Гарри Тёртлдав - Крисп Видесский
— Ты прекрасна, — сказал Крисп, становясь по правую руку от Дары. Она улыбнулась ему. Ветерок теребил ее волосы — как и император, в этот день она не надела золотой короны. Платье ее, однако, имело темно-золотой цвет, прекрасно подходивший к смуглой коже. Вырез и обшлага были украшены тончайшим кружевом; приталенное платье только подчеркивало великолепную фигуру.
— Впере-ед! — грянул Барсим, и свадебный кортеж проследовал на площадь.
Если дворцовый сад был пуст, то на площади яблоку негде было упасть. Завидев Криспа и его спутников, толпа разразилась приветствиями и подалась вперед. Сдержали ее только два ряда вымпелов — и расставленные вдоль них через каждые три шага халогаи.
На поясе Криспа вместо меча красовался увесистый кожаный мешок.
Теперь император запустил туда руку, набрал горсть золотых и швырнул в толпу. Крики стали еще оглушительнее и нетерпеливее.
Дружки жениха, также экипированные мешками, тоже разбрасывали золото направо и налево, а с ними — и дюжина слуг.
— Ты побдилъ еси, Крисп! — доносилось из толпы.
— Многая лета!
— Автократор!
— Многих сынов!
— Слава императрице Даре!
— Счастья владыке!
Кричали и другое:
— Еще золота!
— Сюда кидай!
— Да нет, сюда!
Кто-то проверещал:
— По году счастья желаю императору и супруге его за каждый золотой!
— Что за хитроумное сочетание лести и жадности, — заметил Яковизий. — И как только я не додумался?
Крисп заметил кричавшего; тот стоял невдалеке, размахивая руками, как безумный. Император дернул слугу за рукав.
— А ну, отсыпь ему сотню золотых.
Хитроумец взвизгнул от радости, когда слуга отсчитал монеты поначалу в подставленные ладони, а потом в карман, нашитый предусмотрительным горожанином прямо на тунику.
— Очень щедро, Крисп — сказала Дара, — но нам сотню лет не прожить, даже если очень хочется.
— К тому времени, когда этот парень выберется с площади, и у него не останется сотни золотых, — ответил Крисп. — Но пусть он хорошо распорядится остатком, а мы — проживем счастливо много лет.
Кортеж протолкался с площади Паламы на Срединную улицу.
Колоннады по обе стороны дороги защищали толпу от палящего солнца. Принесли — под охраной халогаев в боевых доспехах новые мешки с золотом. Крисп глубоко запустил руку в мешок и швырнул монеты изо всех сил.
Со Срединной улицы кортеж свернул на север, как и в тот раз, когда Крисп отправлялся проведать Гнатия. Но теперь он прошел мимо краснокирпичного купола патриарших палат, к стоящему рядом Собору.
Мавр похлопал Криспа по плечу.
— Помнишь, когда мы в последний раз видели на площади такую толпу?
— Мне ли забыть, — ответил Крисп. Мавр говорил о дне, когда Крисп занял трон, когда Гнатий возложил корону на его чело перед дверями Собора.
— Жаль, что меня не было на твоей коронации, — вздохнула Дара.
— Мне тоже, — отозвался Крисп. Но оба они знали, что для Дары было бы непристойно смотреть, как Крисп занимает место ее бывшего супруга. Даже после нынешней свадьбы во всех тавернах и швейных мастерских города замелют злые языки. Но беременность Дары не позволяла ждать.
На ступенях при входе в Собор тоже, как и в день коронации, стояли халогаи, готовые защитить Криспа и его спутников. У дверей императора поджидал Гнатий. Синие сапоги и вышитая жемчугом риза с парчовым таблионом придавали патриарху почти царское величие. По обе стороны от него помахивали кадилами священники саном пониже, а одеждами — поскромнее. Крисп повел носом, уловив сладковатый аромат дыма.
Когда кортеж вступил на широкую лестницу перед дверями, Крисп покрепче ухватил Дару за руку. Он не хотел, чтобы она упала, тем более теперь, когда она носит ребенка. Позади слуги швыряли в толпу последние монеты из пустеющих мешков.
Гнатий поклонился Криспу, когда тот достиг верхней ступени, но ниц падать не стал — храмы все же были его вотчиной. Крисп поклонился в ответ, но не так низко, показывая, что верховная власть принадлежит ему и здесь.
— Позвольте мне проводить вас в храм, ваше величество, — произнес Гнатий. Его помощники уже повернулись, чтобы войти в притвор. Последний раз Крисп был там, когда Барсим переодевал его в императорское облачение.
— Подождите минуту, — приказал он, поднимая руку.
Гнатий замер и обернулся, чуть нахмурившись.
— Что-то не так?
— Нет-нет. Но, прежде чем начать, я хотел бы произнести речь перед народом.
Патриарх нахмурился еще сильнее.
— Это ведь не входит в церемонию, разве не так, ваше величество?
— Правда? Когда ты заставил меня говорить на коронации, тебя это не остановило. — Крисп не повышал тона, но глаза его определенно метали молнии. Патриарх тогда пытался уничтожить его, выставить заикой в глазах горожан, самой привередливой и капризной публики в мире.
Теперь Гнатию оставалось только покорно склонить голову.
— Желание Автократора — закон, — пробормотал он.
Крисп глянул с высоты на забитую народом площадь и воздел руки.
— Народ Видесса! — воскликнул он. — Народ Видесса!
Мало-помалу наступила тишина. Крисп подождал, пока можно будет говорить, не слишком напрягаясь.
— Народ видесский, сегодня дважды счастливый день. Не только я сочетаюсь сегодня браком…
Остаток фразы заглушили крики и хлопанье в ладоши. Крисп, улыбаясь, пережидал взрыв восторга. Когда стало потише, он продолжил:
— Но, кроме того, сегодня я могу назвать вам имя нашего нового севаста.
Толпа молчала, но тишина над площадью стала вдруг напряженной, предгрозовой. Новый главный министр — не повод для шуток, особенно когда император молод и бездетен.
— Я провозглашаю севастом, — бросил Крисп в это молчаливое ожидание, — своего побратима, благородного Мавра.
— Да будет милосердно его высочество! — в один голос крикнула толпа.
Крисп моргнул; он и не подозревал, что в честь провозглашения нового севаста существует особый возглас. Ему начало казаться, что в видесском церемониале для всего существуют особые возгласы.
Мавр, широко ухмыляясь, помахал толпе.
— Скажи что-нибудь, — толкнул его локтем Крисп.
— Кто, я? — прошептал Мавр в ответ.
Крисп кивнул, и новоиспеченный севаст замахал руками, требуя тишины. Когда стало возможно говорить, Мавр воскликнул:
— Если даст благой бог, я справлюсь со своим делом не хуже, чем наш новый Автократор — со своим. Спасибо вам всем!
Толпа ликовала. Мавр повернулся к Криспу и негромко сказал:
