Карина Демина - Хозяйка Серых земель. Капкан на волкодлака
Нынешний клиент на дамочку вовсе не походил.
Спрыгнул на землю, ногой постучал, аккурат, что жеребчик, которому до бегу неймется, и головою мотнул. Кинул сребень, велев:
— Коробку отвези на Оружейную, третий дом, отдашь панне Вильгельмине.
А сам бодренько этак по тротуару зашагал.
Вот же ж…
И куда это он так торопится-то? На Цветочном-то бульваре лавки с большего женские…
Панна Зузанна Вышковец обреталась в крохотном домике, донельзя похожем на пряничный. Розовые стены, гладенькая крыша, которая поблескивала свежею краской. Окна с резными ставенками и длинные горшки с цветами.
Дверь, выкрашенная в белый.
Аккуратненький молоточек на цепочке, за который и браться-то было боязно, а ну как рассыплется в руках сладкою крошкой.
Не рассыпался.
И дверь открыли сразу.
— Старший актор, — представился Себастьян, мысленно понадеявшись, что о бляхе эта махонькая женщина, завернутая в несколько слоев черного крепу, не спросит. — У меня есть вопросы по поводу вашей… а кем вам приходилась Зузанна Вышковец?
— Тетей, — всхлипнула женщина и посторонилась. — Двоюродной…
В доме весьма гармонично пахло булками.
— Вы… проходите… меня уже спрашивали…
— Новые обстоятельства, — туманно ответил Себастьян, сии обстоятельства, разглашать которые он не имеет права, не единожды его выручали. — Новые вопросы… или старые…
Узенький коридорчик, обои в старомодную полоску.
Вязаные салфетки на стенах.
И магснимки.
Мужчины и женщины, слишком не похожие друг на друга, чтобы быть родственниками, взирали на Себастьяна с мрачным неодобрением.
— Это пары, которые тетушка соединила… — пояснила женщина, шмыгнув носом, которые, не иначе как от постоянного шмыганья, разбух и покраснел. — Она была удивительной женщиной… каждого чувствовала… а это в ее деле важно…
Гостиная, куда Себастьяна привели, оказалась крохотной.
Те же полосатые обои.
И полосатые же креслица, махонькие, кукольные будто бы, полосатый кот на полу… портреты… вновь кружевные салфетки, что на стенах, что на креслицах, что на круглом столике.
— Вы… присаживайтесь… я… я до сих пор не могу поверить, что это с ней случилось…
— Как вас зовут?
— Что? Ах, простите… Аниела… Аниела Зазбога… по мужу… теперь-то я вдова… тетушка все порывалась подыскать мне кого достойного, но я… я Мишека своего очень любила… — нос ее пришел в движение. Он был крупным и приплюснутым, чем-то смахивающим на утиный клюв.
— Расскажите, пожалуйста, о панне Вышковец…
— Что?
— Все.
— Все не могу, — Аниела шумно высморкалась.
— Почему?
— Так всего не знаю, — она уставилась на Себастьяна серыми круглыми глазами. — Всего мне тетушка не рассказывала.
— А что рассказывала?
Аниела задумалась, узенький лоб ее сморщился, а подбородок выпятился вперед. Губы шевелились, но Аниела не издавала ни звука. Себастьян ждал.
Тикали старые часы.
Мурлыкал кот.
Аниела молчала.
А терпение медленно истощалось, избытком терпения Себастьян никогда не мог похвастать. И сдался первым.
— Вы переехали сюда после смерти вашего мужа?
Аниела вздрогнула и сжалась:
— А вы откуда знаете?
— Предположил.
Кажется, ему не поверили.
— Вы сами сказали, что ваш супруг умер, а тетушка предложила найти нового…
— Я любила Мишека.
— Верно. Любили. И отказались… но вы ведь остались жить с тетей?
— Д — да…
— Почему?
— Так… я одна… и она одна… и тетя предложила, а я согласилася, — Аниела вновь шмыгнула носом. — Она учить меня стала… говорила, что дело свое передаст… потом, когда помреть… но она крепкою была… и помирать не собиралась.
— Никто не собирается.
Аниела кивнула.
— И как давно вы сюда переехали, — Себастьян повторил вопрос, и свидетельница вновь задумалась. Думала долго… минут пять.
— Так это… пять лет тому выходит… и месяц. Аккурат в травне Мишека схоронили… и я к тетушке… погоревать… на две недельки… а потом еще дом продавали… — она загибала пальцы, старательно перечисляя события, для нее, несомненно, важные, но Себастьяну совершенно не интересные.
— И тетушка вас учила… чему?
— Свахою быть.
Креповый платочек коснулся красной, натертой щеки.
— А ваша тетушка была хорошей свахой?
— Лучшей… только… — Аниела замолчала, прикусив бледную, точно тряпичную, губу.
— Что «только»?
Вздох.
И вновь платочек, который трет уже другую щеку.
— У нее… не ладилось в последнее время… люди стали другими… так она говорила. Все сами начали жениться… знакомиться… а разве так можно?
— А разве нельзя?
— Конечно, нет! — Аниела платочек отложила, а из рукава ее появились черные четки, бусины которых она перебирала ловко, почти профессионально. Бусины скользили, ударялись друг о друга с глухим неприятным стуком. — Люди… люди ведь не знают, чего хотят! А еще врут!
С этим утверждением Себастьян не мог не согласиться.
— И вот что получается? — тема, похоже, была Аниеле близка, оттого и раскраснелась она пуще прежнего.
— Что?
— Вот, скажем, у тетушкиной знакомой дочь… познакомилась с парнем сама… и письма ему писала… и он ей… и пожениться решили….
— А что в этом плохого?
— Ничего, наверное. Только ж после свадьбы выяснилося, что врал он все в письмах. И про то, что дом свой имеет… и про учебу… и про работу… они-то думали, что дочь за приличного человека отдают, а оказалось — за обманщика, которому только приданое и надобно!
Себастьян покачал головой, сочувствуя, и ободренная Аниела продолжила:
— А ведь после свадьбы может оказаться, что жених кутежник… или игрок… или норов имеет дурной. Аль у невесты в роду безумцы… о таком-то, небось, люди таятся, не спешат говорить. Тетушка же про каждого клиента вызнавала…
— И часто ей случалось обнаруживать… — Себастьян замялся, не зная, как назвать это, — брак?
— Постоянно почти! — воскликнула Аниела. — То парня колченогого пытаются за здорового выдать… то еще девку кривую подсунут, думают, что ежели стеклянный глаз ей вставили, то и проблемы нету… еще намедни одна лысая была… соперница ее прокляла да так крепко, что волосья повылазили, а новые не росли. Той-то штрафу дали, но штрафом волосы не возвернешь… так тетушка девку ту лысую выгодно к цирюльнику пристроила. Каждый день парики меняет, прически показывает, и счастливая… и он довольный, прежде-то нанимал кого, а тут жена есть. Все экономия.
С этой точки зрения Себастьян женитьбу как-то не рассматривал. Признаться, он ее вовсе не рассматривал и надеялся, что в обозримом будущем избежит страшной участи быть счастливо отбрачеванным.
