Ядвига Войцеховская - По эту сторону стаи
- Привидениях? - переспрашивает старуха.
- Университетская практика... В Лондоне... - Долорес чувствует себя так, будто не оправдала надежд и ляпнула какую-то чушь на светском приёме, в то время как от неё ожидали идеального знания этикета.
- Такой хорошенькой девушке ни к чему привидения, - недовольно говорит Грейс, отводит взгляд и принимается переставлять на столе какие-то предметы. - С духами гор говорят только такие люди, как я - для этого у меня в саду растёт наперстянка.
- Почему наперстянка? - тем временем у Долорес в голове мигом возникает список возможных вопросов, словно она для памяти заранее написала его на бумажке и только что неожиданно нашла бумажку в кармане.
- Она привлекает фейри, - неохотно объясняет старуха, продолжая наводить порядок на столе, покрытом потёртой скатертью
- Меня как раз интересуют фейри. Скажем, Неблагой Двор. Места, до которых не дойти. Зеркала, - Долорес не зря смотрела телевизор. Как поступила бы на её месте агент Скалли? Может, сделала бы именно так, стала бы задавать вопросы напрямую? И обращать внимание не на то, что ответят, а на то, как?
- Не дойти? О чём это вы, мисс? - спрашивает Грейс, но Долорес видит, как её пальцы еле заметно вздрагивают.
В комнате, которая занимает добрую половину дома, стоит шкаф с зеркалом. Большим, как раз в человеческий рост.
- Вам знакомо место под названием Кастл Макрайан? - в лоб спрашивает Долорес и пугается сама.
Если бабка - не совсем бабка, то беды не миновать. Впрочем, разве не за этим она сюда пришла? Окончательно вынеся себе мозги непонятно чем - и, главное, непонятно, зачем?!
Правильно, пришла, чтоб найти на свою голову новых проблем...
- Вам не нужен Кастл Макрайан, мисс, - старуха поднимает на неё глаза, но Долорес заранее готова к такому повороту событий. Она резко отворачивается, чуть не вывихнув шею, и вдобавок закрывается рукой, чтобы ни при каких условиях не встретиться с Грейс взглядом. Сердце замирает; Долорес ожидает чего угодно: черномагических заклинаний, грома и молнии - или того, что старуха попросту накинется на неё и пристукнет на месте.
- Мне нужен Кастл Макрайан, - твёрдо говорит она.
Долорес, кажется, обошла уже пол-Шотландии, и проделала это на своих двоих, так и не найдя пока Того Самого Места. То ли старуха схитрила, то ли у Долорес нелады с ориентированием на местности. То ли сам Кастл Макрайан не желает подпускать её даже на расстояние пушечного выстрела.
Она останавливается передохнуть на обочине возле ухоженного фермерского домика с цветастыми занавесками и петунией под окнами.
- Путешествуете, мисс? - на крыльцо выходит крепкий старик.
- Нет, ищу дом с привидениями, - на полном серьёзе отвечает Долорес, прекрасно понимая, что может сказать всё, что угодно, всё равно ей никто не поверит.
- Может, зайдёте выпить чаю? Нынче жарко, даже для привидений.
Однако старик разговорчив. Вот это удача! Должно быть, тоскливо жить на отшибе.
Через пятнадцать минут Долорес уже знает, что старика зовут Макдауэл, и он ей нравится, хоть, кажется, и с причудами - ну, да у кого их нет? Любит поболтать, и заводить с ним разговор - значит, потерять кучу времени. Ладно, пусть его.
- Много на свете странного, - разглагольствует он, наливая ей ещё чашку чая. - Уж не знаю только, стоит ли в это странное лезть.
- А чего ж не стоит? - интересуется Долорес.
- Да вот так, - кажется, на этот счёт у него есть, что порассказать. - Богу - Богово, а чёрту - чёртово. Вон, помнится, в тот год в это чёртово полиция полезла - так и им рога пообломало.
- Куда полезла-то? - Долорес уже двадцать пять раз слышала историю про Женщину в Зелёном и целый полк полицейских, но мало ли?
- Куда-куда, - неожиданно говорит Макдауэл. - В место в нехорошее.
Через пару минут Долорес во всех подробностях узнаёт о существовании некоего "нехорошего места". Которое нехорошим было, есть и будет, несмотря на то, что вампиров переловили и прочую нечисть никто вроде бы с тех пор не видел.
- А это без разницы: видел, не видел, - тоном знатока говорит старик. - Сейчас не видел, а через год, или через двадцать лет - снова здорова, пожалуйте, приехали.
Тут же Долорес выясняет, что "там" по слухам развалины замка, и идти надо по кромке леса прямо на север, пока не начнётся старый лес, и вот где-то там как раз и будет самое "оно".
"Надула проклятущая старуха", - устало думает Долорес, прислушиваясь к тому, как гудят ноги, на которых, судя по всему, ей сегодня предстоит проделать не ближний путь.
Но зачем идти туда, куда пойдёт разве только ненормальный? Ведь гораздо приятнее жарким днём попить чайку и послушать бывалого человека! Долорес кивает. Конечно, мистер. Зачем идти туда, не знаю, куда?
Неожиданно солнце меркнет, небо затягивают тучи. Налетает короткая гроза, которая сменяется нудным мелким дождём.
Конечно, она не пойдёт на север вдоль леса, нет-нет, сэр...
Местность постепенно повышается, начинается этот самый старый лес, и вокруг сразу темнеет. Прав был Макдауэл, это очень даже плохое место. Долорес не выдерживает, садится на корточки и, как заклятье, шепчет полузабытый детский стишок, который всегда выручал, если требовалось идти куда-то в темноте. Обращаясь к Робину Гудфеллоу, или просто Паку - а вдруг поможет и сейчас? Тем более, она, хоть убей, не может вспомнить ни одной молитвы.
Bucky, Bucky, biddy Bene,
Is the way now fair and clean?
Is the goose ygone to nest,
And the fox ygone to rest?
Shall I come away? [1]
Верхушка горы совсем недалеко. И чем ближе, тем хуже и хуже. Но Долорес плевать хотела и на дождь, и на опеку владетеля, она не будет думать о... не станет, не станет, не станет...
Не станет думать о подвалах Кастл Макрайан.
- Плевать, - говорит она вслух. Старому лесу, этим дубам в два обхвата толщиной, что были желудями ещё, наверное, при короле Артуре.
Опека пропустит её - иначе ей просто не жить. Столько искать - и найти. Не смерть, не рабство, не ад на земле. Ответ на вопрос - и себя. Ту часть себя, которую когда-то забрали, не спросив, и так и не вернули обратно. Оказывается, свобода - это ещё далеко не всё.
- Плевать, - повторяет Долорес громче. Тучам в просветах между ветвями и дождю.
"Там, в гнезде, уснул ли гусь?
И лиса задремлет пусть..."
Опека пропустит, не может не пропустить. Невидимая стенка знает её, чует её - пусть как раба или как домашнюю зверушку.
