Евгений Щепетнов - Маг с изъяном
Посреди площади стояла высоченная пожарная вышка — ее было видно изо всех концов города. Илар знал, что эту вышку поставили сотню лет назад, когда пламя унесло половину столицы, и если бы не дождь, ниспосланный богами, от столицы осталось бы одно наименование.
После такой беды император издал указ, в котором приказал:
1. Построить пожарную вышку.
2. Создать при городской страже пожарную охрану.
3. Запретить строить дома из дерева.
Как выяснилось — эти самые деревянные дома во время пожара горят так, будто кто‑то специально раздувает пламя — весело, с треском, выгорая за считанные минуты и не позволяя хозяевам выбежать из огненной ловушки. Во время этого пожара, названного в истории Империи «Большим Нидарским пожаром», погибло четверть населения города.
Нидарским он был назван потому, что некая Нидара, которая доила корову в своем сарае, опрокинула ногой горящий фонарь, от фонаря занялась солома, сарай, и… выгорело половина города. История умалчивает — что сделали лишенные жилья соседи с этой самой Нидарой, но Илар сомневался, что они поцеловали женщину крепким любовным поцелуем.
Извозчиков здесь было мало — всего двое. Вероятно в дневное время они, как ночные животные, прятались по темным местам, чтобы выйти на охоту как только сядет солнце. Эти же двое, то ли по жадности, то ли из‑за своего болезненного трудолюбия не успели покинуть рабочее место.
Илар выбрал одного из них — молодого парня, восседающего на расписанной картинками повозке (тут были и драконы, и однороги, и невиданные звери с голубой шерстью и огненными глазами). Подошел, и внимательно посмотрев в сонные глаза извозчика, спросил:
— Эй, уважаемый, ты знаешь «Сломанную подкову»?
— Ну — знаю! — сонно ответил «уважаемый», открывая один глаза.
Вообще — Илар заметил, что у извозчиком в столице есть только два состояния — или они сонные, еле шевелящиеся, как земляные червяки, либо безумно вопящие, несущиеся куда‑то существа на своих таратайках, погоняющие лошаденок так, что кажется, будто за ними гонится толпа демонов.
— А улицу Зеленую в купеческом квартале знаешь?
— Ну — знаю. И что? Давай без загадок, у меня сразу голова болеть начинает. Чего хотел‑то?
— Сколько будет стоить отвести меня ночью после первого колокола от этой самой «Сломанной подковы» до улицы Зеленой?
— Пять серебряников! — оживился парень — дешево, очень дешево! Можно сказать — даром!
— Это стоит три серебряника — холодно осадил Илар — а если не устраивает — я обращусь к другому.
— Но ты посмотри — какая у меня коляска! Как расписана! Да я домчу с ветерком, не успеешь оглянуться, как будешь на месте!
— Мне плевать, какая у тебя коляска — покачал головой Илар — если три серебряника не устраивает, то…
— Да ладно, ладно! — сморщился извозчик — когда тебе надо?
— Сегодня. И вообще — шесть раз в неделю.
— Аааа… так бы и сказал — улыбнулся извозчик — постоянный клиент! Конечно, скидки!
— Везет тебе, Банага, на клиентов — выругался извозчик, сидевший в коляске рядом — ну чего они все к тебе прутся? Неужто из‑за дурацких картинок?
— Ко мне идут умные люди, понимающие толк в хорошей росписи — ухмыльнулся извозчик и подмигнул Илару — будет тебе коляска. Во сколько точно подать?
— Как бы точнее сказать… в час я заканчиваю, еще минут пятнадцать на сборы и выхожу. Ну вот и считай — когда.
— Музыкант? — понимающе кивнул извозчик — люблю музыкантов — если только они не блюют у меня в коляске.
— Я не буду — усмехнувшись, пообещал Илар — не пью.
— Все музыканты пьют — недоверчиво покачал головой парень — ну да ладно, твое дело. В общем — будет тебе коляска.
Илар кивнул и побрел дальше, всеми силами удерживая слюни, заполнившие рот. Он так проголодался, что готов был сожрать целого быка, а отовсюду неслись запахи мяса, жарящегося на решетке над углями, пирожков, скворчащих на сковородах, рыбы, коптящейся в специальных коптильнях, чтобы через несколько минут исчезнуть в бездонных животах горожан.
Не выдержав мук, Илар бросился к первому попавшемуся торговцу пирожками, купил здоровенный пирог, предварительно проверив, не попался ли в начинке ноготь невинно убиенного прохожего, и сожрал пирожок с некрасивой жадностью чувствуя отвращение к себе из‑за такого грехопадения и одновременно — наслаждение и восторг. Молодой организм требовал много еды, и регулярно.
Расправившись с промасленным пирогом, Илар бодро зашагал к дому. Две проблемы он решил — есть работа, и есть способ быстро добраться до дома. Предстояло решить — как сделать так, чтобы коллеги не оторвали голову за вторжение в их кормушку.
Глава 8
Идти было легко и приятно. В животе сладкой тяжестью лежал пирог (пришлось его «заполировать» кружкой ягодного напитка, ледяного, от которого зубы ломило), светило солнце, и народ вокруг уже не казался таким гадким, суетливым, воровливым и каким‑то «неправильным». Возможно, что Илар уже начал вживаться в роль столичного жителя. Он даже заметил, что ходить стал как местные — быстро, целеустремленно, как если бы знал, куда бежит.
Так‑то Илар знал — домой бежит, вот только причин особенно бежать у него не было, а хотелось рассмотреть город, по крайней мере ту часть, что попадалась по дороге. До этого он совершенно не обращал внимания на окружающее, занятый своими мыслями и заботами. Теперь — можно и посмотреть вокруг.
И первое, что бросилось в глаза на базарной площади — две толпы народа, галдящие, спорящие, машущие руками. Люди вопили, заглядывая куда‑то вниз, Илар сразу вспомнил слова работорговца, что отправит рабов на корм в зверовые ямы. Вероятно, это и были те самые ямы.
Илар не любил, когда мучают зверей. Не любил собачьих драк, которые устраивали пьяные лесорубы, делая ставки, но то, что происходило здесь, превосходило по своему зверству все, что он видел до сих пор. Глубокие ямы, накрытые толстыми бревнами — решетками, сквозь которые было видно, что происходит внизу. Диаметр ям не менее двадцати шагов, может больше. Система блоков, на которых зверей, заключенных в клетки опускают вниз. Дощатая крыша — иначе ямы зальет водой. Звери любые — от обычных собак и волков, до экзотических животных, привозимых с далекого юга или севера. Их опускают в яму, и… больше они оттуда не поднимаются. Или их убивают, или они убивают сами — до тех пор, пока их все‑таки не убивают.
Илар читал, конечно, о таких развлечениях крупных городов, но одно дело читать, и другое дело видеть происходящее. А оно было ужасно — в первой яме стая волков из десяти штук рвала умирающего медведя, из последних сил пытающегося отбиться от голодных мучителей. Они вырывали из зверя куски плоти, и тут же их пожирали — такие же жертвы человеческой жестокости, как и этот рыжий гигант, истекающий кровью. Трое волков валялись у стены, и собратья время от времени поглядывали на них, видимо собираясь пообедать соплеменниками позже, закончив с медведем.
