Игорь Абакумов - Дойдем до неба
– … Старшему сержанту Базову организовать прибытие группы к гостинице пятого факультета к девяти – ноль. Предстоит разгрузка стекла. Список вашей группы, сержант, возьмете у дежурного. Свободны. По распорядку.
Кротков задумался. Сильно задумался. Вот, значит, как. Стало быть, завтра. Он оглядел строй товарищей по несчастью. Сашки Билюкевича, того самого, что по четким Славиным воспоминаниям, должен стать героем завтрашнего мероприятия, среди них не оказалось…
8.45. Воскресенье 8 мая 1988 г., г. Ленинград, ул. Вавиловых, 12. Родильный дом N 15.
– Услышьте меня, милая, – этот страж правопорядка явно издевался.
Судя по веселым искоркам в глазах, не очень-то он и страдал.
– В ваших нежных ручках моя жизнь и моя смерть.
Но все равно – чертовски приятно. Медсестра была не настолько молода и красива, чтобы быть избалованной вниманием мужчин, и не настолько стара, чтобы такое внимание полностью игнорировать.
– Но ведь она лежит в дородовом, а я работаю в родильном. Отнесите в справочную, там передадут.
Милицейский старшина легко завладел рукой работницы родильного отделения и нежно приложился губами к ладошке. Она еще, глядя сверху, успела заметить, какая у него импозантная лысина. Ему идет.
– Солнце мое, ну вы подумайте, передавать цветок, как пакет с мандаринами, – он скроил кислую мину. – Все равно, что душу по почте отправлять.
Улыбается. И, кажется, опять издевательски. Но как это ему идет…
– Да и поймите, сладкая вы моя, я же ведь к упомянутой Ирине Владимировне, собственно, и отношения никакого не имею. Меня только передать попросили. Но я, как человек ответственный, вовсе не хочу пускать это дело на самотек. Вы же понимаете. Я посмотрел на все эти лица вокруг и понял, что доверить такую миссию могу только вам, – он открыто улыбнулся и закончил уже с напускной строгостью: – И вообще, долг каждого советского гражданина – оказывать посильную помощь органам правопорядка. А долг органов – быть ближе к народу. Общаться, так сказать, и защищать.
А он и в самом деле уже близко. Собственно, ближе и некуда. Когда это он успел так прочно захватить руку? Ой, а халатик-то тесноват… Сдалась сестричка.
Правда, случилась маленькая неприятность. Очень шипы у розы острые оказались. Аж в двух местах укололась. Старшина очень расстроился. И похоже, на этот раз – совершенно искренне. Он приложил обе руки к своему сердцу:
– Простите меня, Танечка, будьте великодушны. Вот так же и шипы вашей красоты пронзили мое сердце… – и вновь, уже на прощанье, поцеловал ее ладонь. – Надо бы продезинфицировать…
Страж порядка еще какое-то время задумчиво смотрел в закрывшуюся дверь приемного покоя. Впрочем, может, оно и к лучшему. Работает девица в родильном, общается напрямую с детьми. Дополнительный шанс. Старшина щелкнул пальцами, что-то прошептал и, взяв со стула фуражку, вышел прочь.
10.15. Воскресенье 8 мая 1988 г. Киевское высшее военное авиационное инженерное училище (КВВАИУ). Курсантское общежитие, 4-й этаж.
Базов злился на весь белый свет. Мало того, что завтрашний день пропал напрочь, так и сегодня Дуб в город не пустил. Как пацана из строя вывел, к ПХД, мол, готовься. Славка умней оказался, даже форму одевать не стал и на построение не пошел вообще. Лежит себе спокойненько на койке и в телик пялится. Обидно. Димон закинул фуражку в шкаф и тяжело проковылял до тумбочки с чайником.
– Чай будешь?
– Буду.
И голос-то у него спокойный, будто и не наказывали его сегодня. Флегма.
Замок включил чайник в розетку и молча переоделся. Захотелось пива, но бросаться на поиски оного в воскресенье по окрестным магазинам – дохлый номер. Вчера надо было озаботиться, да кто ж знал?…
– А Биль на сутки ушел? – Слава оторвал взгляд от телевизора и посмотрел на командира. – Когда вернется?
– На сутки. Завтра. К вечеру.
Димон вполне имел право добавить: и я бы мог. В увольнение-то, в суточное. Сегодня ушел, завтра вечером вернулся. Не стал добавлять. Собственно, сам виноват, не Славка.
– Зачем он тебе сдался?
– Плохо дело.
Комод вроде и не расслышал вопроса, и только тут Димка заметил, что происходящее на экране вовсе не интересует однополчанина.
– Славка, ты чего? Что-то случилось? Да брось, подумаешь – увалом больше, увалом меньше. Сейчас чайку попьем, да махнем на стадион, мячик погоняем, а?
Вот ведь как бывает – нашлось, кого успокаивать, так и сам успокоился.
Славик сел на кровати и задумался. Потом на что-то решился, посмотрел Димону в глаза и заговорил вовсе не о мячике.
– Димка, мне нужна твоя помощь. Сейчас и быстро. Времени очень мало. Не могу тебе пока ничего объяснить, не поверишь просто. Но действовать надо немедленно, иначе… – он провел себе ребром ладони по шее.
Чуть подумал и повторил жест.
– Да, вот именно так.
Димон смотрел непонимающе:
– Да чего случилось-то?
– Потом объясню. Сначала кое-что сделать нужно, – Славка выглядел донельзя сосредоточенным. – Нам надо попасть в Вэ-Цэ. Лехин телефон знаешь? Кто сегодня дежурит по факу?
Старлей Леха Калюжный заведовал вычислительным центром третьего факультета, ввиду неженатости обитал в офицерском общежитии внутри городка, а по молодости лет отношения с курсачами поддерживал, чуть ли не запанибратские.
– Звони. Скажи – курсовик надо делать, пусть попросит дежурного нам ключ выдать. От семнадцатой аудитории, нужна эс-эм-четырнадцать-двадцать. А я пока – к старшине, попрошу прикрыть, ежели к поверке не вернемся.
– Ладно… – Димон пожал плечами и пошел до дневального, звонить.
11.25. Воскресенье 8 мая 1988 г. Киевское высшее военное авиационное инженерное училище (КВВАИУ). Вычислительный центр факультета "Авиационного оборудования" (N3). Аудитория 17.
Работа над "курсовиком" шла достаточно быстро. Слава заполнял текстом длинную ленту перфорированной бумаги, извлеченной из печатающего устройства, отрывал по мере заполнения исписанные куски и передавал Дмитрию, который набивал написанное на клавиатуре. Судя по тому, что Димка успевал понять, опираясь на свои скудные знания Бейсика, на выходе должен был получиться какой-то текст.
– Картинки, что ли, рисовать будем?
Собственно, подобных вопросов уже задана солидная кучка, но комод на них не реагировал. Он продолжал заполнять бумажную ленту столбиком команд и лишь время от времени что-то бормотал себе под нос.
Понятно, что программу, компонующую нужный текст, Вячеслав может состряпать без труда, даже с учетом перевода на приемлемый для вычислительной машины семейства "СМ" язык. Он видел, а значит – держал в памяти, исходный модуль и знал принцип. Он даже дословно помнил то, что должно получиться на выходе. Если бы это еще можно было воспроизвести при помощи языка человеческого, то и совсем бы никакой компьютер не понадобился.
