Альберт Зеличенок - Посиделки в межпланетной таверне «Форма Сущности» (СИ)
На этом прощание можно было считать законченным, и я, взмахнув крыльями, направился прочь от восходящего солнца.
И подумать только, что уже на следующий день меня ждало первое приключение. Я, не останавливаясь, пролетел над деревнями Три Помойки (известной своим собором двенадцатого века, сгоревшим в тринадцатом), Четыре Помойки, Пять Помоек, Одна Большая Помойка. Кстати, согласно господствующей версии, вышеуказанные населенные пункты наименованы в честь легендарного князя Помоя, который неоднократно останавливался здесь на привал и знакомился с местными девушками; с тремя, четырьмя, пятью — соответственно длительности привалов — и с одной, но очень крупной (вариант: с одной, но по большому счёту). В пользу этой версии говорит тот факт, что на здешних полях, лужайках и сеновалах до сих пор находят в больших количествах оставленные некогда воинами Помоя монеты, спички, порнографические открытки, презервативы, предметы женского белья и похабные надписи, а брошенные ими пустые бутылки являются основной статьей дохода аборигенов. Альтернативная гипотеза, связывающая названия деревенек с пунктами складирования общественных отходов, отвергается местными историками как абсолютно неправдоподобная.
Далее протекает речушка Малая Простата, на берегу которой я встретил и утилизировал первую девушку. Облокотившись на восходящие воздушные потоки, я как раз погрузился в аппетитные воспоминания, когда появилась Она. Я сначала даже принял её за видение, столь она была прекрасна: шелестящие крылья, подобные широкому кружевному плащу и в размахе достигающие десяти метров, восхитительная причудливо изогнутая морда с тремя рядами острых лимонно-жёлтых клыков, за которыми скрывался дразняще тоненький раздвоенный язычок, вытянутое в полёте безупречных линий и пропорций тело, шесть стройных лап, пальцы которых украшали кольца с изумрудами каратов по пятнадцать, и длинный, плавно покачивавшийся на ветру хвост. Вся её шкура блестела и переливалась на солнце, как будто была покрыта драгоценными камнями. Собственно, её панцирь и в самом деле в соответствии с разорительной модой того времени усеивали драгоценности, но так, как я выразился выше, звучит поэтичнее. Именно о подобной драконессе мечтал я в эротических снах ранней юности, когда наш дворцовый доктор понапрасну пытался избавить Левого Полусреднего от отсутствующего у него эдипова комплекса. Увидав меня, крылатая дива на лету извернулась и, изменив курс, направилась в сторону леса, темневшего на юго-западе.
— О, несравненная! — воскликнул я, нагоняя беглянку. — Куда же вы стремитесь, покинув несчастного, который был мгновенно сражен вашим убийственным обаянием и укушен в сердце каждым из ядовитых зубов вашей дивной челюсти?
— Чего надо? — ответствовала она, одарив, наконец, взглядом выпуклых глаз с узкими желтыми зрачками; низкий хриплый голос гармонировал со всем её обликом и будил поэтические струны, дремавшие в глубинах моей души. — Ишь, какой галантный! Небось, из города?
— Нет, почему же? Наш дворец располагается, э-э, на пленэре. Прекрасный вид на поля, рощи, э-э, кладбище. Разрешите пригласить вас как-нибудь навестить наше семейство после моего возвращения из небольшого путешествия. У нас очень, э-э, мило, когда папа, э-э, не перепьётся. А теперь позвольте проводить вас до дому, чтобы знать, куда послать приглашение?
— Как же! Ишь, чего выдумал! Знаю я таких: сначала провожаться, потом поцеловаться, а после гинекологу стыдно показаться.
Каждым своим словом она очаровывала меня. В ней ощущались сила, мощь, красота и дикость первозданной природы.
— Учти: я девушка непорочная, но опытная. Нам в колледже курс полового воспитания читают, так что я теперь вся — сплошная самооборона без оружия. Ежели тебя хвостом двину — лишняя голова появится. Хотя от провожания яйца не несут, проводи уж. А то времена такие — и в лес невинной девице войти опасно.
И мы полетели бок о бок. Порой наши крылья соприкасались, и тогда моё сердце сладко замирало. В самой непроходимой чаще обнаружился каменистый холм, на склоне которого распахнулся зев пещеры. Я посторонился, пропуская даму вперед.
— Ну нет! — она глянула на меня подозрительно. — Давай-ка лучше ты первый.
Я пожал плечами и выполнил распоряжение. Едва мой хвост миновал горловину пещеры, как что-то тяжёлое мягко шлепнулось сзади. Стало совершенно темно.
— Блистательная, где же вы? Что случилось? Девушка, что за шутки, в самом деле? Мы так не договаривались.
Рядом послышались резкие шуршащие звуки, будто кто-то торопливо чиркал спичкой о коробок. Наконец она загорелась, и обнаружилась закутанная в неопределённое тряпье фигура с четырьмя конечностями и одной головой, которая, чертыхаясь, пыталась зажечь факел, криво закрепленный на стене. Я мог бы это сделать одним выдохом, но не все драконы обладают даром огнеметания, и до прояснения ситуации я решил попридержать особые способности. Факел затрещал и зачадил, кое-как освещая пещеру, и мой визави действительно оказался антропоидом с соответствующим количеством ртов, ушей, носов и глаз, одетым в шкуры и явно давно не мытым.
— Ну что, и ты попался? — легкомысленно осведомился он.
Идиотский вопрос!
Вместо ответа я прорычал сквозь зубы нечто нечленораздельное.
— Ладно, не сердись, это я так, чтобы разговор начать. Давай лучше знакомиться, всё-таки вместе срок тянуть. Мое имя — Макар Девятнадцатый Совершенный, но ты можешь звать меня просто: Макар или даже Мак.
Я представился.
— Слушай, Левый Полусредний, а почему у тебя такой огорчённый вид? Обидно стало, что так глупо попался? Да ты не комплексуй. Не ты первый, не ты последний. Тут до тебя и поопытней сидели. Просто у неё, у драконихи, значит, метода такая. Ловля на живца называется. Выйдет, полетает по округе, хвостом помашет — кого-нибудь из ваших и подцепит. Я уж многих здесь перевидал. Одна даже самкой оказалась. Лесбиянка, конечно.
— И ты сюда так же угодил, извращенец?
— Да нет, я сам пришел. Я, понимаешь ли, учёный. Тема диссертации: «Дракон как высшая стадия монструизма». Начал главу «Драконус вульгарис в его естественной среде пропитания» и решил собрать экспериментальный материал. Однако сам попался — в качестве подножного корма, думаю. Но, видимо, оставлен про запас.
— Подожди, с тобой все ясно, но мы-то, драконы, ей зачем?
Мне живо представились заманчивые картины жуткого сексуального рабства, в котором коварная обольстительница держит крепких молодых пленников, многократно возбуждая их бесстыдными ласками и доводя до оргазма по тридцать раз в сутки. Моя горячая молодая кровь воспламенилась, когда перед мысленным взором предстали сцены насильственного полового соития, которому она подвергает своих узников. Возможно, порой она приглашает столь же неудовлетворенных примитивным сельским бытом подруг, и они сплетаются с невольниками в коллективном экстазе. Ах, какое унижение драконьего достоинства!.. Увы, прозвучавший в этот момент ответ Макара развеял все иллюзии:
