Роберт Джордан - The Gathering Storm
– Я передам ей ваше послание, – продолжила она. – Я скажу ей, что… что вы не держите на нее зла за это нападение, и что вы хотите встретиться.
– Я по-прежнему хочу встретиться, – решительно поправил Возрожденный Дракон.
Насколько было известно Фалендре, Дочь Девяти Лун ничего не знала о планировавшейся встрече. Ее тайно организовала Анат. И именно поэтому Фалендре знала точно, что этот человек должен являться Возрожденным Драконом. Поскольку только сам Возрожденный Дракон мог противостоять одной из Отрекшихся, и не просто выжить, а оказаться в итоге победителем.
Неужели Анат и вправду была одной из Отрекшихся? У Фалендре ум за разум заходил от подобной идеи. Невозможно. Но все же, здесь был Возрожденный Дракон. Если он есть, если он ходит по земле, значит, могут быть и Отрекшиеся. Она понимала, что у нее в голове все перепуталось, что ее мысли ходят по кругу. Она подавила страх, с ним она разберется позже. Она должна взять себя в руки.
Она заставила себя поглядеть в ледяные самоцветы, заменявшие этому человеку глаза. Она должна сохранять хоть каплю достоинства, хотя бы ради того, чтобы подбодрить остальных выживших сул'дам. И, конечно, дамани. Если сул'дам вновь потеряют самообладание, дамани потеряют надежду.
– Я передам ей – сказала Фалендре, без дрожи в голосе, – что вы «по-прежнему» желаете с ней встречи. Что вы верите, что между нашими народами возможен мир. И я должна сказать ей, что леди Анат была одной… одной из Отрекшихся.
В стороне она заметила, как несколько марат'дамани протолкнули сквозь отверстие в воздухе Анат, которая, несмотря на пленение, сохраняла величественную осанку. Она всегда заносилась. Могла ли она быть тем, в чем ее обвинял этот человек?
Как Фалендре при встрече с дер'сул'дам объяснить эту трагедию, эту ужасную путаницу? Она испытывала непреодолимое желание скрыться, найти какое-нибудь место, чтобы спрятаться.
– Между нами должен быть мир – сказал Возрожденный Дракон. – Я прослежу за этим. Передай своей госпоже, что она сможет найти меня в Арад Домане. Я прекращу там бои против ваших войск. Дай ей знать, что я делаю это в качестве жеста доброй воли – как и то, что я отпускаю вас. Не нужно стыдиться, что вами манипулировала одна из Отрекшихся, особенно эта… тварь. В какой-то степени, теперь я чувствую себя спокойней. Я беспокоился, что кто-то из них проникнет к Шончанской знати. И должен был догадаться, что это будет Семираг. Она всегда любила трудные задачи.
Он говорил об Отрекшейся как о старой знакомой, и Фалендре почувствовала, как мороз пробежал по ее коже.
Он взглянул на нее.
– Вы можете идти – сказал он, затем развернулся и растворился в воздухе. Она многое бы отдала, чтобы Ненси научилась этому фокусу с перемещением. Последняя марат'дамани прошла в отверстие, и оно закрылось, оставив Фалендре наедине с ее товарищами. На них было жалко глядеть. Тала продолжала рыдать, а Малиан в любой момент могло стошнить. У других, несмотря на умывание, кожа лица была покрыта плохо оттертыми кровоподтеками и засохшей кровью. Фалендре была рада, что ей удалось отвертеться от Исцеления. Она видела, как один из мужчин Исцелял членов отряда Дракона. Кто знает, какая порча останется на человеке, побывавшем под этими нечестивыми руками?
– Держитесь! – скомандовала она остальным, чувствуя себя куда неуверенней, чем прозвучало в голосе. Он и вправду их отпустил! Она едва могла надеяться на подобный исход. Лучше отсюда убраться. И как можно скорее. Она заставила остальных забраться на подаренных лошадей, и, через несколько минут, они направлялись на юг, к Эбу Дар. Каждая сул'дам ехала рядом со своей дамани.
Сегодняшнее происшествие могло закончиться тем, что у нее отберут дамани и навсегда запретят пользоваться ай'дамом. В отсутствии Анат, кто-то должен понести наказание. Что скажет Верховная Леди Сюрот? Погибла дамани. Оскорблен Возрожденный Дракон.
Конечно, худшим, что может с ней произойти, будет потеря доступа к ай'дам. Они же не делают таких, как Фалендре, да'ковале, не так ли? От подобной мысли вновь возникли спазмы в желудке.
Ей придется постараться, чтобы очень осторожно объяснить все случившееся. Должен быть способ представить дело таким образом, чтобы сохранить себе жизнь.
Она дала слово Возрожденному Дракону передать послание непосредственно Дочери Девяти Лун. Она так и сделает. Но она не сможет сделать этого сразу. Нужно тщательно обдумать сложившуюся ситуацию. Очень тщательно.
Она склонилась к лошадиной шее, послав ее вперед, возглавляя остальных. Так, чтобы они не смогли заметить в ее глазах слезы разочарования, боли и страха.
* * *
Тайли Кирган, Лейтенант-Генерал Непобедимой Армии, расположилась на вершине поросшего деревьями холма. Взгляд ее был устремлен на север. Сколь сильно отличалась эта земля от ее родины – Марам Кашор, где она родилась, был засушливым островом на юго-восточной окраине Шончан. Деревья лумма там были прямыми, огромного размера, с крупными длинными листьями, растущими от вершины, словно гребень волос Высокородных.
По сравнению с ними то, что принимали за деревья в этой стране, было чахлым, кривым, мохнатым кустарником. Их ветки напоминали пальцы старых солдат, пораженные артритом за годы обращения с мечом. Как местные называли эти растения? Подлесок? Так странно… Подумать только, часть ее предков, возможно, именно отсюда отправилась в Шончан с Лютейром Пейндрагом.
Поднимая в воздух клубы пыли, внизу по дороге маршировала ее армия. Тысяча за тысячей. Их стало немного меньше, чем было раньше. Минуло две уже недели после сражения с Айил, в котором так впечатляюще сработал план Перрина Айбары. Для Тайли всегда было поучительно сражаться бок о бок с подобным человеком – и горько, и приятно одновременно. Приятно потому, что он был гениален. Горько – от беспокойной мысли, что однажды они могут столкнуться лицом к лицу на поле брани. Тайли никогда не принадлежала к тем, кто радовался трудностям в битве. Она предпочитала побеждать легко.
Некоторые генералы говорили, что без трудностей нет стимула для развития. Тайли же полагала, что для нее, вместе с солдатами, лучше развиваться на учениях, оставив трудности противнику.
Не хотела бы она столкнуться с Перрином в бою. Нет, не хотела бы. И не только потому, что он ей нравился.
Чьи-то копыта медленно зацокали по земле. Она обернулась к Мишиме, подъехавшему к ней на светлом мерине. Его шлем был привязан к седлу, а покрытое шрамами лицо имело задумчивый вид. Они были очень похожи: на собственном лице Тайли было несколько старых шрамов.
