Не в силах стоять на ногах, я сползла на пол и закрыла лицо руками. Плечи поникли; мысленно я уже видела себя на казенной соломенной подстилке.
Стоило ли бежать, стоило ли пытаться обхитрить судьбу, если конец был заранее предначертан? Воистину, кто я — и кто Наместник?
Но надежда умирает последней, поэтому, поборов минутную слабость, я взяла себя в руки, решив бить на жалость. Светлые маги обязаны помогать людям, у них доброе сердце — может, я сумею достучаться до него?
