Якимова Валерьевна - Лишённые смерти
- "Зверушки". Это аверс или реверс, Селена?
Ингенс вздохнула.
- Реверс, - она выхватила монетку у Алисы и повернула её другой стороной, с портретом короля. - Аверс - это "голова".
Она привстала на цыпочки, разглядывая Калькаров в конце зала. Марис лежала неподвижно, и в толпе начинало подниматься волнение. Хиам задумчиво глядел на бледную спокойную сестру. Его губы чуть шевелились.
"Ты победила", - разобрал бы тот, кто попробовал прочитать по губам: "Победила... а я проиграл".
- Пора уходить! - шепнула Селена. - Прощай, Алиса.
Та тряхнула чёрными локонами, её глаза блеснули озорством:
- Пропади она пропадом, твоя монетка, Селена. Я иду с тобой.
Две вампирши гордо, но излишне быстро прошествовали к выходу из зала. У самых дверей они столкнулись с опоздавшей белокурой леди в платье глубокого синего цвета. Дама не обратила внимания на беглянок, и развеселившиеся авантюристки покинули дом Калькаров.
Опоздавшую леди совсем не интересовало посвящение в вампиры. Она отыскала среди гостей Адама и, поймав его взгляд, сделала лёгкий приветственный жест рукой. Адам заулыбался. Светловолосая вампирша Хелена уже пятнадцать лет была его постоянной спутницей.
- Валерий Конор здесь, - тихо проговорила Хелена, приблизившись. - Он требует встречи с Владыкой.
"Валерий Конор" она произнесла едва ли не со страхом, но Адам остался спокоен. Он шутливо развёл руками.
- Дэви здесь нет.
- Конор говорит: срочно. Дело касается Фидеса.
Улыбка словно приклеилась к устам Адама.
- Разве я сторож Владыке? Если б дела Фидеса требовали присутствия Дэви, он поторопился бы к нам сегодня, уж поверь мне!
Хелена нахмурилась, и от этого стала ещё милее.
- Что я ему скажу? Он требует Дэви!
- Скажи ему, что я поговорю с ним на Балу. Хэлли... - вампирша уже повернулась, чтобы уйти. Адам погрозил ей:
- Ты уже попадалась охотникам сегодня, не так ли?
Вампирша обернулась.
- Да. Я проверяла, свободна ли дорога до Вальде. Орден занял все подходы к дому Бала. Будь осторожен там, Адди. Но как ты понял?
- У тебя до сих пор глаза дикие, напуганный зверёк. Не шали так больше. Встретимся через два часа.
Хелена послала ему воздушный поцелуй и легким шагом покинула затихший зал. Сесилия увела Хиама к родителям. Магнус поднял Марис и унёс её в одну из тёмных смежных комнат.
Тем временем не раз упомянутый у Калькаров Владыка вампиров, Александр Дэви, грезил в своём жилище.
Замок герцогов Дэви у подножия одиноко стоящей высокой горы не преграждал путь тьме и ветру. Вечером окна и двери его распахнулись в ожидании гостей, и те не заставили себя ждать. Первым явился ветер, он потушил немногие свечи, скупо освещавшие внутренность людского жилища и, расшалившись, начал носиться по коридорам, хлопая дверями и окнами. За ветром в дом вошла царица-ночь, и тьма съела богатую обстановку, Красный, Голубой и Зелёный залы покрасила в одинаковый серый цвет.
Владыка был в галерее, носящей название Зеркальной, между двумя центральными башнями. Это был широкий длинный коридор с окнами, заостренными кверху как копья. Название было дано галерее недаром: её стены сплошь покрывали зеркала, большей частью разбитые, и даже звонкий каменный пол был усыпан осколками, в ночной тьме похожими на бездонные колодцы. Здесь никогда не зажигали света - ни лампады, ни свечи. Днём пустую галерею заливало солнце, ночью звёзды и царица-луна гляделись в её зеркала.
Слуга появился неожиданно. Словно соткавшийся из черноты ночи безликий вампир в ливрее почтительно поклонился и произнёс:
- Владыка, прибыла леди Мира Вако.
- Проси... -
Владыка почувствовал недовольство. Это было странное ощущение какого-то внутреннего смятения. Он попытался усилием воли подавить его, но стало только хуже. Его покой нарушился полгода назад, когда он впервые услышал о странном самозваном Владыке Низших - Коноре. Сразу же вслед за этим последовало сообщение о ещё более странном Фидесе... Чаши весов, держащие в расновесии мир Земли Страха зашатались, и безупречно гладкая, как зеркальное озеро, вечность Владыки вампиров пошла трещинами...
Спустя мгновение "леди Мира Вако" стояла перед ним. Это была девушка, маленькая и стройная, с копной вьющихся светлых волос. Тонко выписанное, легко выражающее малейшие оттенки эмоций лицо портила ведьминская резкость в чертах.
Он не поторопился выйти из тени навстречу гостье. Он даже прикрыл веки, чтобы глаза не сверкали в темноте. Его взгляд пугал юных carere morte. Он стоял так, что не отражался ни в одном зеркале галереи, девушка же с опаской и любопытством смотрела на него сразу из трёх. По этим трём портретам легко можно было читать все тайны гостьи.
- Сколько тебе лет? - был первый вопрос Владыки.
- Шесть лет, Господин.
- Зачем ты здесь?
- Мне нужно новое занятие, Господин. Я полагаю, что способна на большее, чем... - она запуталась, не договорила. - Я хочу служить вам.
Взгляд девушки метался от одного зеркала к другому. Смешавшись, она опустила глаза и вздрогнула, найдя те же осколки себя на полу. Зеркала галереи в разные времена были разбиты бессмертными гостями Владыки. Чары carere morte не давали смертным видеть истинный облик вампиров, но зеркала не лгали. Они отражали чудовищ, иссохших полумертвецов. Стекло, не выдерживая силы мёртвого взгляда, лопалось, и на серебряной пыли по ту сторону зеркала оставался запечатленным навечно чудовищный образ бессмертного. Эти тени встречали всех, входящих в галерею, злыми взглядами из осколков, и немногие carere morte могли вынести столь ужасное соседство. Вот и Мира Вако дрожала от ужаса... И Владыка, пожалев её, повёл разговор в несвойственной ему мягкой, почти дружелюбной манере.
- Когда тебя обратили, сколько тебе было смертных лет?
- Мне исполнилось двадцать, Господин, - промолвила она. Этот ответ дался ей легко, может, потому что он сменил тон, а может потому, что она была обращена по закону Владыки, назначившему наименьшим возрастом инициации именно двадцать лет, и не страшилась этого вопроса.
- Тот, кто обратил тебя, заботился о тебе?
- Да, Господин.
- И вы были любовниками...
- Это не запрещено, Господин, - осмелела вампирша.
- Всё почти по моим законам, верно? - Дэви чуть подался вперёд, теперь давая ей увидеть блеск его глаз. Его тон вновь изменился: в бархате показались тонкие, острые иглы. - Это не запрещено, но запрещено другое. Верно ли, что эти шесть лет вы жили на улицах столицы с группой дикарей, подобно зверям, а не бессмертным богам? - Владыка легонько коснулся ближайшего зеркала и большой его осколок с громким звоном, взрезавшим слух, упал на пол.
