Елизавета Дворецкая - Огненный волк, кн. 1: Чуроборский оборотень
– Но как же ты это делаешь? Я внимательно наблюдал за тобой, но не заметил ничего.
– Не хочешь ли попробовать, почтенный? – Огнеяр насмешливо посмотрел на старого князя. – Не пробуй лучше. В твои года – совсем нехорошо. Все кости ломает и по-иному перекручивает. Чем старше человек, тем ему труднее. Наш чародей чуроборский, Двоеум, мне маленькому еще говорил: «Рубаху переменить – и то труд, а то не рубаха – шкура!»
Впервые в жизни Огнеяр охотно рассказывал о том, о чем раньше всегда молчал и не говорил даже с матерью. Он верил, что Скородум поймет его. Может быть, даже поможет самому понять себя.
– Трудно себя самого переменить, – помолчав, добавил он. – Больно поначалу. А потом ничего. Если надо. А вот когда чужая ворожба ломает – вот тогда плохо, ой плохо!
Огнеяр зажмурился и покрутил головой, вспомнив о превращенной свадьбе. Как они там теперь, Моховики и Вешничи? Чего еще придумает Князь Волков? И что с ней, с Милавой?
– Это и не с оборотнями бывает! – вдруг погрустнев, сказал Скородум. Но Огнеяр не понял, о чем он.
– Вот кого ты, почтенный, сыном назвал! – сказал Огнеяр, все еще думая о своем.
– А я и правда мог бы быть твоим отцом, – ответил Скородум, в свою очередь удивив Огнеяра. – По крайней мере, отчимом. Двадцать лет назад я был женихом твоей матери. Конечно, после Огненного Змея об этом и говорить было нечего. Моя родня велела мне забыть о ней. Моя мать сказала: «Не пытайся отнять у Велеса то, что он выбрал для себя». Все боялись, что твоя мать и ты принесете мне несчастье. Я женился на Вжелене, у нас дочь, но мне часто кажется, что я до сих пор…
Он запнулся, не решившись сказать о чем-то, но Огнеяр не заметил – он был слишком потрясен. Этот человек мог бы быть его отчимом. Он бы растил его и учил быть человеком – то, чему Огнеяра не учил никто.
– Я был тогда молод, но умен и всегда слушался старших, – уныло прибавил Скородум. – Они, конечно, были правы. Но я был дурак, что послушался их.
Огнеяр ничего не ответил, но в душе был с ним полностью согласен.
На другое утро возле леса снова показались личивины. Поднявшись на забороло, Огнеяр разглядел уже знакомую фигуру Кархаса, а рядом с ним существо, одетое целиком в волчьи шкуры, обвешанное клыками, самое меньшее, от пяти волков. В руках, а вернее, в лапах существо держало бубен и какую-то высокую палку с волчьим зубастым черепом. Видно, это был личивинский кудесник. Провожало их несколько воинов, державших оседланного коня.
– А вся толпа где же? – переговаривались велишинцы на стене. – Видать, в лесу затаились.
– Но там никого нет! – удивленно воскликнул Огнеяр, принюхавшись к ветру. – В лесу нет людей.
– Ты уверен? – Скородум тоже удивился.
– Ветер мне в лицо от леса. На несколько верст нет больше ни одной вонючки.
Кархас и кудесник тем временем направились к воротам. Скородум вышел вперед.
– Эй, где вожак? – закричал Кархас, и все удивились, что сегодня он обошелся без толмача. – Мы хотим говорлить!
– Я здесь! – отозвался Скородум. – Я хотел бы, дети мои, чтобы сегодня вы были поумнее вчерашнего.
– Где тот, кто вчера был твой сын? – закричал ему кудесник. – Он нужен нам.
– Вот он я! – Огнеяр поднял руку, чтобы его было легче заметить снизу. Он сразу подумал, что это гости опять к нему. – Признали?
– Да, мы признали! – ответил Кархас, и оба личивина разом поклонились. По заборолу пробежал удивленный гул: никто никогда не видел, чтобы личивины кланялись.
– Мы признали, кто ты есть такой! – закричал кудесник. – Вчера ты открыл нам твое лицо. Ты – великий священный волк Метса-Пала. Ты пришел снова для радости твоих детей. Мы – твои дети, а ты – наш великий отец. Весь народ метсане рады, что ты пришел снова. Будь наш вожак, как был в старые годы. Народ метсане поклоняется тебе! Мы привели тебе коня!
Личивинские воины вывели вперед коня, покрытого волчьей шкурой.
– Прими его и прими твой народ! – закричал Кархас. – Води нас в битву и на охоту!
Гул на стене стих; все ждали ответа Огнеяра. А он молчал в изумлении. Вот его и нашел княжеский стол, нашел там, где он вовсе не искал. Его зовут быть князем личивинов! Живой прежний князь по доброй воле уступает ему свое место! На миг Огнеяру показалось, что племя Волков и правда больше подходит для него, чем дебричи-говорлины. Но остаться жить в глухих лесах? А мать? Перевезти ее сюда? И оставить Чуробор Неизмиру со Светелом?
Все эти мысли стрелой пролетели в голове Огнеяра. И, глядя на священного коня и священное копье личивинского князя, которое ему протягивали, он со всей остротой и ясностью осознал, что должен получить чуроборский стол своего деда и прадеда. Долгие последние месяцы это убеждение зрело в нем и теперь вспыхнуло, как молния, освещающая пространство на много верст вокруг. Его место – в Чуроборе. И его дорога – туда, даже если путь к дедовскому столу прегражден священной рогатиной по имени Оборотнева Смерть. Это его путь, его благо и его зло, которого ни у кого не отнять и никому не передать. Быть князем трудно, но если он родился наследником чуроборских Славояричей, от этого наследства ему так же не уйти, как не выскочить из этой шкуры с волчьей шерстью на спине.
– Я рад, что дети лесов признали меня! – медленно и важно ответил он личивинам. Он сам не знал, откуда у него берутся эти слова и этот голос, где-то в дальнем уголке его глубокой и темной натуры проснулся, может быть, сам первый волк-прародитель. – Но мой путь по земле еще не кончен. Меня ждут долгие дороги, прежде чем я смогу войти в круг моих детей. Ждите меня. Я еще вернусь к вам. Я показался вам вчера для того, чтобы вы знали о моем новом рождении. Но время еще не пришло. Я благословляю вашу охоту, звери сами будут бежать на ваши копья. Ждите меня. Я еще приду к вам. А пока возвращайтесь в свои земли. И расскажите всем – великий Метса-Пала вернулся!
– Мы будем ждать! – закричал кудесник. – Твой конь и копье будут ждать.
– Пусть храбрый Кархас носит мое копье и ездит на моем коне! – позволил Огнеяр с истинно княжеским величием. – Он достоин их, пока я не приду за ними сам.
– Нет равного тебе, великий Метса-Пала! – радостно завопил Кархас. Теперь пусть кто-нибудь попробует отобрать у него копье вожака – ведь его дал ему сам священный волк-прародитель!
Огнеяр милостиво распрощался с личивинами, и они скрылись в лесу. А их новоявленный князь и священный прародитель сел прямо на пол на забороле и вытер рукавом мокрый лоб. Ясное осознание собственной судьбы, пришедшее ему в эти мгновениия, потрясло и утомило его почти так же, как самое первое превращение четырнадцать лет назад.
