Вадим Проскурин - Повесть о райской жизни
— И вот этого гада я люблю, — констатировала Лена.
— Пойдем, Антон, водочки выпьем, — предложил я. — Все равно твоя ряса еще не высохла.
— Пойдем, — обреченно согласился Антон.
4
Антон быстро наклюкался и завалился спать — перенервничал, бедняга. Интересно, если его в таком состоянии погрузить в машину, отвезти в нормальный мир и выгрузить на обочине, что он подумает, когда проснется? Решит, небось, что привиделось, что это Сатана ему видение наслал.
Мои мысли прервал шум двухсотсильного мотора «хаммера». Хорошо что Антон уже отключился — увидеть лицом к лицу самого Сатану, да еще в раю, стало бы для него слишком большим потрясением.
Головастик припарковала внедорожник рядом с моим, легко выпрыгнула из кабины, улыбнулась и помахала рукой. И тут же недоуменно рассмеялась.
— А что это вы одетые? — спросила она. — Сейчас даже поста нет.
— У нас гость, — ответил я. — Некто отец Федор из московской патриархии, в миру Антон.
Головастик моментально стерла улыбку с лица.
— Как у него с просветлением? — спросила она. — Если он сумел разглядеть мои чары…
— Он ничего не сумел разглядеть, — оборвал ее я. — Его сюда привел на экскурсию Бомж вместе с группой православных священников. Антон от группы отбился и пять дней бродил по пажитям, забрел даже к гуриям…
Головастик расхохоталась.
— Настоящий святой, — сказала она. — Раз уж от гурий убежал…
— Не смешно, — сказал я. — Понимаешь, что задумал Бомж?
— Понимаю, — кивнула Головастик. — С концом света у него ничего не вышло, теперь он решил построить царство божье прямо на Земле. Савонаролы ему мало… Козел! Сколько раз говорила ему — уймись, скотина! А он опять за свое… А где эта экскурсия происходила?
— Отсюда на восток километров… где-то от двадцати до пятидесяти. Антон дошел на пятый день, но вряд ли сильно спешил…
— Тогда поднимемся повыше и полетим на восток, — сказала Головастик. — Составишь мне компанию?
— Конечно.
— Лена? Ах да, ты же не умеешь…
— Лена, если хочешь, я тебя поддержу, — предложил я.
— Не надо, — махнула рукой Лена. — Я лучше рядом с гостем посижу. А то проснется, подумает, что белая горячка.
— Ты не рядом сиди, — посоветовала Головастик, — ты сверху посиди.
Лена густо покраснела. Иногда Головастик бывает удивительно цинична.
— Извини, — улыбнулась Головастик, — не хотела тебя обидеть. Ну что, Сергей, полетели?
— Полетели, — согласился я.
5
Сегодня в раю был еврейский день. Целая толпа раввинов в черных сюртуках и специфических раввинских шляпах, из-под которых выбивались пейсы, выстроилась полукругом на поле и наблюдала, как трое волчат и пятеро поросят затеяли дружескую потасовку стенка на стенку. Бомж горделиво прохаживался перед зрителями, время от времени он обращался то к одному, то к другому с какими-то не то вопросами, не то пояснениями.
Сверху было хорошо видно, что трава в месте презентации вытоптана очень сильно. Если считать, что все это вытоптали евреи, приходится признать, что они все утро танцевали свою джангу или как у них там называется главный религиозный танец.
— Он приводит все группы в одно и то же место, — сказал я.
— Угу, — согласилась Головастик. — У меня есть идея. Как думаешь, за час-полтора они еще не успеют закончить?
Я молча пожал плечами, вспомнил, что невидим, и сказал:
— Не знаю.
— Все равно попробуем, — решила Головастик. — Полетели обратно. И напомни мне видеокамеру взять.
— Может, не надо? — запротестовал я. — Бомж узнает, что мы с Леной поселились у него в раю, начнет ругаться…
— Пусть ругается.
— Лене неприятно будет.
— И хорошо, что неприятно, — решительно заявила Головастик. — Ей давно уже пора завязывать со слепым поклонением. Она и сама понимает в глубине души, что Бомж недостоин поклонения.
— А кто достоин? — спросил я. — Ты?
Головастик невесело рассмеялась.
— Поклонения недостоин никто, — заявила она. — Мы с тобой не собаки, чтобы вилять хвостом и выпрашивать подачку. Жить надо умом, а не молитвами. Жалко Лену, хорошая девчонка, а так страдает… Ладно, полетели уж.
— А чего лететь? — спросил я. — Давай лучше сразу телепортируемся.
— Точно! — воскликнула Головастик и хлопнула себя по лбу.
6
Через час евреи все еще были в раю. Только теперь они уже не созерцали райские красоты, не такие уж и замечательные, честно говоря, а дружно молились. Бомж молился вместе со всеми.
— Самому себе молится? — недоуменно спросил я.
— Нет, — ответила Головастик. — Ты не забывай, в этой компании он не Иисус Христос, а анонимный мешиах, который только еще должен прийти в мир. А вопрос о том, бог он, человек или богочеловек, у евреев до сих пор остается открытым. Так что никакого парадокса здесь нет.
— Будет, — заметил я и хихикнул.
— Ага, — согласилась Головастик, — обязательно будет.
Антон, лежащий на разложенном заднем сиденье, недовольно заскулил и попытался перевернуться на другой бок.
— Бедолага, — сказала Головастик. — Потерпи еще чуть-чуть, сейчас все пройдет.
— Ох, что сейчас начнется… — протянул я. — Сейчас у них такая истерика пойдет… Как думаешь, они весь рай загадят или не весь?
— Ничего они не загадят, — сказала Головастик. — Сейчас каждый из них думает, что испытывает ниспосланное богом чудесное видение. Они еще не верят, что рай существует реально.
— Скоро поверят, — усмехнулся я.
— Не скоро. Почему бы богу не вплести в чудесное видение какую-нибудь нелепую вещь, но преисполненную глубокого смысла? Поначалу они воспримут нас как новых персонажей представления, которое устроил Бомж.
— А потом? — спросил я.
— А это зависит только от нас, — сказала Головастик.
Она решительно надавила на газ, включила дальний свет, «хаммер» бодро взлетел на вершину холма, как в рекламе шин «пирелли», и громогласно загудел, как лось-самец в брачный сезон. Евреи уже не молились, теперь они пялились на нас во все глаза.
Бомж встал с колен, что-то сказал ближайшим соседям и вдруг исчез.
— Жми! — крикнул я.
— Лучше остановись, — посоветовал Бомж с заднего сиденья. — А это еще кто такой?
— Антон, он же отец Федор, — ответил я.
— Я не тебя спрашиваю! — рявкнул Бомж. — Нежить!
— Не груби, — сказала Головастик. — Сергей — такой же волшебник, как и мы с тобой. Он заслуживает уважения нисколько не меньше, чем ты.
