Терентий Гравин - Игрок поневоле
— Сколько моего таланта, сил и вдохновения вложено в эту святыню науки!
Но долго стоять на месте и слёзно рассусоливать о потерянном состоянии он не стал, а быстро бросился в те места, откуда имелась возможность проникновения в свою прежнюю обитель. Но куда он только не рыпался, куда не заглядывал и даже не лазил, вернулся к нам через четверть часа с выражением смертной тоски на лице и горьким разочарованием в голосе.
— Всё, всё, что нажито непосильным трудом — забрали! — причитал он в невероятно знакомой манере. — Иная стража, все входы запечатаны, нормальные коммуникации порушены и даже подземный ход обвален…
— Зачем же им было ход обваливать? — не удержался Пятница от вопросов. — Коль и так весь дом забрали, а тебя казнили, а?
— Да он сам обвалился, когда по нему посторонние пройти пытались, — зло оскалился учёный. — Имелась у меня там парочка особых сюрпризов…
— И долго этот ход раскапывать?
— Долго… При всех соблюдаемых предосторожностях — месяца два.
— Тогда нечего тут стоять, — распорядился я. — Поторопимся в гостиницу.
— А как же гардероб и украшения? — жеманно напомнила о себе Даниэлла. — И где обещанные драгоценности?
— Не переживайте, несравненная богиня! — расплылся в улыбке академик, но при этом с опаской косясь в мою сторону. — У меня по всему городу ещё несколько тайников имеется. Может, они и не настолько роскошны и обильны, как в этой моей вотчине, но вам доставленные мною подарки всё равно понравятся. Постараюсь после обеда их объехать и уже к вечеру вернуться к вам с дарами.
Не расстающаяся с розой сияда одарила своего явного поклонника многообещающей улыбкой и вновь первой тронулась в сторону гостиницы. Уж не стану скрывать, насколько меня подобное поведение раздражало. И каждое слово по отдельности, и всё поведение женщины и противного некроманта — в целом. Надо было всё-таки её послушать: новенького сжечь, а взамен получить доступ к роскошному и желанному телу без ограничений. И вопрос не в странной роли лидера, которого частично игнорируют, а в том странном и резком изменении, которое случилось в отношении баронеты к ненавидимому ею некроманту. То она страстно желает его смерти, то вдруг выказывает ему максимальное расположение. К чему бы это?
Подумать над этой дилеммой не удалось, на несуразной своей каракатице, называемой легендарным конём древности, Брок пристроился со мной рядом и засыпал вопросами:
— Как я понял, вы подобрали отрубленную клешню и часть второй?
— Ну и что?
— И опорную лапу прихватили?
— Кажется… Это трофей моего племянника, так что обращайся к нему.
— Уже обращался, — фыркнул с возмущением некромант. — Но он не хочет отдавать.
— Нормальная позиция. Не нападал бы твой кузнечик на нас, сейчас бы не хромал.
— Как ты не понимаешь! Я могу уже сегодня приделать конечности Ажару на место! У него сразу боевая мощь удесятерится. И скорость станет вполне нормальной для нашего каравана.
— Может, и так, — старался я скрыть своё раздражение. — Ну а я-то чем могу помочь?
— Прикажи ему отдать клешни. Они ведь ему совсем без надобности.
Странное заявление. Когда это воину его боевые трофеи оказывались без надобности? Но провозглашать очевидное я не собирался. Попросту отказал в просьбе, заявив, что даже как командир не имею права на такой приказ.
— Что же мне делать? — чуть не заплакал Эван.
— Торгуйся. Воину всегда надо что-то более ценное, за что он выменяет что-то из своих сокровищ.
После моего совета барон поспешил нагнать едущего в авангарде Александра и присесть ему на уши со своими предложениями. Сомневаюсь, что у него что-то получится, но хоть к даме не пристаёт, и то ладно. Плохо, что он меня с мыслей сбил, и я теперь никак не мог припомнить нечто важное, что упустил в оценке ситуации.
Как только мы прибыли, на крыльцо выхода во дворе немедля выскочил главный приказчик, радуя сообщением, что стол уже лихорадочно накрывается. Ну и пока устраивали лошадей, а в особенности уникальный экземпляр легендарной крокозябры, я отвёл лысого гнома в сторонку и зашептал:
— Ну и что ты можешь сказать о нашем новом товарище?
— Пока — ничего. Свой ник он тщательно скрывает, как и все остальные надписи. Также не могу пока понять, уроженец ли он нашего города или чужестранец. Чтобы мне стало легче, постарайтесь его подпоить, тогда контроль теряется, и может, я что-то высмотрю.
— Молодец, продолжай наблюдение! — напутствовал я коротышку, который стал мне уже почти симпатичен. Да и умом, чего уж там, создатели данного мира его не обделили.
Затем постарался перехватить снующую между залом и кухней Тьюшу, которую уже безошибочно отличал от остальных фейри. И её попросил:
— Присмотрись внимательно и ты к этому новому человеку. Мы его мало знаем, а отправляться в дальнее путешествие с таким… сама понимаешь.
— Хорошо, присмотрюсь. Но почему «и ты»? Кто-то ещё за ним следит?
— Попросил главного приказчика выяснить всё, что можно.
— О-о-о, это ты зря… За этим коротышкой самим нужен глаз да глаз…
— С чего вдруг?
— Ладно, не переживай, — заверила меня фейри. — Мне подруги помогут. И если что, я сразу тебе сообщу.
— Спасибо. Надеюсь, ты уже собралась? Потому что завтра утречком покидаем город, всё для этого у нас уже готово.
И по этому вопросу шеф-повар заверила, что у неё всё под контролем. Уже после обеда она свои вещи уложит в повозку. А потом займётся сбором пайка в дорогу. Такого, чтобы на двое, а то и на трое суток хватило. И слушать меня при этом не хотела. Хоть я и убеждал, что за день доберёмся до хутора, а там у нас всего полно.
Когда я вымытый спустился к столу, то мысленно воскликнул: «Раз уж фейри у нас будет ещё и продуктовым хозяйством заведовать, то чего я туда буду со своими советами пихаться? Сама знает, что надо взять, куда сложить и в каком количестве. Всяко лучше в дороге изыски употреблять, чем питаться всухомятку.
Глава 21
Варка зелий
Как ни странно, хоть и съели мы много, трапеза по времени долго не затянулась. Я попытался было угостить некроманта стаканчиком рома, помня о совете гнома подпоить клиента, но тот с сожалением отказался:
— Рад бы отметить свободу, но мне ещё сейчас по всему городу мотаться. Может, уже во время ужина… коль вовремя успею.
Ну да, время я назначил вполне конкретное: как только местная, почти не отличимая ночь, вступит в свои права. Потом пораньше лечь, пораньше встать — и в путь!
Немного удивился, что сразу после позднего обеда Пятница таки отдал свои трофеи академику, и тот живо умчался с ними в конюшню, латать своего легендарного Ажара. Это ему удалось сделать буквально за четверть часа. После чего, по словам слуг, новый постоялец (за которого, кстати, я тоже расплатился золотом за сутки постоя) умчался проверять свои тайники в городе.
