Тим Хэй - Оставленные
Хетти задержала его прикосновением к плечу и спросила:
– Может, нужно включить свет в салоне?
– Нет, – ответил он шепотом, – чем меньше людей мы потревожим, тем лучше.
Рейфорд всегда старался быть решительным, иметь на все ответы, быть примером для команды, для Хетти. Но спустившись в нижний салон, он понял, что конец полета превратится в сплошной хаос. Теперь он был напуган так же, как и все остальные. Просмотрев ряд за рядом все места, Рейфорд уже не мог сопротивляться панике. Он остановился около уступа за переборкой и закрыл лицо руками.
Это не могло быть какой-либо проделкой, фокусом или наваждением. Случилось что-то совершенно несуразное, от чего невозможно было ни скрыться, ни убежать. В смятении и ужасе командир терял остатки присущего ему самообладания. Он был совершенно неподготовлен к такому событию, а ведь все будут обращаться именно к нему. Но что же произошло? Что он может сделать? Что он должен делать?
Еще один человек, следом другой вскрикнули, обнаружив, что их соседи исчезли, оставив свою одежду лежать в креслах. Внезапно Хетти крепко охватила руками его шею сзади, так что он чуть было не задохнулся:
– Рейфорд, что это?
Он отвел ее руки и повернулся к ней лицом.
– Послушай, Хетти, я знаю не больше, чем ты. Но мы должны успокоить этих людей и посадить самолет. Сейчас я сделаю объявление, а ты со своими девушками постарайся удержать их в креслах, хорошо?
Она кивнула, но было очевидно, что чувствует она себя совсем неважно. Когда Рейфорд, торопясь, проходил мимо нее к кабине, он услышал очередной вскрик. "Делать все для спокойствия пассажиров", – продолжал думать он, когда повернувшись, увидел ее стоящей на коленях в проходе. Она держала в руках блейзер, рубашку и галстук. В ногах у нее лежали брюки. Она повернула блайзер к тусклому свету и, прочитав бирку с именем, едва не лишилась чувств. "Тони! застонала она. – Ушел Тони!"
Рейфорд вырвал кипу одежды из ее рук и сунул за переборку. Потом он поставил Хетти на ноги и отвел в сторону.
– Хетти, до посадки еще несколько часов. Мы не сможем справиться с пассажирами, если они впадут в панику. Я сделаю объявление, а ты будешь исполнять свои обязанности. Ты сможешь?
Она кивнула, но глаза ее были пусты. Он заставил ее посмотреть ему в глаза.
– Ты сделаешь? – спросил он.
Она снова кивнула:
– Рейфорд, мы ведь умираем?
– Нет, – ответил он. – Я уверен.
Но на самом деле он ни в чем не был уверен. Что он мог знать? Лучше бы загорелся мотор, или случилась неисправность в управлении. Падение в океан и то было бы лучше, чем это. Как заставить людей сохранить спокойствие в этом кошмаре?
Теперь уже отсутствие света в салонах приносило больше вреда, чем пользы. Он был рад, что можно было дать Хетти конкретное указание.
– Я еще не знаю, что скажу, – продолжал он, – но пока включи свет, тогда мы сможем точно посчитать, кто есть, а кого нет. И приготовь декларации для иностранных туристов.
– Зачем?
– Сделай это, пусть они будут на всякий случай. Рэйфорд не знал, правильно ли он поступил, оставив на попечительство Хетти пассажиров и команду. Когда он поднимался по лестнице, ему на глаза попалась другая стюардесса в боковом проходе. Она плакала. Итак, теперь только бедный Кристофер в кабине не знал, что происходит в самолете.
Ужасная истина заключалась в том, что теперь-то он все отлично понял. Айрин была права. Он и большинство пассажиров – оставлены.
Глава 2
Камерон Уильямс проснулся, когда пожилая женщина, сидевшая в кресле напротив него, обратилась к пилоту. Пилот шикнул на нее, поэтому она обернулась к Баку. Он провел рукой по своим длинным светлым волосам и подавил слабую улыбку.
– Какие-то проблемы, мэм?
– Что-то с моим Гарольдом, – ответила она.
Бак вспомнил, как он помогал пожилому человеку уложить его шерстяное в елочку пальто и коробку со шляпой. Этот Гарольд был невысокого роста подвижный человек в дешевых мокасинах, коричневых брюках и коричневом вязаном жилете поверх рубашки и галстука. Он был лысоват, и Баку пришло в голову, что когда включат кондиционер, ему захочется достать шляпу.
– Ему что-нибудь нужно?
– Он ушел!
– Простите?
– Он исчез!
– Я уверен, что он отправился в уборную, когда вы заснули.
– Окажите мне услугу, поищите его. И возьмите, пожалуйста, одеяло.
– Простите, мэм?
– Мне кажется, он ушел нагишом. Он глубоко религиозный человек и поэтому может страшно смутиться.
Бак подавил улыбку, когда заметил на лице женщины страдальческое выражение. Он перегнулся через спящего в проходе человека, который явно перебрал свою норму, и наклонился, чтобы взять одеяло у пожилой женщины. Действительно, одежда Гарольда была аккуратно сложена горкой на его сиденье, сверху лежали его очки и слуховой аппарат. Штанины свисали с края кресла, заканчиваясь носками и обувью.
"Очень странно, – подумал Бак, – к чему такая аккуратность?" Ему вспомнился школьный товарищ, страдавший эпилепсией. Иногда он терял над собой контроль, хотя внешне казался вполне нормальным. Он мог снять обувь и носки, находясь в обществе, или выйти из туалета, не застегнувшись.
– Не было ли у вашего мужа случаев эпилепсии?
– Нет.
– Лунатизма?
– Нет.
– Я сейчас вернусь.
В уборных первого класса никого не было, но когда Бак поднимался по ступенькам, он встретил в проходе еще несколько пассажиров.
– Извините меня, я ищу тут одного человека.
– Кого-то нет? – спросила женщина.
Бак миновал несколько человек и обнаружил очереди к туалетам в бизнес -классе и экономическом классе. Мимо него молча прошагал пилот, а за ним старшая стюардесса.
– Сэр, я прошу вас вернуться на свое место и пристегнуть ремни.
– Я ищу…
– Все кого-то ищут, – сказала она. – Через несколько минут у нас будет для вас информация. Пожалуйста.
Она направила его обратно к лестнице и побежала впереди, перепрыгивая через ступеньки.
Пройдя половину лестницы, Бак обернулся, чтобы увидеть поражающую воображение картину. За окнами самолета было темно, на часах – середина ночи, и в этот момент в салоне внезапно загорелся яркий свет. От увиденного Бак содрогнулся. По всему самолету были видны люди, державшие в руках предметы одежды. У некоторых от изумления были раскрыты рты. Другие кричали.
До него постепенно стало доходить, что это не сон, не галлюцинация. Он почувствовал, что точно такой же ужас он испытал в Израиле, ожидая смерти. Что он мог сказать сейчас жене Гарольда? Что вы не одна такая? Что множество людей также исчезли, оставив свою одежду лежать в креслах?
Пока он спешил к своему месту, его сознание лихорадочно обшаривало базу данных его памяти в поисках того, что ему довелось видеть, читать или слышать относительно способов незаметно освобождать людей от одежды, а затем каким-то образом удалять их от окружающих. Как бы это ни делалось, и кто бы это ни сделал, находятся ли они в самолете? Будут ли они выдвигать требования? Последует ли новая волна исчезновений? Станет ли он сам их жертвой? Где он может тогда оказаться?
