Виктор Ночкин - Обычное дело
Вот и знакомый переулок. Прежде чем свернуть в него, меняла огляделся. Окрестные дома слепо таращились в предутреннюю мглу закрытыми ставнями, прохожих не было видно. По дороге Хромого обогнали несколько человек, также шагавшие в направлении порта. Это было обычным делом, гавань пробуждается раньше, чем ремесленные кварталы, так что и внимания Хромой не привлек. Убедившись, что поблизости никого не видно, он свернул в переулок и крадучись двинулся ко вчерашнему наблюдательному посту Жабы. Подойдя к нужному дому, Хромой еще раз огляделся. Тишина.
Склонившись над дверным замком, меняла несколько минут его изучал. Потом выпрямился и облегченно вздохнул. Все было в порядке, дверь запиралась обыкновенной щеколдой с фиксатором — три четверти обитателей Ливды пользовались подобными, и Хромой хорошо знал, как отпереть без шума такую дверь. Он извлек из сумочки на поясе необходимые инструменты, накрутил на руку тесемки амулета, гасящего звуки, и спустя несколько минут за дверью послышался легкий стук — колышек, служивший фиксатором, вывалился из своего гнезда на пол. Дальше все было просто. Меняла вытащил нож с узким лезвием, просунул острие в достаточно широкую щель между дверью и косяком и, аккуратно приподняв щеколду, медленно приоткрыл дверь. Действие его амулета не распространялось на заросшие грязью ржавые дверные петли, и он был вынужден действовать очень осторожно, чтобы дверь открывалась без скрипа. Когда он увидел, что может протиснуться в образовавшийся проем, скользнул внутрь, по-прежнему аккуратно придерживая дверь. Проникнув в дом, Хромой — так же медленно и осторожно — закрыл дверь и тихо опустил щеколду. Затем прислушался и принюхался. Из-за драной мешковины, отгораживающей прихожую от единственной комнаты, доносился мощный храп и истекал крепкий перегарный дух. Вчера хозяева крепко выпили, должно быть, но — отметил про себя Хромой — не забыли запереть входную дверь. Что ж, и это тоже обычное дело — даже нищий пропойца, чья жизнь и имущество никому не нужны, казалось бы, вечером обязательно запрет дверь. Будь он мертвецки пьян или смертельно болен — все равно.
Выждав минуту, Хромой осторожно заглянул в комнату. В углу на груде лохмотьев сплелись два обнаженных тела. Мужчина и женщина, должно быть. Хромой двинулся к ним. По дороге он зацепил стоявший на полу кувшин. От толчка посудина свалилась набок и, дребезжа, покатилась по грязному полу. Меняла быстро склонился над спящими. Одна из фигур зашевелилась — мужчина, подняв голову, прохрипел:
— А ты… Кто та…
Меняла прервал его вопрос, несильно ткнув кулаком в лоб. Пьяный хозяин дома повалился на груду лохмотьев — на пальце у Хромого был перстень с загодя приготовленным оглушающим заклинанием. Несколько минут незваный гость изучал лежащих. Затем, брезгливо морщась из-за отвратительной вони, принялся опутывать их шелковой нитью, на которую были нанизаны продырявленные кусочки янтаря. Закончив, он еще с минуту глядел на спящих, оценивая свою работу, затем отошел к окну и, немного приоткрыв ставни, попытался хоть отчасти избавиться от тяжелого смрада, заполнившего и пропитавшего комнату… Он вспоминал свежий морской воздух, который приносил в Ливду каждое утро бриз…
Мало-помалу переулок начал просыпаться. Захлопали распахиваемые ставни, где-то заплакал ребенок, кто-то в соседнем доме громко звенел посудой… Хмурые рыбаки направились в сторону порта, привычно сгибаясь под тяжестью снастей. Хромой снова прикрыл ставни и сквозь узенькую щель лениво наблюдал. Спустя часа полтора все стихло, и переулок вновь замер. Отправив мужей на промысел, хозяйки разошлись на рынок, к колодцу за водой и по иным хозяйственным надобностям. Ребятня, привычно получив свои утренние тарелки с кашей, а также порцию родительской брани и подзатыльников, отправились куда-то в город на поиски приключений… На закрытые ставни оккупированного Хромым дома никто не обратил внимания. Ливда — вовсе не то место, где добрых людей волнуют неприятности, которые, возможно, приключились с соседями.
Наконец показался Шугель. Старьевщик важно шествовал в свою лавку, сопровождаемый Жабой и еще каким-то молодым парнем. Хромой забеспокоился: в его планы не входил второй телохранитель. Затаившись у окна, меняла ждал, стараясь сосредоточиться на своем деле, чтобы не замечать по-прежнему царящего в комнате смрада. Старьевщик направился к лавке и принялся возиться с замком, у него запоры были куда серьезней, чем простая щеколда соседа-забулдыги. Наверняка в замке были задействованы и кое-какие охранные чары. Хромой был в этом уверен и даже не задумывался о возможности устроить засаду там. Наконец Шугель отпер дверь и прошел в лавку.
Жаба тем временем заявил своему напарнику:
— Ну, порядок. Ступай.
Хромой успокоился — второй страж нужен был только в пути от дома Шугеля до лавки. Понятно, что в своем собственном доме старьевщик принимает всевозможные меры безопасности, в лавке тоже наверняка имеется кое-что для самозащиты. Наиболее уязвим он в пути… Что ж, теперь оставалось выждать, пока младший напарник Жабы удалится на достаточное расстояние, и переходить к следующему пункту плана. На всякий случай меняла еще раз проверил своих пленников — те смирнехонько сопели в унисон, оглушенные чарами, да и алкоголем, пожалуй, тоже. С этой стороны проблем не предвиделось. Хромой снова подкрался к окну и, приоткрыв створки ставень чуть шире, пригляделся. Жабы видно не было, но меняла не сомневался, что бандит торчит на своем обычном наблюдательном посту — в нише. Хромой извлек из мешочка на поясе трубочку, сплющенную с одной стороны, прижался к стене рядом с окном и постарался припомнить голос хозяина дома, окликнувшего его ночью, прежде чем пасть жертвой чар. Старательно подражая пьяному сипению, он тихонько позвал:
— Жаба-а-а… Жаба-а-а… Какая же ты все-таки сволочь, Жаба…
Из ниши, располагавшейся слева от окна, послышался шорох. Хромой приготовил трубочку с сонными чарами и снова тихонько позвал:
— Жаба-а-а… А ты сволочь, Жаба…
Шорох повторился.
— Жаба-а-а… Все знают, что ты сволочь, Жаба… — старательно имитируя тупую настойчивость пьяного дурня, протянул меняла. И тут же поднес трубочку к губам.
Ставня рванулась наружу, в окне возникла голова Жабы. Хромой резко выдохнул ему в лицо струю сонной магии. Глаза бандита закатились, лицо в проеме окна медленно пошло вниз… Хромой, бросив амулет, быстро подхватил Жабу за плечи и, поднатужась, втащил в окно. Затем захлопнул ставни и присел, шаря по полу в поисках своей трубочки. Найдя ее, меняла медленно поднялся и оглядел комнату. Все было в порядке: в углу мирно сопели хозяева, под окном скорчился спящий Жаба… Хромой отволок его к обитателям дома — так, чтобы магия нанизанных на тесьму амулетиков распространялась и на бандита. Затем он подошел к окну и снова оглядел улицу — ни души. Хромой сдернул с гвоздей ветхую занавеску, накрыл ею спящих («простудятся еще») и тихонько вышел из дома. Аккуратно затворил дверь, пересек улицу и без стука вошел в лавку Шугеля. Маленький старьевщик не успел и головы поднять, когда Хромой уже захлопнул дверь изнутри и с грохотом задвинул засов.
