Della D. - Метаморфозы
— Да как ты смеешь ко мне прикасаться, маглофил! – Малфой нехорошо усмехнулся. Следующее, что Снейп почувствовал, это не слишком сильный («Драко всегда был хлюпиком», — удовлетворенно подумал про себя Северус) удар кулаком под ребра.
— И это все, на что ты способен? – язвительно поинтересовался он. За что тут же получил еще один удар в скулу. Очки упали на пол с весьма характерным звоном разбившегося стекла.
«Ты можешь его проклясть, — флегматично заметил внутренний голос. – Тебе для этого даже палочка не нужна. Что‑нибудь из черной магии, чтобы он надолго запомнил».
«Ага, а потом Дамблдор мне голову оторвет за нарушение конспирации», — возразил Снейп.
«Тогда получай по морде, герой недоделанный», — презрительно бросил внутренний голос.
Но тут в коридоре послышались шаги, его быстро отпустили, и еще через секунду перед ними предстала Минерва МакГонагал.
— Что здесь происходит? – строго поинтересовалась она.
— Ничего, мы просто разговариваем, — Драко надел на лицо совершенно невинное выражение, пока Снейп–Поттер поднимал с пола разбившиеся очки.
— Неужели, — МакГонагал недоверчиво вскинула брови. – Мистер Поттер, с вами все в порядке?
— О, все просто прекрасно, — с ядовитой иронией ответил Снейп, вытирая кровь с разбитой губы. – Как сказал Драко, мы просто беседовали. Может, немножко перестарались.
Слизеринцы недоуменно переглянулись: подобное поведение было Поттеру несвойственно. МакГонагал тоже подозрительно посмотрела на него.
— У вас, разве, сейчас нет занятий? — коротко поинтересовалась она.
— Профессор Снейп заболел, — ответил Малфой. – У нас должны были быть зелья.
— Тогда идите в Общий Зал: время обеда.
Слизеринцы тут же потрусили в указанном направлении. Снейп пробормотал «репаро», указывая палочкой на очки, к которым моментально вернулся первозданный вид. Подхватив свою – вернее поттеровскую – сумку, он последовал за стремительно удаляющимися слизеринцами, размышляя о превратностях судьбы, которая вернула его к самым ненавистным его годам – школьным, надев на него маску самого ненавистного ему человека и поместив его при этом в самый ненавистный из четырех Домов.
Во время обеда за столом Снейп так и не увидел Гермиону: Уизли вернулся один. В конце концов, любопытство в нем победило нежелание разговаривать с Роном, поэтому он обратился к нему, правда, Северус не был уверен, что ему удалось сделать это так, как сделал бы Поттер:
— Рон, а где Гермиона? Вы, вроде, вместе уходили.
— Откуда я знаю? – раздраженно ответил Уизли. – Небось, в библиотеке, где она еще может быть? – если Снейпу и не удалось скопировать Поттера, рыжий недоумок был слишком погружен в собственные размышления, чтобы это заметить.
— Вы что, поссорились?
— Мы все время ссоримся, тебе это прекрасно известно!
Рональд Уизли поднял из‑за стола, не закончив есть, и поспешно вышел вон из зала.
«Ну и что я такого сказал?» — недоуменно подумал Снейп, уже и сам выходя из зала с явным намерением зайти в библиотеку.
***
— Гарри? – Гермиона удивленно уставилась на него. – Что ты здесь делаешь?
«Действительно, Гарри, что ты здесь делаешь?» — с издевкой повторил внутренний голос. «Так, Поттер не из тех, кто идет в библиотеку в свободное от занятий время, — лихорадочно соображал Северус. – И я не знаю, есть ли у него какое‑то срочное домашнее задание. Так что я здесь делаю? Что будет в стиле бестолкового гриффиндорца?.. Альбус, иногда я вас ненавижу!»
— Э–э–э… Я видел Рона, — начал Снейп, осторожно прощупывая почву. – Он был расстроен. А тебя вообще не было за обедом… — «Гениально, профессор Снейп! И что дальше?». – Я беспокоился за тебя.
Браво! Именно это и сказал бы Поттер, судя по теплой улыбке на губах девушки. Снейп облегченно выдохнул. О том, как он объяснит самому себе этот эпизод, он старался не думать.
— Так, что у вас произошло? – спросил он, усаживаясь рядом с ней за стол.
Гермиона сразу опустила глаза в книгу, улыбка покинула ее лицо.
«Я убью его, — спокойно подумал Снейп. – Она ведь абсолютно несчастна с ним, зачем она с ним встречается, зачем тратит себя на этого недоумка?!»
— Если не хочешь говорить об этом — не надо, — великодушно предложил он, и она посмотрела на него с искренней благодарностью.
— Спасибо, Гарри. И за то, что пытаешься помочь, и за то, что не лезешь в душу. Нам с Роном самим надо в этом разобраться.
— Как скажешь. А что ты читаешь?
— Просматриваю теорию по сегодняшним зельям.
— Их же отменили. Снейп вернется и сам все расскажет, — было несколько странно называть себя в третьем лице.
— Согласись, он не слишком хороший рассказчик, — Гермиона скорчила такую забавную рожицу, что Снейп простил ей содержание этой фразы. – И я хочу подготовиться…
— Чтобы снова задавать вопросы? – сорвалось у него.
Грейнджер покраснела.
— Чтобы отвечать на них, — сказала она, словно защищаясь. – Если, конечно, он хоть раз даст мне это сделать. Он всегда меня игнорирует, — ее слова прозвучали почти с отчаянием.
— Тебя это расстраивает? – Снейп понимал, что ему не следует развивать эту тему. Ему вообще не стоит здесь находиться, но он ничего не мог с собой поделать. Любопытство было сильнее. Ему нужно было знать.
— Меня это задевает, — объяснила она, и ее глаза блеснули, когда она взглянула на него. – Я не пытаюсь быть всезнайкой. Действительно не пытаюсь! – запротестовала она в ответ на его хмыканье. – Просто я хочу… Я хочу, чтобы он признал, что я хорошо знаю зельеделие.
— Зачем? Какое тебе дело до того, что он о тебе думает? – Снейп затаил дыхание. Интересно, что она сейчас скажет.
— Я же магглорожденная, — тихо сказала она. – Просто хочу доказать, что имею право здесь учиться. И это уже все признали, кроме него.
«Я признаю это, глупая девчонка. Ты лучшая студентка, которая когда‑либо посещала мои занятия. Если бы все чистокровные волшебники были хотя бы в половину также хороши в зельях, как ты, как декан Слизерина, я был бы счастлив. Но я не могу тебе этого сказать: ни сейчас, ни потом, когда верну свое обличье. Я должен играть свою роль. Я должен презирать и не замечать тебя. И это меня раздражает. Это, а не ты!.. Так, но что сейчас сказал бы Поттер? А что бы я сказал о Поттере? Правильно: гадость».
— Не обращай внимания на этого сальноволосого ублюдка, — да, он прекрасно знал, как его называет Золотая Троица. И это его абсолютно не расстраивало. Ни капли. Ну и что, что он все время спасает их никчемные жизни, он слишком усердно изображает ублюдка, чтобы обижаться на это прозвище. Однако слова Гермионы его удивили:
— Гарри! Я просила тебя не называть его так, — оглянувшись на мадам Пинс, почти шепотом закончила она.
