Марина Казанцева - Исполнение желаний
Косицын легонечко забарабанил в своё окно. Через некоторое время из тьмы вынырнула заспанная физиономия. Диман поделал руками знаки, повертел у виска пальцем. Потом согласился пойти и открыть дверь.
— Ты чё? Обалдел? — недовольно прогундосил он.
— Чугун с Бубном на месте? — сразу выпалил Лёнька.
— Ты чё, пацан? Вы же все втроём ушли. — всё ещё не отойдя от сна, ответил Диман.
Лёнька не поверил и пошёл проверить.
— Это ещё что такое?! — сердито встретила его в коридоре заспанная Катя. — Нарушение лагерного режима! Я завтра же доложу, что ты выходил ночью на улицу!
Она загнала Лёньку в палату и пригрозила, что если он двинется хоть даже в туалет, то получит выговор. Она лично будет стеречь его.
— Где шатались? — с большим интересом встретили его в палате.
Косицын понимал, что происходит катастрофа. Где-то там, на Селембрис, погибали его друзья. Единственный способ спасти их — отправиться обратно и лучше прихватить что-нибудь стоящее. А у него даже нет с собой иголки. Он не собирался проникать в волшебный мир.
Лежа в своей кровати, Косицын лихорадочно побуждал свое сознание впасть в сон. Ничего не получалось. Что можно взять с собой на Селембрис? Ему нужно вернуться и снова заснуть, держа за руки товарищей. А потом уж как-нибудь убедит их, что это был просто сон. Мысли приходили одна другой страшнее. Ясное дело, они проснулись в разбойничьем логове. Простые валдайские робингуды мирно спали у своего костра. И тут к ним свалились три демона в неземных одеждах. А с демонами разговор простой — в костёр их!
Лёнька уже знал, что и в его отсутствие на Селембрис идёт время. И идёт гораздо быстрее, чем тут, на Земле. И, пока он тут пытается заснуть, товарищей, возможно, уже прикончили.
— А Костян-то с Федюней, так и останутся у девчонок? — шёпотом спросил Диман.
Лёнька не ответил. Он всё ещё пытался заснуть.
— Вы чего там пили? — снова пристал Диман.
— Дай заснуть. — сквозь зубы ответил Лёнька. Тот обиделся и отвернулся. Сон не шёл.
* * *На рассвете он почувствовал озноб и впал в лёгкую дремоту.
— Ну, рассказывай, где гуляли ночью! — резко ворвался в сознание голос Кати. Чуть не закричав от злости, Лёнька выпал обратно в реальность.
— Лёня, да у тебя температура! — воскликнула вожатая. — Вот, извольте радоваться! Где они вчера шатались? Те двое так и не вернулись. А этот явился ночью и — нате вот! — заболел!
— Ладно, давай зови медичку. — недовольно ответил голос второй вожатой.
— В изолятор. — сурово изрекла медичка. — Хлопец загрипповал. Скоро тут у вас все начнут валяться.
Лёнька не возражал. Изолятор, так изолятор. Только бы дали поспать!
Едва он приткнулся к прохладной подушке и начал погружаться в забытьё, как его тут же разбудили.
— Поставь-ка градусник.
И медсестра сунула ему в нос сей предмет.
— Ёлы-палы! — разозлился Лёнька. — Дадут поспать или нет?!
— Да спи, кто тебе мешает? — отозвалась та.
Лён покорно сунул градусник под мышку и постарался отогнать раздражение. Может, он исчезнет прежде, чем медсестра явится за градусником? Вот будет здорово, если он возникнет на Селембрис с градусником! Все лиходеи разбегутся с перепугу! Заставить их мерить температуру!
Слегка забрезжил под веками голубоватый свет.
— Давай градусник!
— Да забирай! — с досадой отозвался Косицын. Блин, опять разбудили!
— Ещё и хамит. — отозвался голос.
— Это от температуры. — сообщил другой голос.
— Я думаю, он просто пьяный. — сурово ответил первый. — Эй, Косицын, ты пьяный?
— Да, я пьяный. — покорно отвечал Косицын.
— Ну нет. Это температура.
— Да, это температура. Дайте поспать.
— Ну поспи пока.
Снова засветилось лёгкое сияние.
— Косицын, погоди-ка спать. А где Чугунков и Бубенцовский?
— У разбойников. — сонно пробормотал тот. — Их скоро сожгут.
— Бредит. — уверенно отозвался первый голос.
— Или пьяный. — предположил второй.
ГЛАВА 4. Младший водовоз
— Он бредит. — сказал голос.
— Да, брежу! — заорал Лёнька. — Дайте мне заснуть!
— Или пьяный. — сказал второй голос.
— Да пьяный, пьяный я! — чуть не заплакал он. — Дайте поспать!
— Приподними-ка ему голову. — снова вмешался первый голос.
— Отстаньте!
— Держи-ка его крепче, я отвар ему волью в рот. Пей, убогий, а то сдохнешь от трясуна!
Лён покорился и начал глотать противную тёплую жижу. Он едва сумел разомкнуть веки, но было так темно, что стало ясно — наступила ночь. Может, хоть теперь дадут заснуть.
— Одет-то как чудно. — заметил первый голос. — А ручки-то белые, ровно княжеские!
— Да и ноги не исхожены. — отозвался второй.
— Кончайте меня обсуждать. — недовольно отозвался Лён. — Мне надо заснуть, иначе я не попаду на Селембрис.
Голоса умолкли. Но, ненадолго.
— А где же ты, по-твоему? — спросил первый, помоложе.
— Я в изоляторе. — неуверенно ответил Лён и понял, что можно просыпаться. Получилось! Он сел и закачался от слабости.
Тёмная, закопчённая избушка. По стенам развешаны пучки трав. Едва светится окошечко, отчего можно понять, что на улице всё-таки день. И две обитательницы избушки. Одна — девчонка со вздёрнутым веснушчатым носом. Вторая — старая полуслепая бабка.
— Бабуся, — заподозрил нехорошее Лён, — а ваша избушка не на курьих ножках?
— А ты, отрок, не из княжеских ли будешь? — тоже забеспокоилась старуха. — Уж больно руки у тебя белы!
— Да нет, бабушка, — вмешалась девчонка. — Князь-то чёрен волосом, а этот рыжий. Да и одежда-то не княжеская.
Лёнька осмотрел себя. Одежда и впрямь не княжеская. Едва ли князья носят такие трусы и динамовские футболки.
— Кажись, жар-то отошёл. — с удовлетворением заметила старуха.
Жар в самом деле отошёл. Если не считать небольшой слабости, Лён чувствовал вполне себя здоровым. Даже в голове не кружилось.
— Бабушка, мне надо идти.
— Дело пытаешь, али от дела лытаешь? — лукаво спросила девчонка.
— Кстати, я не представился. — нашёлся в ответ Лён. — Будем знакомы, Леонид Косицын.
— А говоришь, что не из княжеских. — опечалилась старуха. — Мало нас погнали из дому, так теперь и отсюда выгонят.
— А меня зовут Алёна. — охотно ответила девочка. — Ты ведь не скажешь князю? А то и правда выгонят. А то и пожгут. Моя бабка лекарка. Да ведь тоже не на всё горазда. У старосты возьми и сдохни лошадь. Так он и говорит, что мы с бабушкой колдуньи. Да какие мы колдуньи! Маленько лечим наговором, так ведь всё по-доброму, с молитвой.
