Мэтью Гэбори - Сердце Феникса
Скрещенные факелы, закрепленные на каменных стенах, отбрасывали на юношей зловещие тени, а когда ученик простирал руки над испускавшим сияние кофром, зала наполнялась неясным шепотом наставников… При воспоминании об этом на губах Януэля промелькнула снисходительная улыбка. С течением времени первоначальный ужас сменялся гордостью, ему удавалось приблизиться и взять в руки ковчег Хранителя.
Между тем Возрождение затмевало все.
Однажды в замкнутом пространстве своей кельи Януэль дал волю мыслям. Он уселся на пол, соединил ладони, как это было рекомендовано учением Завета, и закрыл глаза, стремясь сосредоточиться на молитве. Но тотчас за ним пришел наставник Фарель.
Нынешний день, каким бы он ни был, дал Януэлю ощущение поворотного момента. Его лучший друг Силдин должен был покинуть Башню. В итоге трехлетнего обучения они оба познали, как пробудить из пепла спящего Феникса, возродить его. Они уже доказали, что способны совершить это. Но удалось ли ему, Януэлю, сохранить эту свою способность?
Беспокойство Януэля нарастало. Прошлое удивительной бессмертной птицы дремало в пепле. Его собственное прошлое тоже. Он еще не пробудил воспоминаний о детстве. Никто и представить не мог, что ему довелось пережить до того, как его приняли в Башню. Даже его наставники ничего об этом не ведали. Разве что Игнанс. Януэль покачал головой. Нельзя допускать, чтобы сомнения ослабили его волю. Значение имеет лишь овладение фениксийским искусством, искусством укрощения Огня. Нельзя позволить воспоминаниям подтачивать его.
Он уже завершал свою молитву, когда Силдин, не постучав, протиснулся в келью, хотя после утренней трапезы они по уставу должны были встретиться в следующий раз лишь за ужином. Прямо с порога Силдин выдохнул, радостно сверкнув глазами:
– Час настал!
– Ты уходишь? – спросил Януэль, вскакивая на ноги. – Я думал, нас всех соберут по такому случаю.
– Я тоже так думал, но что тут поделаешь? Меня только что предупредили…
Януэль был не в силах улыбнуться другу. Он отдавал себе отчет, что в этот миг перевернута важная страница их жизни. Приблизившись к Силдину, он взял его за Руки:
– Рад за тебя…
– Когда-нибудь и ты окажешься на моем месте.
– Конечно! – воскликнул Януэль. – Все же будь осторожнее. Не забывай, что этот Феникс весьма серьезный противник.
– Со мной будет мэтр Дирио. Мы идем вместе.
Идти от Седении до имперской крепости нужно было немногим более суток. Именно в эту крепость поздней осенью перебирался грифийский император, чтобы отпраздновать свои именины, собрав родственников, придворных, а также послов многочисленных государств Миропотока. Силдину предстояло, по поручению лиги, возродить для императора Великого Феникса. Таков был дар фениксийцев – верноподданническое приношение и в то же время предмет их особой гордости. Говорили о чрезвычайной мощи имперского Феникса. Миссия Силдина состояла в том, чтобы продемонстрировать силу и величие императора перед посланцами чужеземных держав, убедить всех присутствующих в могуществе самих фениксийцев.
– Для тебя это будет грандиозный день! – прошептал Януэль, выпуская руку друга. – А теперь спасайся бегством, пока меня не одолела зависть!
– Зато теперь ты можешь свободно поухаживать за Лайей!
Юноши от души расхохотались. Силдин доверительно добавил, прижав руку к сердцу:
– Мне будет не хватать тебя.
– Надеюсь. – Глядя в глаза другу, Януэль помолчал, потом, тщательно подбирая слова, произнес: – Укрепи свой дух, дружище. На этом празднике уж наверняка будет немало редкостно красивых женщин. Будь непоколебим духом, равно как и сердцем. Ты должен безраздельно принадлежать учению Завета, до тех самых пор пока Феникс не сложит крылья и не склонится перед императором.
– Да не беспокойся ты.
В темных глазах друга Януэль прочел глубокое душевное волнение. На свой лад он тоже покидал Башню вместе с Силдином – мысленно он устремлял к нему всю силу своих молитв. Внезапно он ощутил, что гордится успехом товарища, и бросился к нему, чтобы обнять в последний раз.
– Мне пора, – сказал наконец Силдин. Глаза его были влажны. – Увидимся.
Провожая взглядом растворившегося в темноте Силдина, Януэль прошептал вслед другу:
– Ты знаешь, что не имеешь права ошибаться. Во имя всех нас…
Многочисленные ученики собрались возле бойниц, чтобы посмотреть, как наставник Дирио и Силдин, его верный ученик, покидают Башню. Вряд ли за честью, оказанной юноше, почти мальчику, скрывалось жестокое испытание. Речь скорее шла о почетном поручении: присутствовать среди немногих фениксийцев, представленных к императорскому двору. Если император одобрит проведенный ритуал Возрождения, то может проявить щедрость и даровать земли и высокий титул. В прошлом ученикам случалось снискать милость императора, а награда одного фениксийца служила также и лиге.
Отбытие Силдина представило для юных послушников возможность вдоволь насмотреться на окрестности. Впрочем, они нередко собирались вот так, когда из деревни доставляли в Башню провизию. Раз в неделю с приближением ночи несколько селян, нагруженных корзинами с фруктами и овощами, карабкались по крутой тропе, ведущей к Башне. Когда они еще только приближались к подножию гигантской пламенеющей печи, наставник-фениксиец, с бесстрастным лицом, облаченный в грубошерстную рясу, распахивал им навстречу огромные темные деревянные двери, усыпанные шляпками гвоздей. Он сполна оплачивал доставленную провизию и удалялся, так что любопытным жителям Седении так и не удавалось ничего разглядеть во тьме. Назавтра по деревенским улочкам разносились новые толки о таинственных обитателях Башни…
Как и все, Януэль неотрывно смотрел вслед удалявшимся путникам в остроконечных капюшонах. Он сознавал, что между ним и Силдином никогда не было подлинного доверия. Они были во всем столь различны, что остальные ученики частенько задавались вопросом, что их вообще могло сблизить. Но в сумраке Башни с ее умело организованным бытом годы текли медленно, и Януэлю, росшему в шумном окружении, пришлось свыкаться с одиночеством. Силдин с его живостью и склонностью к похождениям, напротив, нуждался в дружеском внимании. А кроме того, он всегда был слишком поглощен собой, чтобы расспрашивать о чем-то Януэля. Впрочем, это шло на пользу их дружбе.
Януэль ожидал, что Силдин оглянется и махнет рукой на прощание, но нет, путники удалялись. Януэль провожал их взглядом до тех пор, пока они не скрылись в закоулках Седении.
Со щемящим сердцем юноша направил свои стопы к мэтру Фарелю, который по-отечески руководил его продвижением на тернистых путях лиги фениксийцев. Под его опекой Януэль вкусил смирение и покорность.
