Гарри Тёртлдав - Легион Видесса
А, так у Дракса появился новый титул. Ладно, это не имеет значения, подумал Марк. Пусть именует себя как угодно.
— Весьма великодушно с его стороны, — сказал трибун и поклонился Баили. Не желая, чтобы Дракс превзошел его в щедрости, Марк добавил: — Разумеется, Дардэл совершенно свободен и может уйти вместе с тобой.
Баили и Дардэл отвесили Марку ответный поклон. Дардэл явно испытывал большое облегчение.
Скавр сказал:
— Почему же Великий Барон отклонил мое предложение? Мы здесь небогаты, но если ему нужен выкуп за Зигабена и если он хочет, чтобы его люди были свободны, — мы сделаем все, что в наших силах.
— Так ты не понял суть поступка Великого Барона и Защитника, — сказал Баили.
Марк недоверчиво смотрел на хитрую улыбку намдалени. Баили знал нечто, неведомое трибуну. Все еще улыбаясь, тот продолжал:
— Главная причина заключается в том, что, будучи преданным офицером моего господина Зигабена, барон Дракс не может заставить последнего принять неугодный ему обмен.
— Что?!.. — выпалил Марк. Невозмутимость слетела с него, как скорлупа с ореха. — Что за фарс?!..
Баили сунул руку за пазуху. Легионеры предупреждающе шевельнулись, но намдалени вытащил всего-навсего свиток, запечатанный воском и скрепленный печатью.
— Это объяснит положение дел лучше, чем я, — сказал Баили, протягивая свиток Скавру.
Трибун взглянул на печати. Одна была ему знакома — солнце в позолоченном воске, символ Империи Видесс. Другая печать была зеленой с изображением двух кубиков в винной кружке. Должно быть, знак Дракса.
Скавр взломал печати и развернул свиток.
Офицер Великого Барона и Защитника все посматривал на необычное вооружение, латы и одежду римлянина. Наконец он не выдержал и сказал:
— Не знаю, умеешь ли ты читать по-видессиански. Если нет, то я был бы счастлив помочь…
— Я умею читать! — резко оборвал Скавр.
Он сразу узнал стиль Дракса. Барон изъяснялся на языке Империи столь же вычурно, как и любой видессианский чиновник. И это тоже делало его смертельно опасным противником. Дракс чересчур хорошо умел подражать имперским обычаям, включая дар к обману, клубкам тайн и двойной игре.
Скавр понимал это все больше и больше по мере того, как углублялся в содержимое свитка. Документ не был слишком длинным — этого и не требовалось. В четырех затейливых фразах Дракс провозглашал Метрикия Зигабена полноправным Автократором Видессиан, именовал барона Дракса “многоуважаемым главнокомандующим войсками и защитником трона”, призывал всех подданных “Империи” и солдат (видессиан и иностранных наемников) поддержать вновь объявленный режим, а также угрожал объявить вне закона и подвергнуть казни всех, кто будет ему противиться. Витиеватая подпись Дракса, с крючками, завитушками и кучей пышных титулов, завершала эту прокламацию. Подпись Зигабена подозрительно отсутствовала.
Марк еще раз перечитал воззвание, проклиная барона при каждом слове. Этот человек был гением интриги, если сумел причинить столько бед с помощью маленького клочка пергамента. Действуя через марионетку-видессианина. Дракс одновременно снял с себя клеймо захватчика и навеки скомпрометировал Зигабена в глазах Туризина Гавра. Император никогда не будет уверен в том, что Зигабен сотрудничал с Драксом только по принуждению. Зигабен, сам отнюдь не новичок в интриге, знал это не хуже Дракса. Из страха перед тем, что может произойти с ним в том случае, если мятеж будет подавлен, Метрикий Зигабен действительно мог помочь барону.
Голова трибуна раскалывалась от боли. И чем дольше он размышлял, тем хуже казалось ему положение дел.
Марк свернул пергамент и передал его Баили. Две части печати Дракса плотно примыкали друг к другу. По крайней мере здесь, подумал Скавр, Дракс проявил себя истинным намдалени. Люди Княжества любили кости и другие азартные игры.
Баили усмехнулся, когда трибун сказал ему об этом.
— Взгляни на печать еще раз.
Трибун швырнул пергамент на пол: костяшки в винной кружке на печати Дракса показывали “солнца Фоса” — самые большие номера при игре в кости.
Часть вторая
ВЫБОР ПУТИ
Глава шестая
— Скажи, — обратился Варатеш к Виридовиксу, помогая пленнику сойти с коня после еще одного долгого дня пути, — зачем ты красишь волосы в такой отвратительный цвет? Почему отрастил усы, а не бороду? Клянусь духами! Из-за этого ты еще больше выделяешься среди кочевников.
— И как тебе не надоест насмехаться над моей внешностью? Сам-то ты тоже далеко не красавец. — Кельт попытался пригладить свои длинные усы — они печально обвисли под дождем. Не слишком-то удобно прихорашиваться, когда руки стянуты сыромятным ремнем.
— Не играй со мной в эти игры, — произнес Варатеш, как всегда, мягким голосом, — если я спрошу еще раз, этот раз будет для тебя последним.
Вождь-изгнанник не стал тратить время на угрозы, как это сделали бы его кочевники. Его жестокость была иной. Кельт мог только догадываться о том, насколько она была изощренной и страшной.
— Чума на тебя, парень. Все, что у меня осталось, — это мое лицо. Стану я размалевывать его, как уличная девка… — Виридовикс яростно посмотрел на хамора, раздраженный и испуганный одновременно. — Как я, по-твоему, должен выглядеть?
— Авшар описал тебя иначе, — отозвался Варатеш. При упоминании о князе-колдуне холодок пробежал по спине у Виридовикса. Каждый день пути приближал его к столь — мягко говоря — нежелательной встрече.
— Так что наболтал тебе про меня колдун, ты, крестьянин? Я не обучен читать мысли бандитов. Да и желания такого не имею.
Услышав оскорбление, Кубад зарычал и схватился за нож. Из того небольшого запаса видессианских слов, который у него имелся, подавляющее большинство представляло собой грязные ругательства. В этом отношении Кубад недалеко ушел от Виридовикса — тот тоже умел обложить собеседника по-хаморски, чем и ограничивались познания кельта в языке степняков.
Одним движением руки Варатеш приказал Кубаду остановиться. Когда вождь преследовал определенную цель или выслеживал врага, такие мелочи, как ссоры, были для него чем-то вроде постороннего запаха для охотничьей собаки — запаха, сбивающего со следа. За ненадобностью Варатеш отметал все словопрения.
— Как тебе угодно, — обратился он к кельту. — Рост у тебя такой, как и говорил Авшар. Но Авшар сказал, что волосы у тебя светлые, как солома, а не как грязная медь. Он говорил, ты бреешь лицо. Я знаю, это ничего не значит: волосы отрастают. Но ты не похож на имперца — я видел их, хотя немного. Авшар говорит, ты мог бы смахивать на видессианина, если бы не соломенные волосы и голубые глаза.
