Ростислав Левгеров - Тысячеликий демон
И тут, сквозь рёв обезумевшей толпы, воин услышал нечеловечески искаженный, судорожный, рваный крик:
– Мерген! Мергееен!!! Твой брат умрёт! Умрёт! Я заберу его! Я приду за ним, Мерген!
Рыжеволосый чуть вздрогнул, взглянул на неё и отвернулся. Всадники развернулись и ускакали.
Млада, окровавленная, с выломанными зубами, клочьями свисавшими губами, ещё мгновение, стоя на коленях, кажется, смотрела куда-то вверх, разбитыми в кашу глазами. Наконец, сбитая очередным булыжником, угодившим ей прямо в висок, рухнула на залитое её кровью дно позорной ямы и затихла.
Ашанта уже не было там. Ссутулившись, он уныло брел вдоль круглых юрт, переступая через канавы с нечистотами и через кучи лошадиного дерьма, мимо деревянных рам, с подвешенными на них кожаными мехами с кумысом. Он словно пребывал в трансе, ничего не видя перед собой; его шатало, кожа на лице горела, будто опалённая огнем.
А потом он остановился. Пелена сошла с глаз, он увидел потемневшее от пепельно-синих туч небо, и облегченно вздохнул.
"Умерла…"
Млада так и лежала на том опустевшем пустыре, засыпанная камнями, обхватив посиневшими переломанными руками забрызганный кровью столб. Три пацана, в войлочных халатах с широким запахом, смеясь и корча друг другу рожи, кидали в её мёртвое тело камушки. Какая-то женщина зычно окликнула их, и они тотчас убежали, сталкиваясь плечами.
Спускались сумерки. Начал моросить дождь. Дождь падал на неё, стекая по спине грязными ручейками, размывая бурые пятна на песке. Дождь лил всё крупней, заполнял яму чёрной жижей, скрывая под ней венежанку Младу.
Глава 2. Искра
В просторной тёмной ложнице с высоким, заросшим паутиной потолком и почерневшими от старости бревенчатыми стенами, на широком ложе лежал, укрытый шерстяным одеялом, дряхлый старик. Рядом стоял крепкий дубовый стол, на котором горела толстая оплывшая свеча, поставленная на маленькую глиняную плошку. Её дрожащий огонёк нервными бликами играл на дряблой, ссохшейся, покрытой пигментными пятнами коже старика. В тёмном углу, поодаль, сидела на табурете нянька – плотно сбитая девка в белом платке. Её глаза испуганно бегали, руки нервно теребили передник. Старик судорожно глотал беззубым ртом воздух и сухо кашлял.
– Эй! Кто там? – спросил он дрожащим, затхлым голосом. – Подойди сюда…
Девка, кланяясь, громко и неуклюже топая по скрипящим половицам, подбежала к старику.
– Чего вам, ваша светлость?
– Зачем… зачем так гремишь, дура? Прикажу выпороть…
– Простите, ваша светлость…
Старик, хмуря всклокоченные брови, водил по сторонам белесыми глазами. Он был слеп.
– Где ты? Дай мне руку.
Девка вздрогнула и осторожно подала ему руку.
– Молодые пальцы… Хе-хе… Мягкие, тёплые. И сама ты, верно, ничего…
Старик обессилено выпустил её руку и закрыл глаза. Девка, согнувшись в поклоне, так стояла у его одра, не в силах пошевелиться от страха. Старик молчал.
– Где мой сын?– внезапно произнес он, заставив несчастную няньку ещё раз содрогнуться. – Где Горыня? Где Искра?
– Ммм… Искра где-то здесь во дворе… – пролепетала девка.
– А Горыня? Где он? Опять пьян?
– Не знаю, ваша светлость…
– Так позови их, – велел старик. – Всё, иди вон… бестолочь.
Искра, светло-русая, подвижная девушка лет шестнадцати, сидела на ступеньках высокого резного крыльца, ведущего в покои своего отца, князя Волчьего Стана Вятко, который сейчас лежал в одной из спален, тяжело и неизлечимо больной. Она звонко смеялась, слушая спор двух людей, происходивший во дворе.
– Да что ты буробишь, глупая баба! – восклицал княжеский десятник по имени Девятко – невозмутимый мужик с коричневым, в мелких морщинках, лицом и пышными усами. Он важно сидел на пне и вырезал из дерева какую-то фигурку. – Не было этого никогда.
– Тебе всё не было, – ворчала Белка, кухарка. – А я знаю. Точно знаю. Клянусь Матерью-Хранительницей. Щека еще в позапрошлом году рассказывал то же, и Рахтай – Рахтай-то от чего помер?
– От пьянства…
– Ничего не от пьянства, скажешь тоже… Вот клянуся, клянуся Матерью-хранительницей! Павно своими глазами видел! Он теперя даже заикаится! Как выскочил выверь! Прям ниоткуда выскочил чертяка… Манька его клялалася, а я Маньку яво уж скоко знаю! Точно было!
– Как же, клянись, глупая баба, клянись, – сказал Девятко. – Пятьдесят зим прожил на свете, и никакого выверта здесь отродясь не было…
– Тьфу ты, дурак! Да ведь весь Стан знает! Да что с тобой спорить!
Девятко насмешливо покачивал головой. Солнце, озорно выглядывая из-за росших у княжьего заплота берез, рассыпалось по двору мелкими лучиками, добралось до девушки, ослепило её, заставив зажмуриться, золотом заиграло в роскошных волосах. Она продолжала хохотать.
– Да иди ты, сам знаешь куда! – Белка развернулась и пошла по направлению к стряпной избе, покачивая бёдрами и поминутно что-то сердито выговаривая.
– Выверт! – Девятко в сердцах сплюнул. – Что за ерунда! Никогда в Шагре не водилось никакой нечисти – ни чертей я не видал, ни леших, а уж выверты всякие! Это всё марницкие сказки. Точно, как есть сказки! Уж эти марни известные выдумщики. Знавал я пару ребят из ихнего племени. Болтуны еще те. Они тебе не только про выверта расскажут.
Искре нравилось, когда говорил Девятко, его рассуждения всегда веселили её. Надо сказать, что Девятко был не только десятником, но и заядлым охотником, а ещё, как говорят, травником и знахарем.
– Якобы выверт стянул дитя новорожденное у Павно, прошлой ночью, – ворчал он. – Слышь меня, красавица?
– Да, дядька.
– Что скажешь?
– Не знаю, дядька, – ответила Искра и снова расхохоталась.
– Вот-вот, и никто не знает, – не обращая никакого внимания на смех Искры, продолжал рассуждать Девятко. – А я – знаю. Марницкая сказка это. Про выверта. Треплют языком, а чё треплют? Хоть бы подумали, что это за чудо такое – выверт. А это чудо оттудова. Из Марна. Кажись. Иль нет?.. Может и из Залесья оно…
– О чём ты, дядька? – спросила Искра.
– Да вот не вспомню я, откуда слух-то сей…
– Про кого, про выверта?
– Да, про него… Кажись, всё-таки из Залесья она, это сказка. Легенда. Легенда о девочке с золотыми волосами. С золотыми, такими вот, как у тебя. Или нет? Эх, память уже не та…
– Расскажи, дядька!
– Расскажу, милая, расскажу, – пообещал Девятко. – Только вечерком, хорошо? Некогда мне щас.
– Хорошо, я буду ждать тебя! – крикнула Искра и побежала в дом.
В сенях она столкнулась с нянькой.
– Э-э-э… – Нянька растеряно раскрыла рот и уставилась на княжну.
