Абрахам Меррит - Тень, ползи!
Никогда я не видел таких голубых глаз, вернее, глаз странно глубокого фиолетового оттенка. Большие, необычно широко расставленные, с длинными загнутыми черными ресницами и тонкими, словно нарисованными черными бровями, которые почти встречались над орлиным, но изящным носом. Я скорее почувствовал, чем увидел цвет этих глаз. Лоб у нее широкий, но низкий ли, сказать невозможно: он скрыт прядями чистого золота, и концы волос на голове завиваются, и такие они тонкие и блестящие, что создается впечатление ореола вокруг головы. Рот чуть великоват, но прекрасно очерчен и изысканно чувственен.
Кожа ее – чудо, белая, но полная жизни, как будто сквозь нее просвечивает лунное сияние.
Ростом почти с меня, с женственной фигурой, с полной грудью. Грудь такая же чувственная, как губы. Голова и плечи, как лилия, выступают из чашечки блестящего, цвета морской волны платья.
Красивая женщина, но я сразу понял, что ничего небесного в голубизне ее глаз нет. И ничего святого в ореоле вокруг головы.
Само совершенство. Но я почему-то почувствовал приступ ненависти. Я вдруг понял, как можно разрезать картину – шедевр красоты, или взять молот и разбить статую – другой такой же шедевр, если они возбуждают такую ненависть, какую я испытал в этот момент.
И тут я подумал:
– Я ее ненавижу – или боюсь?
И все это в мгновение ока.
Элен отошла от меня с протянутой рукой. В ней не было никакого смущения. Как будто прервали не объятие, а простое рукопожатие. Она с улыбкой сказала:
– Я Элен Беннет. Доктор Лоуэлл попросил меня принять вас. Вы ведь доктор де Керадель?
Я посмотрел на человека, склонившегося с поцелуем к ее руке. Он распрямился, и я почувствовал замешательство. Билл сказал, что придут доктор де Керадель с дочерью, но этот человек выглядел не старше девушки, если она его дочь. Правда, в чуть более бледном золоте его волос виднелись серебряные нити; правда, его голубые глаза не имели такого фиолетового оттенка…
Я подумал: «Но у них нет возраста. – И сразу: – Да что это со мной такое?»
Мужчина сказал:
– Я доктор де Керадель. А это моя дочь.
Девушка – или женщина – рассматривала нас с Элен, явно забавляясь. Странно отчетливо выговаривая слова, доктор де Керадель сказал:
– Мадемуазель Дахут д'Ис, – немного поколебавшись, добавил: – де Керадель.
Элен сказала:
– А это доктор Алан Карнак.
Я смотрел на девушку – или женщину. Имя Дахут д'Ис что-то затронуло в моей памяти. А когда Элен назвала меня, фиолетовые глаза расширились, стали огромными, прямые брови соединились над носом в одну линию. Я почувствовал ее взгляд, как физический удар. Она, казалось, впервые увидела меня. И в глазах ее появилось что-то угрожающее… собственническое. Тело ее напряглось. Она как бы про себя сказала:
– Алан де Карнак…
Потом посмотрела на Элен. Взгляд был расчетливым, оценивающим. Но и презрительно равнодушным, я это сразу понял. Так может посмотреть королева на служанку, осмелившуюся поднять взгляд на ее любовника.
Правильно я понял ее взгляд или нет, но Элен что-то такое почувствовала. Она повернулась ко мне и сладко сказала:
– Дорогой, мне за тебя стыдно. Проснись!
И боком туфельки незаметно толкнула меня в ногу.
Но тут вошел Билл, а с ним почтенный седовласый джентльмен, который, несомненно, был доктором Лоуэллом.
Не знаю, когда я еще так радовался появлению Билла.
3. ТЕОРИИ ДОКТОРА ДЕ КЕРАДЕЛЯ
Я дал Биллу наш старый сигнал тревоги, и после представлений он увел меня, оставив мадемуазель Дахут с Элен и доктора де Кераделя с доктором Лоуэллом. Мне очень хотелось выпить, и я сказал Биллу об этом. Билл без комментариев передал мне коньяк и содовую воду. Я выпил неразбавленного коньяку.
Элен привела меня в замешательство, но это замешательство было приятным и не из-за него мне потребовался алкоголь. А вот мадемуазель Дахут – это совсем другое дело. Вот она вызвала настоящее смятение. Мне пришло в голову сравнение с кораблем, идущим под парусом с опытным капитаном и по хорошо исследованным морям. Элен подобна порыву, хорошо укладывающемуся в известную картину, а мадемуазель Дахут – урагану, дующему совсем в новом направлении и уносящему корабль в неизведанные воды. В этом случае ваши навигационные познания вам мало помогут. Я сказал:
– Элен способна привести в порт Рай, а другая – в порт Ад.
Билл ничего не ответил, продолжая смотреть на меня. Я налил себе вторую порцию. Билл спокойно сказал:
– За обедом будут коктейли и вина.
– Прекрасно, – ответил я и выпил коньяк.
И подумал:
– Не ее адская красота так выбила меня из равновесия. Но почему я так возненавидел ее с первого же взгляда?
Теперь ненависти во мне больше не было. Было только страстное любопытство. Но почему мне кажется, что я когда-то был знаком с ней? И почему кажется, что она знает меня лучше, чем я ее? Я прошептал:
– Она заставляет вспомнить о море, вот что.
– Кто?
– Мадемуазель д'Ис.
Он сделал шаг назад и сказал, как будто его что-то душило:
– А кто такая мадемуазель д'Ис?
Я подозрительно посмотрел на него и спросил:
– Ты не знаешь имена своих гостей? Эта девушка там внизу – мадемуазель Дахут д'Ис де Керадель.
Билл ответил:
– Нет, я этого не знал. И Лоуэлл представил ее только как де Керадель.
Спустя минуту он сказал:
– Вероятно, еще одна порция тебе не повредит. А я присоединюсь.
Мы выпили. Он небрежно заметил:
– Никогда раньше не встречался с ними. Де Керадель позвонил Лоуэллу вчера утром, как один известный психиатр другому. Лоуэлл заинтересовался и пригласил его с дочерью на обед. Старик очень любит Элен, и со времени своего возвращения в город она всегда на его приемах играет роль хозяйки. Она его тоже любит.
Он допил свой коньяк и поставил стакан. Потом по-прежнему небрежно добавил:
– Я так понял, что де Керадель здесь уже больше года. Однако до вчерашних интервью, твоего и моего, он ни разу нас не навещал.
Я подпрыгнул, когда до меня дошло, на что он намекает. Я сказал:
– Ты хочешь сказать…
– Ничего не хочу. Просто указываю на совпадение.
– Но если они имеют отношение к смерти Дика, зачем им рисковать, приходя сюда?
– Чтобы узнать, много ли нам известно. – Он колебался. – Это может ничего не значить. Но… именно о таких случаях я думал, готовя свою наживку. А де Керадель и его дочь похожи на рыбу, которую я надеялся поймать… особенно теперь, когда я знаю о д'Ис. Да, особенно.
Он обошел вокруг стола и положил руки мне на плечи.
– Алан, то, что я думаю, может показаться тебе сумасшествием. Да и мне самому иногда кажется. Не Алиса в Стране Чудес, а Алиса в Стране Дьявола. Я хочу, чтобы сегодня ты говорил все, что придет в голову. Вот и все. Пусть тебя не удерживают соображения вежливости, приличия, удобства или еще какие-нибудь. Если считаешь, что твои слова могут стать оскорблением, пусть так и будет. Не заботься о том, что подумает Элен. Забудь о Лоуэлле. Говори все, что приходит в голову. Если де Керадель будет утверждать что-то, с чем ты не согласен, не слушай вежливо, возражай ему. Если он сорвется, тем лучше. Выпей столько, чтобы всякие сдерживающие соображения о вежливости тебе не мешали. Ты будешь говорить, я – слушать. Понятно?
