Лоуренс Уотт-Эванс - Военачальник поневоле
Вернее, он попытался спросить об этом, исходя из своего скудного словарного запаса:
— Сколько лиг есть Семма?
Наверное, он так и сказал, если предположить, что слово «лига» было произнесено правильно, а грамматика изувечена не до конца.
Этот, казалось бы, простой вопрос заставил стражника глубоко задуматься. Он долго что-то бормотал себе под нос на семмате:
— ...Акалла... может быть, один; ...Скайя... четыре или пять; ...Офкар... хм-м-м...
Наконец после сложных подсчетов он произнес:
— Двенадцать, тринадцать, а может быть, и четырнадцать лиг.
Стеррен хорошо усвоил числительные до двадцати, однако на всякий случай продемонстрировал десять пальцев и произнес:
— Два, три, больше?
— Да.
Потрясенный Стеррен уставился вдаль. Тринадцать лиг? Этшар Пряностей из конца в конец простирался не более чем на лигу. Чтобы пройти от Западных ворот до Арены, требовался целый час. Значит, чтобы добраться до Семмы, придется прошагать целую ночь!
Однако, к радости Стеррена, идти до Семмы пешком никто не собирался. Когда на берег был спущен трап, компания направилась в гостиницу рядом с портом.
Переводчик остался на судне, он выполнил свою работу и сопровождать их далее не собирался.
Узнав об этом, юноша пожалел, что недостаточно прилежно занимался проклятым варварским языком. Теперь, даже в чрезвычайных обстоятельствах, ему придется обходиться своими ограниченными познаниями семмата.
Войдя в гостиницу, Стеррен огляделся, и его мнение об Акалле чуть-чуть повысилось. Помещение было удобно спланировано: в нескольких нишах уютно расположились столы, напротив входа вдоль стены выстроились бочонки, а лестница в дальнем углу зала вела на галерею, в которую выходили двери спальных комнат.
В зале довольно много народа. Под потолком плавал табачный дым, звякали кружки, журчали дружелюбные голоса. Туда и сюда с деловым видом сновали улыбающиеся официантки.
Леди Калира, не обращая внимания на суету, безошибочно вычислила хозяина заведения и потребовала у него две комнаты — одну для себя и вторую для Стеррена, Алдера и Догала.
Перспектива находиться под постоянным надзором и полное отсутствие людей, изъясняющихся по-этшарски, повергли молодого человека в уныние.
Однако выбора не было, и он собрался извлечь максимальное удовольствие из создавшегося положения. Пока Догал относил наверх багаж, а леди Калира торговалась с хозяином, Стеррен решил поупражняться в семмате, завязав беседу с самой хорошенькой официанткой.
Девица внимательно выслушала его, улыбнулась и, прощебетав что-то непонятное, засеменила прочь.
Юноша в изумлении смотрел ей вслед.
— Что это... — начал он по-этшарски, но, спохватившись, тут же перешел на семмат.
— Что это есть? — спросил он Алдера.
— Что есть что?
— Что она... сказать?
— Не знаю, — ответил Алдер, пожимая плечами. — Она говорит на акаллане.
— Акаллан? Еще... язык?
— Естественно, — невозмутимо бросил Алдер.
Стеррен дико завращал головой, прислушиваясь к разговорам вокруг себя. Леди Калира и хозяин, как он понял, объяснялись на Торговом наречии. Пара за соседним столом шепталась на странном свистящем языке, совершенно ни на что не похожем. До его ушей доносились и другие незнакомые диалекты.
— Великие боги, — произнес Стеррен, — как они вообще здесь друг друга понимают?
— Что? — спросил Алдер.
Стеррен понял, что опять говорит по-этшарскн, и ему захотелось зарыдать или закричать. Прислушавшись к своему внутреннему голосу, несчастный решил — без выпивки здесь не обойтись. Он тяжело опустился на ближайший стул и, прибегнув к понятному повсеместно языку жестов, поднял руку с вытянутым вверх пальцем и бросил на стол монету.
Это сработало — официантка с улыбкой поставила перед ним полную кружку. Стеррен слегка повеселел.
В конце концов, напомнил он себе, это — порт и, естественно, люди здесь говорят на самых разнообразных языках.
— В Семме, — обратился он к Алдеру, — все говорить один язык?
Вопрос звучал неуклюже, но лучше сказать он не мог.
— Естественно, — ответил Алдер, подсаживаясь за столик к Стеррену. — В Семме все говорят на семмате. Почти все — там, наверное, сейчас есть несколько иностранцев, которые не знают языка.
Стеррен изо всех сил пытался уловить смысл сказанного. Теперь он по-настоящему желал усвоить язык как можно быстрее. Как ни постыдно изучать варварское наречие из-под палки, стыд этот не идет ни в какое сравнение с угрозой изоляции и неспособностью объяснить свои потребности.
Похоже, в обозримом будущем ему придется торчать в Семме. Тринадцать лиг в глубине континента! У него просто не будет возможности покрыть это расстояние и не быть схваченным, особенно если семманцы прибегнут к магии. А это они обязательно сделают.
Если уж бежать, то сегодня ночью. Ему надо тайно проникнуть на борт корабля, отправляющегося в Этшар.
Но как это сделать, если во всем Акалле Алмазном невозможно отыскать хотя бы трех людей, говорящих на понятном ему языке? Как он сможет узнать, куда направляется судно? Как сможет отработать дорогу домой, не понимая команд? Как он сможет выиграть (если завяжется игра), не понимая ни слова и не зная правил?
Нет, эта затея безнадежна. Он обречен отправиться в Семму — страну, из которой пятьдесят лет назад сбежала бабушка, наплевав на свой статус аристократки.
Что же, раз он обречен прозябать в Семме, надо попытаться извлечь из этого максимальную пользу. В конце концов он найдет способ приспособиться к ситуации.
Но прежде всего следует выучить язык.
— Алдер, — сказал он. — Я хотеть учить семмат хорошо... Быстро.
Солдат сделал большой глоток пива и кивнул.
— Прекрасно. Что вы хотите узнать прежде всего?
Глава 3
Узнав, что ему не придется топать пешком тринадцать лиг, Стеррен повеселел. Однако уже через час пребывания в седле настроение его безнадежно испортилось. Он глубоко сожалел, что так и не решился бежать прошлой ночью. Великие боги, ну кто бы подумал, что ехать верхом такое мучение! Ему всегда казалось, что главное — забраться на лошадь (что было нетрудно с помощью двух могучих солдат) и преспокойно усесться.
Он и представить не мог, как трудно удержаться в дергающемся вверх и вниз седле. Очень скоро Стеррен почувствовал, что в кровь стер себе весь зад. Каждое движение причиняло теперь острую боль.
Он был весьма удивлен, когда между скачками заметил, что отряд движется не по дороге, а по выжженной солнцем равнине, простирающейся во все стороны до самого горизонта. Стеррен не представлял, каким образом его спутники ориентируются. Но предпочел не задавать лишних вопросов.
