Михаил Бабкин - Маскарад
– Так-так, – озадаченно промолвил встречающий, – кого я вижу! Господин Леонардо, вы? Невероятно…
– Ба, знакомый голос! Без всяких сомнений это я, младший колдун Гримо, – насмешливо сказала маска: губы Барта двигались самостоятельно, намертво приклеенные к коже чужого лица. Мастеру-вору не оставалась ничего иного, как в такт произносимым словам слегка шевелить нижней челюстью. Чтобы не возникло подозрений.
– Или уже не младший колдун, а? Столько лет прошло, мог и подрасти в умении, всяко ведь случается… хотя по мне, так скорее лягушка вместо икры жемчуг начнёт метать, нежели старина Гримо чего путного добьётся.
– Теперь я помощник гранд-колдуна, – сухо ответил Гримо. – А вы как всегда блистаете остроумием, господин Леонардо. Вижу, что годы изгнания вас не изменили.
– Бывший помощник бывшего гранд-колдуна, – глумясь, уточнила маска. Нынче голос «монаха» звучал ясно и твёрдо, будто не сидел он, сгорбившись, в корчме за пять-шесть миль от чародейного замка, а стоял за спиной Барта. И дёргал его губы за неосязаемые ниточки.
– Что ж, входите, – отступил в сторону Гримо, – имеете полное право. – И добавил желчно, с надеждой: – Если сможете, разумеется. Именное заклятье на остановку вашего сердца никто в замке не отменял… общинное колдовство не рассеивается, господин Леонардо, пока жив хоть кто-нибудь из участников ворожбы. В отличие от запретных чар на въезд в губернию, созданных вашим отцом.
– Ты как был многословным дураком, так им и остался, – надменно произнесла маска. – Я иду. – Барт понял намёк и направился к арке входа.
В серебряных воротах, покрытых дивными эмалевыми пиктограммами – днём наверняка разноцветными, но в темноте одинаково тёмными – обнаружилась дверь. Мастер-вор толкнул её и вошёл в недлинный коридор: на стенах, как и при входе, горели бездымные, неугасимые факелы. Багровые отблески пламени лениво переливались на посеребрённом своде потолка; украшенные стеклянной мозаикой стены рябили сотнями отражённых огоньков – что там было изображено, Барт не разглядел. Да и не особо к тому стремился.
– Дом, милый дом, – с отвращением сказал Леонардо. – Теперь ты понял, вор, почему я послал тебя, а не приехал сюда сам? – Барт не ответил. – Молчишь? Правильно, – одобрил колдун. – Поступай так и далее, целее будешь.
Коридор закончился точно такими же воротами, что и на входе; распахнув очередную дверь, мастер-вор переступил порог.
Просторный зал выглядел соответственно статусу бывшего владельца – богато, странно и устрашающе. Каменные стены уходили ввысь, упираясь в перекрестье потолочных балок, массивных, чёрных от застарелой копоти; прикреплённый к балкам на длинных цепях железный обод со множеством факелов напоминал огненную корону невесть какого правителя-великана.
На стенах тут и там висели гобелены – древние, почти выцветшие, с неразличимыми рисунками, – меж тех гобеленов располагались картины в золочёных багетах и головы всяческих лесных зверей, охотничьи трофеи гранд-колдуна. Две широких лестницы у боковых стен вели на второй жилой этаж: кольцевой балкон с частыми дверями охватывал зал по периметру.
В дальней стене был устроен камин – высокий, более чем в рост человека; несмотря на тёплую ночь, в камине горел огонь, согревая не по-летнему стылый воздух зала. Зеркально-гладкий пол из чёрного хрусталя мерцал в свете пламени глубинными золотистыми искрами, воздух пах горячим деревом и незнакомыми Барту горьковатыми, как запах осенних цветов, благовониями.
По центру зала находился длинный обеденный стол – сейчас пустой, только ряд многорожковых подсвечников с зажжёнными свечами да единственный поднос, уставленный бокалами и высокой тёмной бутылью среди них. Судя по всему, обильных поминок с угощением не предвиделось.
За столом, на жёстких стульях с высокими спинками, расположились колдуны – семеро, в обязательном траурно-чёрном одеянии; один из колдунов, в очках и седобородый, восседал во главе стола с раскрученным свитком пергамента в руках. Сквозняк от открытой двери колыхнул пламя свечей и привлёк к Барту внимание чародейной семёрки: разом повернувшись к двери, они уставились на мастера-вора – поначалу равнодушно, не разобрав кто стоит перед ними, а уж после, узнав, с нескрываемой ненавистью. К удивлению Барта, в числе сидевших за столом оказались и женщины, двое вовсе молодых девиц – он почему-то всегда думал, мол, колдунами бывают только мужчины… да, век живи, век учись. А что до молодости ворожей, так это наверняка обман, дамское кокетство – поди, лет под пятьдесят красоткам. Если вообще не под всю сотню.
Ехидные реплики мага Леонардо подтвердили его сомнения:
– Здравствуйте, мои дорогие, здравствуйте, любимые! Ах, как давно я вас всех не видел! Лет сорок, наверное, а вы всё те же, всё такие же – милые тётушки Мани и Хани, на обеих два с половиной века, поди скоро уже песочек сыпаться начнёт, а выглядите словно под венец собрались… Ого, председательствующий дядюшка Винни, какая неожиданность! Ну-с, как поживает ваша любезная борода, единственно толковая и уважительная часть головы моего славного родственничка?.. Ба, младший братец Терри! Как славно, что ты не подох в южных краях – наверное, с десяток скакунов загнал и мозоль на заднице набил, мчась на похороны? Вернее, за жезлом всевластия, а? И тут вдруг появляюсь я, старший – ах, какая досада!.. Кузен Дарц, ого как вырос, возмужал – а ведь, кажется, совсем недавно давил юношеские прыщи и запирался в туалете наедине с магическими картами обнажённых нимф. Эх, что с людьми года делают!.. А вот и верные прихлебатели, двое дураков от здешней кормушки, одинаковые с лица, с забытыми мной именами – бывшие, очень бывшие друзья гранд-колдуна. Которые потеряли и умение, и способность к чародейству по воле моего папеньки… но ведь до сих пор его любят, наказанные, не так ли? При возможности и лизнули бы хозяина вновь, как обычно и где половчее… Ох, простите, простите, я забыл, что вы тоже ждёте оглашения завещания. – Барт, пока маска издевалась над сидящими за столом, сел на жёсткое кресло с высокой спинкой в противоположной, второй главе того длинного стола – подальше от бородача, председателя дядюшки Винни. Сел туда нечаянно, но маска одобрительно хмыкнула.
– Мы тоже рады видеть тебя, Леонардо, – с запинкой, громко сообщил с другого конца стола дядюшка Винни. – Как здоровье, как сердце? – заботливо поинтересовался он. – Не шалит случаем?
– Не дождётесь, – вызывающе усмехнулся Леонардо. – Как бы ни старались. Плевать мне на ваше общинное заклятие, дорогие вы мои! На каждый яд есть своё противоядие.
– Ага… гм, – скрипучим голосом отозвался дядюшка. – Жаль. Ну, коли у нас произошла некоторая перестановка действующих лиц, то, пожалуй, надо начать всё сначала, – и, вернувшись к первым строкам пергамента, принялся читать текст по новой.
