Яцек Пекара - Слуга Божий
— С какой целью?
— Дознание по факту, что он мог стать жертвой колдовства. Ведь в этом призналась два года назад Ганя Шнифур, верно?
Ганя Шнифур была хитрой и злокозненной ведьмой. Мы сожгли ее в прошлом году после длительного расследования, которое, впрочем, принесло прекрасные плоды. Благодаря этому пламя костров на время разогнало хмурую тьму, окружавшую Равенсбург.
— А подтвердят ли это протоколы допросов?
— Подтвердят, — ответил я, поскольку сам составлял протокол (писаря затошнило во время пытки, и кое-кому пришлось его тогда заменить). Поэтому вписать еще одну фамилию навряд ли будет сложно.
— И отчего же мы взялись за это только через два года?
— Ошибка писаря.
— Хм-м?.. — Он приподнял брови.
— Клякса вместо фамилии. Небрежность, достойная осуждения. Но — просто человеческая ошибка. Однако, руководствуясь не слишком распространенным именем Захария, мы размотали клубочек.
— Ну коли так… — пожал плечами. — Когда хочешь отправиться?
— Завтра.
— Хорошо, Мордимер. Но — вот что, — глянул на меня обеспокоенно, — я слышал о Гриффо Фрагенштайне — и рассказывают о нем мало хорошего.
— Звучит как благородная фамилия.
— Потому что так и есть. Гриффо — бастард графа Фрагеншгайна. Странное дело: граф признал его и дал свою фамилию, но император дворянского титула за бастардом не утвердил. Поэтому Гриффо занимается торговлей и руководит городским советом в Регенвальде. Если он и вправду ненавидит Клингбайлей, будет очень недоволен, что кто-то лезет в его дела.
— Не осмелится… — сказал я.
— Ненависть превращает людей в идиотов, — вздохнул Поммель. — Если он умен — будет тебе помогать. По крайней мере, для виду. Если глуп — попытается запугать, уговорить или убить.
Я рассмеялся.
— Когда в городе гибнет инквизитор, черные плащи пускаются в пляс, — процитировал известную пословицу о нашей профессиональной солидарности.
— Ненависть превращает людей в идиотов, Мордимер, — повторил он. — Никогда не позволяй себе думать, что твои враги будут поступать так же логично, как ты сам. Разве бешеная крыса не нападет на вооруженного вилами человека?
— Буду осторожен. Спасибо, Хайнрих, — сказал я, поднимаясь с кресла.
Не было нужды даже обсуждать, какой процент перепадет Поммелю от моего гонорара. Я знал, что возьмет столько, сколько захочет. Но также я знал, что глава позаботится о том, дабы я не чувствовал себя обиженным.
— Завтра выпишу тебе документы, — встал, обогнул стол и подошел ко мне. Положил ладонь на плечо. — Знаю, кто расправился с оборотнями, знаю также, что Вагнер почти не трезвел те две недели и было от него мало проку.
— Но…
— Заткнись, Мордимер, — приказал ласково. — Также знаю о девушке…
В Академии Инквизиториума нас учили многому. Кроме прочего — искусству обманной беседы. Поммель наверняка догадывался, что за две недели мы воспользуемся услугами девочек, а девочки и любовь Вагнера к хмельному и приключениям — это всегда влекло за собой проблемы. Я дал бы руку на отсечение, что Поммель стрелял наугад, надеясь узнать истину по реакции вашего нижайшего слуги. А у меня даже мускул не дрогнул. Наш глава ждал некоторое время, потом усмехнулся.
— Далеко пойдешь, мальчик, — сказал ласково. — Ну, ступай.
Окликнул меня, когда я был у самых дверей:
— Ах, Мордимер, еще одно. Слова: как вы сделали это одному из братьев Моих меньших, то стократ сделали Мне — кажутся ли тебе достойными нашей вечерней медитации?
Я повернулся.
— Конечно, — кивнул, обещая себе, что впредь даже мысленно не стану произносить формулировку «дам руку на отсечение».
А чуть позже подумал: стрелял ли Поммель и в этот раз наугад или же от кого-то получил рапорт о наших похождениях? Но ести так — от кого?
* * *Мящанам запрещено надевать алое, ибо это цвет благородного сословия. Но Гриффо Фрагенштайн осмеливался носить на плечах плащ, не просто сиявший чистейшим пурпуром, но и вышитый к тому же золотыми нитями, что складывались в форму Трех Башен — герба, принадлежавшего его отцу.
— Мое имя Мордимер Маддердин, и я лицензированный инквизитор из Равенсбурга, — представился я.
— Рад вас приветствовать, мастер, — сказал он вежливо и пригласил меня садиться. — Не желаете ли позавтракать вместе со мной?
— С большим удовольствием, — ответил я. Следил, как он раздает слугам приказания насчет еды. Высокий крепкий мужчина, на его широких плечах покоилась голова несколько странной, продолговатой формы, словно ее сдавили в тисках. Даже длинные буйные волосы, спадавшие на плечи, не могли скрыть сей изъян. И все же Гриффо Фрагенштайн не производил впечатления урода, над которым только и смеяться (позже я узнал, что за глаза горожане кличут его Господином Яйцеглавом — но лишь наверняка зная, что слова эти никто не услышит). На лице его читалась решительность, взгляд был быстр и проницателен. Даже когда усмехался, глаза оставались оценивающими, внимательными и невыразительными.
— С удовольствием помогу вам насколько это в моих силах, господин Маддердин, — сказал Фрагенштайн, ознакомившись с подписанными Поммелем полномочиями. — Но…
Поскольку он не продолжал, я позволил себе спросить:
— Да?
— Думаю, если Захарию Клингбайля настигла месть ведьмы, то он заслужил все, что с ним случилось!
— О нет, господин Фрагенштайн, — ответил я твердо. — Даже самый свирепый преступник не заслужил страданий, причиненных ведьмой. И не потому, что они столь ужасны, но потому, что страдания следует причинять лишь во имя закона и согласно требованиям его.
— На Клингбайля пал гнев Божий! — отрезал он.
— Вы полагаете, наш Господь мог использовать ведьму, дабы наказать этого человека?
— Я ничего не полагаю, мастер Маддердин, — пошел он на попятный, понимая, что ступил на зыбкую почву религиозных вопросов, и опасаясь, как бы сие не закончилось худо. — Я его попросту ненавижу и надеюсь, вы понимаете причины этой ненависти.
— Ненависть — шалая сука, господин Фрагенштайн. Не удержишь ее на цепи — и порвет тебя самого…
— Значит, не понимаете, — вздохнул он.
— Призвание инквизиторов — делиться с людьми любовью, а не ненавистью, — отвечал я. — Но если спрашиваете, понимаю ли я ваши чувства, то отвечу: понимаю их. Задам же лишь один вопрос, господин Фрагенштайн. Убеждены ли вы, что именно Захария Клингбайль убил вашу сестру?
— Захария Клингбайль убил Паулину. Это истинно, как и то, что Иисус Христос сошел с креста Своей муки, карая грешников, — торжественно сказал Гриффо, кладя ладонь на сердце.
