Вознесение (СИ) - Розин Юрий
— Что, неприятно?! — прорычал старик, тыча в меня тростью и брызжа слюной. — Тогда ты знаешь, что я чувствую! У меня тоже был сын, и вы, сволочи, его убили! С тобой, ублюдок, разберутся мои люди. А я убью этого мальчишку, чтобы мой сын благополучно добрался до следующей жизни! Плевать на суд, вы не заслуживаете того, чтобы предстать перед ним! Я сегодня буду вашим судьёй и вашим палачом! Прикончить высокого!
И всё закружилось в вихре хаоса.
Глава 25
Сорвавшись с места на скорости, вовсе не подходящей столь старому и дряхлому телу, Мелет атаковал Париса тонким лезвием, ранее скрытым внутри трости. Если бы однорукий остался на пике третьей Кары, он бы умер на месте. Однако окутавшая его алая энергия помогла ему избежать смертельной раны.
Более того, он даже умудрился, уйдя чуть вбок и переместив центр тяжести, ударить в ответ. К счастью, его железную безрукавку забрали девочки, так как мы рассчитывали на скрытное проникновение, и теперь его ничего не сдерживало. Однако старик тоже оказался не лыком шит. Удар Париса он заблокировал своей шпагой — и тут же атаковал сам, окутавшись аурой цвета червонного золота.
Я бы последил за этим боем ещё, но у меня были свои проблемы. На меня насело почти два десятка стражников. И не простых, которых я бы раскидал как котят. Каждый из них, судя по взвывшему чувству опасности, был богом третьей Кары. А у меня до сих пор было сломано два ребра…
Да, я сейчас был куда сильнее, чем простой бог Кары забвения. Но их было девятнадцать, они были хорошо тренированы и умели работать в команде. Распределение ролей, умелая смена позиций, почти идеальная синхронность… с первого же мгновения я оказался на волоске от смерти. Что было ещё хуже, пока одни атаковали в ближнем бою, другие из-за их спин посылали волны и копья энергии. И с этим я вовсе ничего не мог сделать.
Несмотря на открытый до предела тайник, на этот раз я оставил себе всего минут десять, уже через пять секунд я получил первую рану. Ещё через три секунды — вторую, через две — третью… ситуация была по-настоящему катастрофической. Париса и Мелета видно не было, да я и не пытался их отыскать, полностью погружённый в битву против двух десятков богов...
— Папа!
Голос Талы раздался у меня в ушах сквозь гул боя. И, повернувшись на её вскрик, я увидел, как нога одного из стражников проходит прямо сквозь тело Талы. Он её не видел, не слышал, не ощущал… но его вина от этого не стала ни на йоту меньше.
И безумие, немного отступившее после того, как начался этот смертельный танец, захлестнуло меня с головой.
Взревев диким зверем, я бросился к ублюдку, наплевав на всех остальных. Удары посыпались на меня со всех сторон, но я ощущал лишь толчки. Боли не было, её будто стёрли. А когда я пробил сволочи, посмевшей ударить моего ребёнка, алебардой грудь, от груди по всему телу неожиданно растеклось то странное онемение, что и во время боя с Гелиодом.
Взмахнув своим оружием, тело на нём казалось почти невесомым, я бросил труп бога в толпу — и тут же бросился следом. Онемение за секунду просочилось в каждый уголок тела, но почти тут же я ощутил, как оно начало спадать, будто накатившая на берег волна. И откуда-то я точно знал, как заставить появиться следующую волну.
Убить ещё одного бога.
Кажется, меня ударили в спину, потом ещё в ногу, в плечо… это не имело никакого значения. Всё, что было важно — отнять ещё одну жизнь. И меня не могли остановить ни выставленные клинки, ни направленные в меня энергетические лезвия. Следующий стражник умер, разрубленный напополам от ключицы до талии, забрызгав меня кровью и создав в теле новую волну онемения. Сильнее и дольше предыдущей.
И это было уже не просто заглушение ощущений. Я стал сильнее. Это онемение давало моему телу силу, и это была вторая причина, по которой я не имел права останавливаться…
Толчок на этот раз был куда сильнее, а попытавшись двинуться, я понял, что что-то мне мешает это сделать. Опустив взгляд, я увидел клинок, торчащий у меня из бока. Судя по углу, внутренние органы не были задеты, меч пробил лишь внешний слой мышц. Но, тем не менее, это было довольно серьёзное ранение. Если бы мне не было наплевать.
Резко развернувшись, я встретился взглядом со стражником, из рук которого только что вырвал клинок. Он был в шлеме, так что я видел только глаза, но этого было вполне достаточно, чтобы понять: он в полном ужасе.
Расхохотавшись, я схватил его за плечо и дёрнул на себя, надевая грудью на его же меч. Новая волна онемения омыла моё тело, пожирая уже не только боль, но и осязание и даже начавшую подступать усталость.
Крутнувшись вокруг своей оси, я подставил труп стражника под выпад его товарища. После чего спихнул тело с клинка и длинным прямым выпадом пробил и уже мёртвого врага, и того ещё живого, что стоял за ним.
Ещё один толчок в плечо, но я даже не стал проверять, в чём дело. Просто продолжил крушить, рубить, колоть…
С каждой жизнью, что отнимала моя алебарда, онемение становилось всё сильнее, поглощая меня целиком. Боль, усталость, осязание, запахи, слух, вкус крови на языке, чувство равновесия, ориентация в пространстве… я стал будто бы деревянной куклой с оружием в руках, не способной ни на что, кроме как убивать врагов.
Последним пропало зрение. Я остался в темноте, тишине, пустоте…
И, тем не менее, я знал, что моё тело продолжило биться. Во-первых, потому что восприятие энергии осталось при мне. Я отчётливо ощущал стражников вокруг меня и то, как от моих ударов пропадали их ауры. А во-вторых, потому что иначе просто не могло быть.
Очередная волна онемения захлестнула меня с головой и я отчётливо почувствовал вокруг себя чёрные воды Ахерона. На этот раз я уже не был лодочником в своей лодке, я был за бортом, лежал на поверхности реки, качаясь на чернильных волнах. А потом где-то там, в ином времени и пространстве, моё тело убило ещё одного бога.
И мёртвые воды сомкнулись над моей головой.
Я ощутил, что падаю. Вниз, вниз, вниз…
Мимо Божественных Земель, мимо Сальсабиля и Ахерона, мимо Рая и Ада, мимо Великой Плеяды миров, мимо Области Пустоты…
Так глубоко, как, наверное, не были никакие боги.
Наконец падение прекратилось. Вокруг была уже даже не Пустота. Вокруг было абсолютное Ничто.
А потом из этого Ничто на меня взглянули два пылающих глаза.
И видение исчезло, будто меня выкинуло из жуткого сна.
Я стоял, опираясь на алебарду и тяжело дыша. Вокруг только лежали тела. Все чувства вернулись во вспышке и я тихо застонал от резко нахлынувшей боли. Каждая клеточка моего тела полыхала в адской агонии, на фоне которой многочисленные раны от клинков казались совершенно несущественными. К тому же в каждом уголке тела поселилась невероятная слабость. Если бы не бывшее весло — я бы вряд ли смог удержаться на ногах.
Однако всё это было уже не столь важно. Потому что была вещь куда более важная, чем находящееся на грани тело. Тайник в моей алебарде… был пуст. Возможно, сам того не заметив, я открыл его на распашку и за пару секунд потратил всю столь долго копившуюся энергию. А возможно и правда сражался в беспамятстве больше десяти минут.
Так или иначе, я уже больше не подпитывался праджней. Однако был жив и, более того, не ощущал ни малейшего дискомфорта. А это означало, что само моё тело достигло уровня богов. И даже больше: мои чувства стали намного острее. Я слышал больше, видел чётче, чувствовал касание каждого мельчайшего порыва ветерка на коже. Нос, помимо железистого запаха крови и вони потрохов, вбирал запахи земли, камня, масла в фонарях.
И своё тело я ощущал иначе, более полно и точечно. Легко мог понять свою силу, даже несмотря на то, что сейчас был на грани обморока. Где-то двадцать крат относительно того, каким попал в Земли Богов. Не глядя, мог понять, какие именно мышцы были повреждены, куда пришлись удары, сколько крови во мне осталось… даже мог сказать, сколько времени уйдёт на восстановление.
