Маргит Сандему - Весеннее жертвоприношение
— Нет, нет, я лучше возьму их себе. Естественно, за плату, — сказал с достоинством Хейке.
Затем он обратился к уездному пастору, и Снивель взбесился, что его проигнорировали, но никто не обратил внимания на его поведение.
Хейке сказал пастору:
— Ну, а теперь мы можем поговорить об оглашении нашей помолвки, Винги Тарк и моей.
— Конечно, конечно! Приходите через некоторое время ко мне! Сейчас я слишком взволнован, ничего не понимаю! Этот высокопоставленный судья Снивель. И вся эта безбожная шумиха в доме! Мертвецы… Мои священные вещи… не принесшие пользы…
Ларсен не промолвил ни слова. Какой-то неизвестный источник в его лишенной воображения душе подсказывал необходимость предпринять нечто необычное, бежать. Но его лояльность одержала верх. Ведь у судьи осталось еще многое, что Ларсен сможет наследовать. Гростенсхольм пропал, да он и не хочет владеть имением, где поселились привидения!
Ленсман думал о своем. Он не был глупым и понимал, что этот Хейке Линд из рода Людей Льда мог бы лишить судью его должности, засадить в тюрьму или даже добиться его казни, но каким же чрезмерно гуманным человеком оказалось это чудовище из рода Людей Льда.
Ленсман фактически желал, чтобы Хейке добился падения судьи. Но и сейчас на высокопоставленном чиновнике уже поставлен крест, словно произнесено слово «аминь» во время церковной службы. Сам же ленсман ничего бы не имел против ареста судьи, для мелкого уездного ленсмана это было бы неслыханным поступком.
Снивель остался в только что освобожденном от призраков доме и смотрел им вслед. Ленсману, Хейке и Винге. И мысль его уже работала над тем, как жестоко он отомстит всем им!
Ибо мстить он умел. Если они думают, что уничтожили его, то и пусть думают. Гростенсхольмский уезд это лишь малая часть в его огромной судейской империи. У него множество других источников, которые дадут ему силы. Многие высокопоставленные люди на его стороне. А этот смешной Хейке Линд упустил огромный шанс раздавить его! Этот выродок еще горько раскается в этом!
О, Боже, как он отомстит! Это было самое большое унижение, какое ему пришлось испытать! Так унизиться перед ленсманом и пастором, управляющим и Ларсеном!
Он сожжет этих двоих из рода Людей Льда! И ленсмана тоже, эту трусливую скотину!
Мысли о мести в какой-то степени подняли настроение Снивеля. Теперь у него есть о чем размышлять и чем успокаиваться.
В этот вечер, когда они поднимались вверх по лестнице в Элистранде, намериваясь лечь спать, Хейке сказал:
— Итак, дело сделано. Первое соглашение о нашем браке будет в воскресенье. Ты не раскаиваешься?
— Ни капельки, — ответила Винга и взяла его за руку. — И поскольку все здесь в доме думают, что ты спишь со мной, предлагаю сегодня ночью лечь вместе.
— Иного я и не думал, — уверенно сказал Хейке. — И ты можешь быть спокойна. Знаю, как тебе больно, и я тебя несколько дней трогать не буду.
— Спасибо. Только потом не забудь обо мне.
— Это тебе не угрожает!
Они вошли в комнату Винги.
Хейке запер дверь и задумчиво произнес:
— Мы не должны забывать, что у нас может появиться ребенок. Но, Боже, я надеюсь, что он не будет отмечен проклятием!
— Нет, этого не должно случиться! Как твоя семья, так и моя уже выполнили свою квоту. Теперь очередь за ветвью Арва. Они все время избегали этого, что так несправедливо!
— Мне тоже так кажется. Да только Ширу не стоит брать в расчет, ибо она и так избранная. Красива, словно восточная куколка. Но как бы там ни было мы делаем ставку на своего ребенка или нет?
Она посмотрела на него ясным взглядом.
— Разве мы уже не сделали этого? Ставку на ребенка, имею я в виду?
— Да, — согласился Хейке, застенчиво улыбнувшись. — Да мы уже доказали это. Но, Винга… Если случится так, что наш ребенок будет отмечен проклятием, что тогда?
— Я буду любить, — мгновенно ответила она. — Ведь он твой.
Он кивнул головой в знак согласия.
— Я думаю точно так же, как и ты. Но, естественно, наоборот. Ведь ребенок твой. Ее глаза блеснули нежностью. Однако Винга в этот вечер была необычно тихой.
— О чем ты думаешь, любимая? — спросил Хейке, когда они легли в постель и погасили свечу.
— Об Элистранде. Я знаю, что женщина, когда она выйдет замуж, оставляет дом своего детства и следует за своим мужем, и я охотно сделаю это…
— Тебе не страшно переезжать в Гростенсхольм? — прервал он ее. — Призраки…
Она под одеялом взяла его руку в свою.
— Нет, знаешь, они меня не пугают! Часто мне в голову приходят мысли о них, и тогда я думаю: «Тьфу, с ними мы справимся». Мы же с ними некоторым образом друзья!
— Да, — горько согласился Хейке. — Но они, черт возьми, весьма своенравные друзья! Но я тебя прервал, ты говорила об Элистранде?
— Да, — несчастным голосом произнесла она. — Как я уже сказала, я с удовольствием последую за тобой. А что будет с моим дорогим Элистрандом? Который я однажды потеряла, а потом с трудом вернула себе. С домом моих любимых родителей. Домом Ульвхедина, Виллему, Тристана, Габриэллы и Калеба. Что будет с ним? Я чувствую себя такой несчастной, Хейке! Нет никого, кому можно бы было передать его.
— Может быть, у нас будет двое детей? Нет, на это мы надеяться не можем.
— Вспомни, что мне предсказали только одного ребенка!
Он улыбнулся в темноте.
— А-а, это та гадалка… Она была проворна. Нет, Винга. Я много думал об Элистранде. Знаешь, родня еще раньше вынуждена была сдать в аренду поместье Липовую аллею, потому что не было ни одного наследника, и все получилось хорошо. Элистранд мы также не будем продавать, это я тебе обещаю. Можем тоже сдать в аренду.
— Да, но кому? Не любому же встречному.
— Конечно, нет.
Они некоторое время молча размышляли над этим. Винга положила голову на руку Хейке и играла волосами, росшими на его груди. Хейке это не нравилось, потому что возбуждало, но он не хотел и препятствовать ей в этом.
Но тут она воскликнула.
— Я знаю. Как же я была глупа.
— В чем дело?
— Ты помнишь, у моего отца Вемунда была старшая сестра по имени Карин Ульрикебю. Она была очень несчастна.
— Знаю. Ты рассказывала о ней. И в книгах Людей Льда о ней упоминается. В главе под названием «Тайна».
— Да, и тогда ты должен помнить, что она взяла на воспитание маленькую девочку, не так ли?
— Которую назвали София Магдалена.
— Точно. София Магдалена… дай бог памяти… на семь лет старше меня. Да, видимо, сейчас ей двадцать пять. Мы изредка переписывались с ней, ведь она мне в некоторой степени доводится кузиной. И я знаю, что она вышла замуж за парня из сельской местности, одного из таких, которые землю в наследство не получают. Он канцелярский служащий в Кристиании и у них уже куча детей, она же не из рода Людей Льда. Думаю, что сейчас они едва сводят концы с концами, это было видно по ее письмам. Может спросим их? Не захотят ли они арендовать Элистранд?
