Алина Илларионова - Клинки севера
По рассказам господина Мариуса, не единожды бывавшего в Катарине-Дей, чуть южнее скалы побережья сходят на нет. Там расположен рыбачий поселок. Пахнет водорослями, рыбой, и раздаются зычные окрики торгующих прямо с лодок людей.
На парадной пристани все было иначе. Ее, казалось, подмели и тщательно вымыли с мылом, а Виллю почему-то вспомнился полотер Дуля, драящий вотчину старыми панталонами. Аватар, вдыхая легкий запах персиков, шел следом за магами чуть впереди делегации из Силль-Миеллона. Очень скоро скадарцы узнают, что вовсе не из Вековечного леса он прибыл, а в составе посольства равеннского, но пока решил соблюдать нейтралитет. Дан остался на корабле вместе с остальной прислугой, в том числе Гнусом – так Вилль прозвал помощника Мариуса Аттеа. Образцово вышколенный, расторопный, но аватара он раздражал смазанной, невыразительной физиономией, а пуще того – способностью появляться из ниоткуда в самый неподходящий момент.
Чтобы не таращиться на встречающих семерых магов слишком откровенно, Вилль пригляделся к воротам, сейчас открытым на четверть. В центре каждой створы изгибался выкованный гномами скорпион – символ династии Нэвемар. Видимо, ядовитый паук справлялся с возложенной на него миссией покровителя, потому что с момента воцарения кэссаря Лезандра никто не посмел оспорить право его потомков на престол. Власть передавалась первенцу вне зависимости от пола, и как раз этот момент казался аватару величайшей глупостью. Ну какая из девки правительница?! Королевство ее – кухня, дети – подданные, а муж – надо всем закон!
– Геллера! – Возглас, полный искренней радости, заставил Вилля отвлечься. – Как я счастлив вас видеть, моя хрустальная богиня! Два года… Два долгих-долгих года!
Хорэй Шумор жестом ярмарочного фокусника вытащил из рукава голубую розу и протянул средних лет даме, высокой, светловолосой и светлоглазой. Однако уроженкой севера она не была, а загар не тронул белую кожу, сокрытую от палящих лучей леопардовым плащом зоомага. Атэ’сури Геллера Таннаис родилась альбиносом.
– Ах, Хорэй, Хорэй… Вы совсем не изменились! – рассмеялась женщина неожиданно низким голосом, едва коснувшись губами цветка. – Жаль, цветы севера здесь не приживаются…
– Мариус! – воскликнул длинноволосый мужчина в белой мантии целителя, протягивая руку с длинными пальцами, тонкими настолько, что, казалось, вот-вот сломаются.
– Элдин! – пробасил маг воздуха.
Торжественность встречи укатилась к бесям собачьим, и воины приняли стойку «вольно». Коллеги обменивались рукопожатиями, эльфы сдержанно кивали, орки бурно восхищались солдатскими латами и солдатской же стойкостью, а Вилль вдруг почувствовал на себе чужой оценивающий взгляд. Может, показалось, может, Геллера успела отвести глаза, но, когда аватар обернулся, разговаривала она с Шумором.
– Надеюсь, за время нашего отсутствия в бассейне не поселились русалки? – со смехом поинтересовался маг земли. Специализировался он в архитектуре и особенно прославился в храмовом зодчестве, за что получил прозвище Полубут.
– Что вы, Хорэй! Особняк тщательно осмотрен, и вы сможете отдохнуть и насладиться покоем…
Но покой им только снился! Камышовый дозорный кот тоже решил присоединиться к делегации, и выразилось это в гнусавом мяве, от которого, как показалось Виллю, даже кованые скорпионы свернулись еще круче. Все уставились на мачту.
– Де-ержи!.. М-мать! – донеслось с корабля.
Кот спустился обычным способом, располосовав неоднократно чиненный магией парус, перепрыгнул через головы, борт, трап и распушил хвост уже на твердой земле.
– Заморские дары? – с ехидцей осведомилась хрустальная атэ’сури Геллера и взяла под руку оторопевшего целителя.
– Подаррок! – серьезно кивнул Ррохх, отступая с их пути. Орки находили выход из любого положения.
Но «заморский дар» повел себя отнюдь не по-рыцарски, даже не по-мужски. Набычившись, выгнул спину и боком-боком двинулся навстречу. Элдин отшатнулся, а зоомаг, напротив, вытянула руку ладонью вверх. Кот яростно шикнул на обоих и, вильнув меж отпрянувших людей, метнулся в ворота. По ту сторону кто-то заорал, а кто-то заулюлюкал.
– Какой своенравный подарок! – Женщина улыбнулась одними губами, глаза же оставались серьезными. – Настоящая мантикора!
– Изловим! – Элдин прокашлялся. – Мы счастливы открыть перед вами ворота Катарины-Дей, коллеги! – Он поклонился магам. – Л’лэрды… – Еще один поклон, более медленный и плавный. – Эээ…
Орки терпеливо ждали.
– Господа! – выкрутился маг. Тяжелые ворота Катарины-Дей распахнулись перед гостями из-за моря…
За створами их ждали паланкины. Четверо носильщиков побежали ровно, от мерного покачивания и духоты в паланкине Вилля окончательно разморило. По совету брата он распустил косу, прикрыв заметные кончики ушей, и решительно откинул полог. Прохожие, конечно, выворачивали шеи, пытаясь разглядеть виновников процессии, но и самим гостям было чем полюбоваться.
Сперва Вилль, как истинный представитель своего народа, углядел лошадей, звонко цокающих по мостовой острыми копытами. Высокие, тонконогие, только окрас подкачал. Вилль назвал их чубарыми, но брат с улыбкой мотнул головой, велев обратить внимание на симметричное расположение пятен. Жеребцы были той самой минорской породы, что в Неверре шла на вес недвижимого имущества. Кто бы что ни продавал за скаковую лошадку, но аватару больше понравились верблюды. Вот уж конь так конь! Как говаривал Симка: «Мурблюд, хозяин, на тебя похож. Зверь малопьющий, выносливый, на горбу кого ни попадя катает». Но, видимо, саар в желтом халате верблюду не понравился, и тот атаковал его прицельным тяжелым плевком. Притом с такой мордой, будто отщедрил кошель с империалами.
В этот момент над городом разлился звон, прекрасный, но неживой; слышимый, казалось, на окраине и вместе с этим не оглушающий.
– Это Поющая Катарина, часы на главной ратуше и достопримечательность столицы. Взгляни-ка.
Вилль присвистнул даже. И впрямь, невероятные часы над ало-синим полукруглым витражом заслуживали звучного имени. Маги рассказывали о них, но теперь можно было воочию полюбоваться червленым циферблатом в резной оправе диаметром в две сажени, крытой сусальным золотом, и золочеными же стрелками. Сейчас их острия указывали в небо. Переливы складывались в некий мотив, и Виллю показалось, будто он даже знает слова, но вспомнить не может. Наконец понял – мелодия напомнила немного печальные вьюжные напевы севера.
Отзвенел последний колокольчик, и грянул бой.
– Донн… Донн… – оповестила горожан Поющая Катарина, и так двенадцать раз.
