Александр Тюрин - Псих, или Танцы с Виртуэллой
Струйка желтоватой воды стекает по стенкам несвежей раковины. Через полчаса никакой влаги уже нет, только следы коррозии и грязи. Вот она, модель его жизни.
Откуда мы вышли, куда идем, кто мы, все эти вечные талмудистские вопросы имеют простые тошнотворные ответы – с кровати на горшок, потом в контору, потом на горшок, потом в кровать. Некрасивая программа, состоящая из примитивных циклов. Но и это модель его жизни.
Десять-двадцать-тридцать лет назад он еще надеялся на избавление, ну еще пару переходов по пустыне, еще пара пустых месяцев, еще пара серых лет и он доберется до Эльдорадо.
Лев Толстой писал стоя, Пушкин, по-видимому, писал сидя, лишние люди были лучше, чем просто люди, но хуже чем декабристы... Алгоритм школьной программы так и остался непостижимым для будущего программиста. Алгоритм обучающей программы, по которой действовала мама, был более ясен. "Интеллигентный человек, Сереженька, не..." И далее шло простое перечисление тех свойств, которым не обладает интеллигентный человек. Не жадный, не завистливый, не мстительный, не способный торговать и торговаться... Фактически, просто не способный ни на что. Ну, разве что, способный думать, или, скорее, думать о том, что он думает.
На вступительном экзамене в ВУЗ он написал сочинение из десяти безумно логичных предложений, описывающих робототехнические принципы, по которым функционировал герой книги "Как закалялась сталь". В итоге, не способный торговаться стал сам товаром, конкретно пушечным мясом, и был упакован в солдатскую форму.
И вдруг – два недолгих месяца – он летал, может и не так, как хотел, но по-настоящему. Летал над горами на вертушке и поливал камни из пулемета. Это было забавно, лихо, это было как в компьютерных играх (о существовании которых он узнал лишь несколько лет спустя). Это было отделение лейтенанта Рокотова.
Он посмотрел на два обрубка, некрасиво укорачивающих его конечность. Полеты кончились тем, что несколько "дедов" обкорнали его правую руку. То, что случилось, выглядело хуже, чем просто насилие и приближалось по смыслу к изнасилованию.
Три "деда" зажали его в углу словно девку, А он даже не особо сопротивлялся, "ну, хватит, ребята, хватит, пошутили и ладно". И они сделали ЭТО, получив удовольствие. А он не мог поверить в ЭТО, пока не остался без пальцев. Культурный шок. Он столкнулся с людьми другой культуры, которые просто пошутили. С людьми СВОЕЙ культуры он в общем-то и не сталкивался никогда.
"Дедам" ничего не было. Потому что никаких свидетелей. "Может это вы саморез совершили", как элегантно выразился военный следователь.
Сколько раз в своих снах и мечтах, он раскидывал этих злодеев одной левой, вырубал всех подчистую как Брюс Ли, разрывал на куски как велоцераптор, но потом наступало горькое, сильно разочаровывающее пробуждение...
До него дошли слухи, будто лейтенант Рокотов надавал "дедушкам" по морде. Но один из "обиженных" оказался представителем гордого горного народа, могли пострадать хрупкие межнациональные отношения, поэтому лейтенант попал под трибунал. И хотя не сел, но карьера его сильно пострадала.
От этого унижение чувствовалось еще сильнее – джентльмен вступился за его честь, будто он был слабой невинной девушкой. А он был просто неотсюда, здесь он был бессилен, однако силен как бык в в каком-то из виртуальных миров.
Его приняли в институт, где никто не читал абитуриентских сочинений, его распределили в тот город, где люди пили вместо компота чай, его посадили за шкаф в проектном институте, где дни улетали незаметно как волосы с головы. Он сидел за шкафом, чувствуя себя узником в своем собственном теле, которое он не мог заставить встать, направить к начальнику и сказать "баста". Хотя в своем воображении, его виртуальная хорошо запрограммированная проекция выпрыгивала из-за этого шкафа и просто выбрасывала шефа в окно. А потом могучая проекция шла по институту, наводя ужас на профком, партком и комсомольскую организацию. Иногда он представлял своего виртуального двойника кунфуистом, иногда динозавром или коброй. Но никогда это не было беспочвенной фантазией, он всегда проектировал и программировал свое виртуальное тело...
Мамы не стало в крохотной квартирке без газа и воды в Первом Водопроводном переулке. Ее жизнь была плохо написанным программным кодом, это он в полной мере унаследовал от нее. Смерть представлялась ему не вечной остановкой в тени кладбищенских лопухов, а глупым программным блоком, заставляющим систему виснуть.
Возникали, но потом уходили наверх друзья-товарищи. Извини, старик, у меня куча дел, я тебе позвоню. Они звонили через десять лет. А он продолжал сидеть за шкафом в маринаде из собственных мыслей и мечтать о замечательном коде, который способен оптимизировать жизнь, на котором можно написать счастье, силу и удачу. Но советская ЭВМ трудилась только час в день, а остальное время страдала различными машинными болезнями.
Симпатичные девушки с яркими глазами и веселыми ртами почти не различали его среди предметов. "Вы – лопоухий и скучный." "Мне нравятся умные парни, но вы и на умного-то не больно похожи." А с девушками несимпатичными и унылыми, как он сам, Шрагину, что говорится, не хватало тактовой частоты.
После тридцать пятого дня рождения, который он встретил и проводил, стоя на перроне Московского вокзала, он понял, что окончательно заблудился. Не будет ему ни Эльдорадо, ни Конкисты, ни покорения миров. Тогда он первый раз попал в психушку, на Скворцова-Степанова.
Хорошо залечили. Голова не варит, руки что-то делают, например клеют коробки.
После больницы где-то год он занимался тем, что таскал ящики для какого-то абрека на Сенном рынке, получая регулярно зуботычины, впрочем как и остальные грузчики – простые советские алкаши, не вписавшиеся в нагрянувший рынок. Но случайно в руки попалась книжка по новым объектно-ориентированным языкам.
В голове снова зашевелились мысли. Раз не добрался до Эльдорадо, попробую смастерить его сам.
Тут и далекий греческий родич его мамаши по имени Аристотель прислал ему из Греции, где все есть, приличный компьютер, да еще удалось подсесть на интернетовское подключение богатого соседа. Случайный собеседник в каком-то чэте оказался компьютерным гением по фамилии Сарьян. И, после серии тестов – попадание в "яблочко". Он – в команде Сарьяна...
Слушай, старик, говорил Сарьян, мы делаем революцию: сначала в программировании, потом в гастрономии, выпивоне и так далее. Нас надолго запомнят, старик. От нас все пойдет быть, как от Ноя с его тварями, приземлившимися на горе "Арарат". Для начала, мы, простые скифы и евроазиаты, обставим америкашек из "Сан Микросистемс", потому что наш продукт получится круче. Мы не оставим "засСАНцам" ни одного шанса. Кончится это тем, что повсюду будут программировать на нашем языке, пить только коньяк "Арарат" и водку "Московскую", никаких тебе виски и брэнди. Сарьян даже намекал, что за спиной стоит таинственная организация, некая российская спецслужба, контролирующая программистов и хакеров, готовая поддержать их всей государственной мощью. И якобы америкашки уже наделали в штаны от страха за свое темное будущее...
