Кирилл Манаков - История хорошего человека
Вот это да! Каждый канцелярист, от посыльного, до начальника прекрасно знал, что скрывается за этими словами. Пришло время, и Владетель забирает лучших из лучших детей на воспитание и службу. Лучших из лучших. Великая честь и великая ответственность. Представляю, как сейчас задышат чинуши из Коллегии образования. В городе примерно триста детей в возрасте от шести до семи лет, всех их надлежит представить перед очами первого Вице-Экзекутора, который самолично произведет должное обследование на предмет физического и умственного развития, а также проверит знания, вложенные школьными обучателями. И не дай бог, если он сочтет эти знания неудовлетворительными, а тщение деятелей Коллегии образования недостаточным!
В Указе Владетеля об отмене смертной казни и телесных наказаний для чиновного сословия есть единственное исключение, и касается оно именно чиновников, ответственных за образование и воспитание учеников младшей ступени. Так что в лучшем случае нерадивые пастыри могут получить горячих по спине и ниже прямо на ратушной площади. А в худшем... Об изобретательности экзекуторов из Генеральной инспекции ходят легенды, так что какой способ разлучения чиновной души с телом будет выбран, остается только гадать. Определенно можно сказать только одно - экзекуторы очень не любят повторяться...
А все потому, что лучших из лучших детей Владетель забирает к себе под крыло - в далекую и прекрасную Столицу. Им предстоит пройти через одну из Башен Мастеров и стать искусным Инженером, непобедимым Легионером, недремлющим Стражем, или... или неподкупным Экзекутором. Лет двадцать назад родители боялись отдавать детей, бывало даже прятали... Но теперь все по иному. Действительно, каждая мать знает, что больше никогда не увидит своего ребенка, у него будет новое имя и новая судьба. Но зато, какая это будет судьба! Блистательная и великолепная, и семье будущего Человека Башни обеспечен почет и уважение. Для детишек в подвластных Владетелю землях нет более сладкой мечты, чем войти в Башню. Дети вырастают, сами становятся родителями и надеются на то, что удача улыбнется уже их детям.
Конечно, непросто бывает матерям навсегда расставаться со своими детками, слез и причитаний, ясное дело, хватает. Но ведь не на улицу их выбрасывают, а поручают заботам великого и светлого Владетеля. И, в конце концов, в семьях бывает по пять-шесть детей... Так что, когда матери за руку отводят сына, чтобы передать его Экзекутору, то в их глазах всегда есть немного слез печали и целые потоки слез радости...
Надо отдать должное Плумкису - он не только превосходно играл в трикс, но и умел при необходимости быстро организовать работу, за это, собственно, его и ценили начальники. О начальстве плохо не то, что говорить, даже думать не положено, мысли подобные каждый канцелярист должен гнать из головы своей, а если не удается избавиться от них, то доложиться по форме непосредственному руководителю. Все это так, но только слепой не заметит, что гере начальник Канцелярии и в обычные дни, не говоря уж о таких, как сегодня, предпочитает лишний раз не выходить из кабинета, передоверяя все дела Плумкису и другим старшим советникам.
Через пять минут Докс бодрой рысью направлялся в секретариат бургомистра, а Крум одну за другой строчил срочные депеши. Я же, как самый младший, несся, не жалея казенных подошв, в особняк Коллегии образования, расположенный несколько в стороне от центра города - в тихом парке, примыкавшем к ныне заброшенному замку, в котором раньше, до того как Владетель железной рукой установил закон и порядок, проживал барон, известный своей жестокостью и разгульной жизнью.
Надо сказать, что Коллегия образования всегда пользовалась особым расположением Владетеля. Если даже Канцелярия располагалась в неприметном казенного вида приземистом доме с узкими окнами-витражами, больше похожим на лабаз, чем на присутственное место, то Коллегия занимала чудесный особняк, который, по преданиям, был специально построен для прекрасной фаворитки барона. По тем же преданиям жестокий барон ослепил архитектора, чтобы не смог он создать ничего столь же красивого и совершенного... Не знаю, я, конечно, не великий знаток искусств, но выкалывать глаза из-за этого домика с колоннами и фигурными башенками уж точно бы не стал. Когда Владетель освободил город, то сам замок был почти полностью разрушен, а особняк передали Коллегии, дабы использовать достояние свергнутого тирана для заботы о детях малых.
Осанистый привратник сначала не хотел пускать меня - эка важность - какой-то переписчик из Канцелярии требует передать свиток от старшего советника лично в руки самому гере Директору. Не велики персоны - вот ящик для корреспонденции, клади сюда, пусть идет по инстанциям, как положено. А то каждый бродяга захочет лично к гере Директору. Дел у него больше нет, только с такими встречаться. Причем слова "с такими" произносились с выражением, показывающим, как именно этот уважаемый привратник относится к Канцелярии вообще, и к отдельным ее сотрудникам в частности. Но не зря Плумкис всегда говорил, что когда раздавали ум, то Создатель на мне отвлекся, а вместо этого добавил упрямства и настырности. После недолгих препирательств привратник плюнул и пропустил. Собственно даже не пропустил, а дабы сохранить лицо, попросту перестал замечать мое присутствие, чем я немедленно воспользовался, прошмыгнув в дверь.
Изнутри особняк не выглядел как-то особенно. Та же Канцелярия, только чуть просторнее. Я быстро взбежал по застеленной истертым ковром лестнице на второй этаж и уверенно вошел в приемную гере Директора.
- Свиток для гере Директора от гере Плумкиса! Срочно и лично в руки!
Я специально не упомянул о должности Плумкиса. Пакет от старшего советника - это, согласитесь, звучит как-то несолидно.
Симпатичная секретарша, на мой взгляд, слишком симпатичная для того, чтобы исполнять только секретарскую работу, округлила глаза, скользнула в кабинет Директора, вышла оттуда через секунду и пригласила меня войти.
Гере Директор изволил обедать. Как раз сейчас он запивал вишневой наливкой тушеную баранью ногу, судя по запаху, изрядно приправленную чесноком. Форменный камзол синего цвета был расстегнут до самого живота, а ботфорты из тонкой кожи валялись рядом со столом, видимо их обладатель предпочитал трапезничать босиком. Директор не удостоил меня взглядом, а что-то неразборчиво пробурчал под нос и протянул руку. Очевидно, баранья нога интересовала его куда больше депеш из Канцелярии. Я поклонился и молча передал свиток. Он посмотрел на бумагу, увидел, что отправителем является всего-навсего неизвестный старший советник и недовольно поморщился. Стоило ради этого отрываться от обеда.
