Байрон Прейс - Последний дракон
Он закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, затем вздохнул, сдаваясь, и вытащил записную книжку из одного из карманов.
— Ага, — сказал он, посмотрев на мелко исписанную страничку.
Затем он встал и направился к полянке, где у него была разбита опытная делянка. Там росли редкие и необычные растения. Эмсель остановился около одного и стал его пристально разглядывать. Это был куст, покрытый выпуклыми узловатыми черными стручками. Эмсель аккуратно оторвал один из них от основания, от чего стручок вдруг взорвался, распространив вокруг сильный, но довольно приятный цитрусовый запах, напомнивший Эмселю о цветках гладкокожих персиков. Приятно удивленный, Эмсель понюхал стручок еще раз, а затем сорвал еще несколько таких же и пошел обратно в дом.
В мастерской Эмсель внимательно осмотрел стручок, затем вытащил из кармана записную книжку и сделал запись. Мастерская была просторной и хорошо освещенной, с низким балочным потолком. Несколько полок вмещали самые разнообразные предметы: книги, свитки, пергамент для письма и рисования, большую коллекцию костей, глиняные банки с сухими травами и жидкостями. Еще там стоял огромный рабочий стол с множеством инструментов. Другие инструменты, от садового инвентаря до астролябии, стояли в углах или были привешены к потолочным балкам. Свитки и незаконченные работы были разбросаны по всей комнате — Эмсель не был силен в поддержании порядка.
Он положил стручки в карман, чтобы подумать о них позже, и занялся проверкой кипящих жидкостей в перегонных кубах и выверением пропорций различных компонентов.
Обычно Эмсель мог провести так весь день, но сегодня работа в лаборатории не спорилась. Он ощущал некое смутное беспокойство, его дом, обычно такой уютный и безопасный, казался ему тюрьмой. Он выглянул из окна, посмотрел на верхние ветки дерева, чуть раскачивающиеся на ветру, и немедленно принял решение. Сегодняшний день он проведет на улице. Он, пожалуй, разрешит себе развлечься и даже назовет это работой: он возьмет свое последнее изобретение, Крыло, на Верхний перевал и проведет день, исследуя тайны полета.
Приняв решение, Эмсель вышел из дома и направился к полому стволу дерева, где были устроены ступеньки, ведущие в заросли веток. Он быстро добрался до большого и широкого сука, который рос ввысь, вырываясь из листвы в чистое небо.
Там он хранил свои самые громоздкие изобретения. Крепкий сук тянулся над плоской вершиной плато, так что можно было шагнуть с дерева прямо на траву. Эмсель часто это проделывал, забираясь на вершину плато, — ночью для того, чтобы посчитать кратеры на Луне, разглядывая ее через трубу с линзами, днем — чтобы покататься на велосипеде по плоским камням, покрывающим плато. Эмсель с гордостью обвел взглядом эти и другие свои хитроумные приспособления и вдруг взволнованно заморгал. Чего-то не хватало. Он мысленно пересчитал свои конструкции и понял, что нет Крыла. Он даже вытащил записную книжку, чтобы проверить, не устроил ли он его куда-нибудь еще, совершенно об этом забыв.
Никаких записей об изменении места хранения не было. Эмсель поднял густые брови:
— Кажется, меня ограбили.
— Где мой сын?!
Голос старика разбудил Эгрона и Пеннела, дремавших у остывшего очага. На какую-то секунду они растерялись. До того как они успели встать на ноги, Йондалран уже стоял у кроватки, уставившись на тело сына.
Он резко, быстро для своей комплекции обернулся, пронзив старейшин взглядом.
— Что произошло? — прорычал он. — Я хотел говорить с вами, я хотел рассказать…
— Ты потерял сознание, Йондалран, — участливо сказал Эгрон. — Нет причин этого стыдиться.
Старик огляделся, словно в поисках чего-то, на чем можно было бы выместить злость.
— Расскажи нам сейчас, — предложил Пеннел.
— Клянусь богами, я расскажу! — прокричал Йондалран. — Я расскажу городу, всей стране расскажу! Симбалийцы убили моего сына!
— Что?! — хором выдохнули старейшины.
Йондалран говорил с такой страстью, что им приходилось удерживать его от того, чтобы он не сокрушил мебель. Вероломный колдун Эмсель, которого он давно подозревал в сотрудничестве с симами, соблазнил его сына тем, что тот с помощью волшебства мог летать. Он это сделал, зная, что Йоган станет легкой добычей для симбалийского корабля. Хотели ли они похитить мальчика или убить, Йондалран не знал, но, что бы там ни было, закончилось это трагедией.
— Это объявление войны! — Йондалран, с красным, как кирпич, лицом, со всей силы всадил кулак в стол. — Симбалийцы играют с нами! Мы должны им показать, что они не смеют убивать наших детей! Мы должны их атаковать!
Старейшины, потрясенные мощью его речи, молчали. Они знали, что старик бывал грозен и легко впадал в ярость, но все-таки не до такой степени. Его горе, похоже, превратилось в ярость, которая поможет ему выжить, станет опорой его разрушенной жизни.
— Мы должны созвать совет! — заключил Йондалран. — Симы и этот убийца Эмсель должны быть наказаны.
Они пытались его успокоить, но он не слушал.
— Вы мне не верите! А как насчет нападения на Гордейн на прошлой неделе?
— То, что ты говоришь, конечно, возможно, — сказал Пеннел, — но у нас нет никаких доказательств того, что симы хотят нам зла. Мы должны провести расследование…
— Доказательства, говоришь? Вот доказательство! — прервал его старик, показывая на тело Йогана. — Скоро будут и другие, можешь быть уверен! — Он повернулся к двери.
— Вернемся в город. Я должен вывесить объявление о похоронах.
Они выехали втроем, молча, две лошади шли позади телеги фермера. Утро было яркое и радостное, словно весна и не подозревала о беде. Старик, погруженный в раздумья, смотрел на дорогу впереди. Он никогда не был мстительным, несмотря на то, что его знали как сварливого и всегда готового пошуметь. Его негодование и обида оставались внутри, терзая и мучая его. Больше всего он возмущался симами. Как и большинство фандорцев, Йондалран мало знал о жизненном укладе и обычаях симбалийцев. Так же, как все, он верил, что все симбалийцы ведьмы и колдуны. Он с негодованием слушал рассказы об их роскошной жизни и неохотно признавал, что Симбалия никогда открыто не вредила Фандоре. Скудная торговля, которую Фандора вела с южными землями, ограничивалась зерном и шерстью и делам Симбалии, которая торговала драгоценными камнями, продуктами ремесел и редкими пряностями, никак не мешала. Симбалия никогда не предпринимала агрессивных действий против Фандоры, никогда, до прошлой недели, когда воздушный корабль пересек залив Баломар и атаковал Гордейн. Начавшийся пожар уничтожил полгорода, включая склады с зерном. Это было большой бедой, но для Йондалрана ничто не могло сравниться с потерей сына.
