Раиль Шариф - Уравнение Куфу
Между тем в салоне идущего на посадку авиалайнера разыгрывался спектакль. В воздухе чувствовалось напряжение, точно на затылок легла чья-то холодная и невидимая рука. Некая парочка молодоженов явно переигрывала и притягивала к себе потоки внимания.
Молодого француза, невольного участника этого спектакля, можно было назвать красавчиком. Для своих тридцати пяти лет он выглядел совсем юным. Таких, как Жан-Пьер Лефевр, слабый пол по обыкновению называл лапушкой. Жантильные черты. Узкие губы, нос с горбинкой, курчавые темные волосы, заплетенные в длинную косичку. Да, этот человек был до неприличия красив, и данное обстоятельство не могло не сводить с ума женщин. Но только не ту, что сидела рядом с ним в качестве молодой супруги. И на то у нее имелись свои основания.
В жилах этой двадцатипятилетней особы текла румыно-польская кровь. Люсьен Эманеску была хороша собой. Но этого, пожалуй, недостаточно для описания ее внешности. Всякий наметанный глаз определил бы ее патологической шлюхой. Именно так и не иначе.
И если она и была шлюхой, то довольно дорогой. В арсенале достопримечательностей она имела немало аргументов, способных привести самого немощного мужчину в состояние боевой готовности. Крутые бедра, осиная талия, крепкая высокая грудь и очаровательная мордашка. Своей внешности она уделяла особое внимание и при удобном случае чистила перышки, словно это был последний день в ее жизни. Ее пшеничного цвета волосы спускались чуть ниже плеч, а голубые глаза, удачно гармонируя с ними, создавали впечатление невинной овечки. Но кто бы знал, что в головке этой овечки созревает коварный план…
Люсьен обвила руками шею супруга и прильнула к его щеке.
– Пьер! Я в восторге! Взгляни, какая красота за окном! Лучше свадебного подарка ты и не мог придумать.
Если не считать, что это ты сама придумала, подумал он про себя и добавил:
– Звезда моя, Люсьен, милая. Ну… – Жан-Пьер Лефевр попытался сбросить ее руки со своей шеи, однако эта затея закончилась тем, что женщина сцепила руки в замок и запечатлела на его губах продолжительный поцелуй. Жан-Пьер с силой оторвал от себя женщину. Этот спектакль продолжался уже добрых полчаса, и она ему изрядно надоела.
– Да отпусти же! – Пьер предательски покраснел. Голос его супруги в салоне авиалайнера звучал намного громче, чем того требуют рамки приличия.
– Ну уж нет, мой милый, – на полтона выше произнесла Люсьен, – я всю жизнь ждала этого дня и стану вести себя так, как душа моя того просит. Мне плевать на мнение окружающих. Я хочу тебя, прямо здесь. Сейчас!
С этими словами она плюхнулась Пьеру на колени и, не сводя с него хитрых глаз, улыбнулась. Разрез ее юбки, плотно облегающей бедра, опасно приоткрылся. Красивая ножка оголилась как раз до тех самых мест, где она теряла свое прелестное название и переходила в более интимное. Пьер торопливо запахнул ее юбку и, скинув женщину с колен, пересадил к окну.
– Звезда моя, что с тобой происходит сегодня? Не слишком ли ты импульсивна. – Пьер говорил шепотом и почти дышал ей в лицо. – Ты превращаешь наши отношения в аттракцион. Если не объявишь антракт по приезду в отель, твоя чудная попочка познакомится с моим кожаным ремнем.
– Хорошо, пусть будет по-твоему! – лицо Люсьен брезгливо исказилось, словно ей предложили отведать болотную жабу. – Ремень и задница никогда не были друзьями!
Последняя фраза прозвучала достаточно громко, что только безнадежно глухой, будь он в салоне, не обернулся бы.
Внимание присутствующих было приковано к Люсьен, и единственным исключением был сидящий впереди мужчина. Ему было не больше пятидесяти, и он не был глухим.
К этому времени «Боинг 747» сошел с полосы приземления и встал в безопасную зону. Однако никто из пассажиров и не пытался сдвинуться с места.
Постороннему взгляду могло показаться, что время в салоне замерло и все вокруг утонуло в ином слое реальности – в реальности восковых фигур с застывшими на лицах от предвкушения чудес живыми улыбками.
Между тем причиной оцепенения, вдруг охватившего пассажиров, был находившийся перед молодоженами сухожильный мужчина.
Внезапно он поднялся с кресла и развернулся к супружеской паре. Потухшим немигающим взором посмотрел на Люсьен, а затем на Жан-Пьера.
Где-то на краю сознания Пьер поймал себя на мысли, что и сам является невольным участником театра восковых фигур, единственной и безапелляционной свободой которых остается одна – осознавать. Пьер не был гуру, но внезапно осознал, что одна из ловушек в этой вселенной – это поманить духовное существо красивым фантиком и, загнав в грубую материальную структуру, превратить его в овощ.
– Месье… – загадочный тип выдержал паузу и, то ли сожалея, то ли предвкушая наслаждение, на едином выдохе произнес: – К вашей радости или нет, но к заходу следующего дня я откушу этой шлюхе язык. А с вами я еще встречусь.
Желваки незнакомца ходили, словно уже пережевывали откушенный язык. Жан-Пьер от негодования мысленно сжал кулаки.
Я тебя убью и помочусь на труп тут же – чтобы видели все!
Но этого не произошло. Через мгновение мутная пелена захлестнула сознание Пьера. А спустя еще мгновение его тело обмякло, и он не помнил уже ничего, впрочем, как и все остальные пассажиры. Неведомая сила выхолостила из их памяти события последних минут и вернула течение времени в привычное русло.
Но где-то там, в потаенных регистрах сознания Пьера, сохранился взгляд пятидесятилетнего мужчины – взгляд, на миг сверкнувший зеленым дьявольским огнем.
Глава 4
Молодая чета Жан-Пьер Лефевр и Люсьен Эманеску устроилась в фешенебельном отеле «Бю-Валлон». Расположенный среди буйной зелени в северо-восточной части острова, в бухте Бель-Омбр, он прижимался к коралловым пляжам и по регламенту, установленному властями, не возвышался над кронами кокосовых пальм. В этом была особая красота уникального туристического района. Нависшие над гостиничными строениями кроны деревьев напоминали раскрывшиеся зонты, и солнечные лучи, пробиваясь сквозь них, не казались навязчивыми.
Еще подлетая к острову Маэ, Жан-Пьер заметил, как с плеч его срывается и тонет в глубинах распластавшегося под ними океана тяжесть мегаполисов. Здесь, на Сейшелах, туристы никуда не спешат и не бегут, потому что местный туризм – отдых чистой воды: короткие прогулки и экскурсии, рыбалка, гонка на скутерах, загорание на чудесных пляжах и морские купания.
Однако сорок минут спустя Жан-Пьер чувствовал себя раздвоенным: одна часть его существа грезила об отдыхе, другая ощущала себя джинном, загнанным в узкую и темную бутылку.
