Эльтеррус Иар - Витой посох
Дарлин поспешил отойти от скелета — сталкиваться с древними богами ему совершенно не хотелось. Остальные тем временем разбрелись по островку, подыскивая подходящее место. Пепел тоже принимал участие в поисках, а Зара сказала, что пока поспит, и уютно засопела за пазухой у Халега.
— Идите сюда! — разнесся в воздухе голос Кенрика. — Похоже я нашел.
Остальные поднялись к нему. Место действительно казалось подходящим — относительно ровная площадка, примыкающая к скале и открытая в сторону берега, на котором Кенрик некогда и натолкнулся на то самое заклинание. Эванна внимательно осмотрела все вокруг, поводила руками и одобрила.
— Надо собрать дров, — повернулась она к мужчинам.
Благо, Кенрик с Ниром додумались взять с собой походные топорики, поэтому заготовка дров много усилий не потребовала. Нетолстые деревца на острове росли, не говоря уже о кустарнике. Вскоре на краю площадки была навалена куча хвороста.
— Принесите еще, — до сих молчавший Халег вдруг подал голос.
— Да, запас не помешает, — поддержала его Эванна.
Вздохнув, молодые невидимки подхватили топорики и снова спустились вниз. Дарлин с Меллиром последовали за ними, оставив северян наедине.
— Ты что-то почувствовал? — спросила ведунья.
— Не знаю, как объяснить, — хмуро ответил виконт. — Что-то… смотрит на нас. Смотрит и ждет. Чего — не знаю. Мне как-то не по себе…
— Мне тоже, — помрачнела Эванна. — Мы замахиваемся на что-то очень большое. И какой будет цена — понятия не имею.
— Помешать обязательно попытаются. Но меня беспокоит другое, мне кажется, что-то идет не так. Мы совершаем какую-то ошибку.
— Думаешь? Хорошо, я сейчас еще раз все перепроверю.
— А я пока покормлю котят.
Открыв свой мешок, Халег достал захваченный с базы кусок свежего мяса, мелко порезал, расстелил мешковину, в которое оно было завернуто, и разложил на ней. Пепел поел быстро и с удовольствием, а Зара долго принюхивалась, не решаясь попробовать, но в конце концов все же съела несколько мелких кусочков.
Ведунья тем временем выбрала из кучи хвороста прутик и принялась обходить площадку, водя этим прутиком над поверхностью. Больше всего внимания она уделила месту, где они собирались разжечь костер. Некоторое время ничего не происходило, только от одного участка Эванна отшатнулась, постояла и бросила через плечо:
— Ты был прав, там под землей что-то есть, нельзя разжигать костер над ним. Тогда где?
— Тогда только здесь, — Халег показал налево, где росли густые кусты.
— Пожалуй, там чисто, — согласилась ведунья.
Вскоре вернулись нагруженные хворостом остальные.
— Надеюсь теперь хватит? — устало выдохнул Кенрик.
— Теперь хватит, — одобрила Эванна, — но надо еще вырубить кустарник вон там.
— Да вы что, совсем с ума посходили?! — простонал Нир. — Солнце уже садится!
— Значит, поспешим, — спокойно сказала ведунья. — Костер можно разжигать там и только там.
Недовольно бормоча себе что-то под нос, Нир с Кенриком начали вырубать упругий кустарник. Он не слишком хорошо поддавался. К ним присоединился Халег, доставший длинный тяжелый кинжал, не уступавший по эффективности топорикам. Остальные помогали оттаскивать ветки за пределы площадки. Справиться с кустарником удалось, когда до заката осталось не больше часа.
— Кенрик, Нир, разжигайте костер, — скомандовала Эванна. — Вот здесь.
На указанном месте сложили хворост, и Кенрик коротким заклинанием поджег его.
— Халег, становись позади всех и следи, — продолжила ведунья. — Нир с Кенриком пусть станут над костром и приготовят кинжалы. Да, достань Посох! Я буду за вашими спинами. Меллир, вы с Дарлином становитесь в трех шагах позади меня по обе стороны.
Кенрику почему-то было страшно до жути, он с огромным трудом преодолел свой страх и мысленным усилием переместил Витой Посох в правую руку. Однако тут же понял, что артефакт помешает ему.
«Ох, молодежь! — раздраженно проворчал тот. — Всему-то вас надо учить…»
Он выскользнул из руки Кенрика и завис в воздухе перед ними с Ниром. Посоху Огонь Жизни повредить не мог, однако он по старой привычке предпочел поостеречься.
— Начинайте сосредотачиваться! — в голосе Эванны слышалось волнение. — Вспомните свою клятву, вспомните все, что вам близко и дорого, оно должно жить! Это касается всех! Дарлин, Меллир, думайте о том же, помогите Кенрику с Ниром! Посох, как только пойдет поток, фокусируй его через себя в сторону берега.
Вокруг начало темнеть. За пазухой Халега шевельнулась проснувшаяся Зара.
«Пора», — сказала она.
Покосившись на Нира, Кенрик вспомнил о клятве, о том, как это было, о своем желании сделать мир хоть на каплю добрее, затем перед внутренним взором одно за другим начали появляться лица людей, которые стали ему дороги за последние два года. Они будут жить!
Нир в это время вспомнил друзей, по сути заменивших ему семью, затем Телию, неожиданно оказавшуюся его сестрой. Они ведь тоже погибнут, как погибнут и все остальные в Игмалионе, если он не справится. Значит не имеет права не справиться! Пусть Трое услышат, он не для себя старается! Внезапно юноша осознал, что нельзя думать о смерти, ни в коем случае нельзя! Тогда он вспомнил недавно увиденную на улице пару влюбленных, совершенно незнакомых ему парня с девушкой, эти двое были так счастливы, что не улыбнуться, встретив их, было невозможно. Они должны жить! Его друзья должны жить! Все люди вокруг должны жить! Нельзя допустить до них то, что коснулось невидимок из разведывательного отряда!
Сам того не заметив, Кенрик резко провел лезвием кинжала по ладони и в огонь брызнула кровь. Нир ненадолго отстал от него. Пламя смерчем взметнулось вверх, и они словно бы толкнули это пламя в сторону Посоха и дальше через него в сторону берега, где притаилось заклинание кукловодов.
Дарлин с Меллиром поначалу ничего необычного не ощущали — они старательно начали вспоминать все, что им дорого в этом мире.
В сознании Меллира замелькали обрывочные картины. Небо. Солнце. Смеющиеся друзья, которые у него теперь есть. Упругий воздух, разрываемый стремительным телом карайна. Свобода! Играющий котенок, его мягкие лапки и нежное мурлыканье. Яркость и объемность мира, которая вдруг появилась после объединения сознания с Кысем. За все это он готов был отдать жизнь!
Дарлину вспомнилось другое. Любимый отец, единственный до недавнего времени дорогой ему человек. Мать, которая ушла так рано. Он не хотел бы, чтобы еще кто-то испытал такое горе. И друзья… Он слишком долго был один против всего мира. Их жизнь стала графу куда дороже собственной.
