Питер Страуб - Парящий дракон. Том 1
– Я уже попрощался с Эмили, – сказал Табби.
– Отлично. Тихо и спокойно.
– Тихо и спокойно, – повторил Табби, и они сошли по лестнице к входной двери. Голоса Эмили и экономки тихо доносились из кухни.
Кларк открыл двери, и в прихожую тут же ворвался холодный воздух января. Земля была припорошена белым, и там и сям виднелись следы белок и енотов.
– Папа! – прошептал Табби. Кларк еще раз оглянулся на покидаемый дом, на отделанную мрамором прихожую, на толстый ковер и плюшевую мебель, на большую картину маслом с изображением кораблей. – Папа!
– Что? – он затворил за собой двери.
– Тот дядя был нехороший.
– Какой дядя, Табби?
На какой-то миг Табби стал смущенным и растерянным – выражение, которое Кларк последнее время часто видел на лице сына.
– Ладно, Табби, – сказал он. – Не имеет значения. Тут нет никакого плохого дяди.
Он бросил чемоданы на заднее сиденье и выехал за ворота. Когда они свернули на запад, Табби закричал:
– Мы едем в Нью-Йорк!
– Мы едем в аэропорт, ты же помнишь?
– Ага, в аэропорт. Покататься на самолете. Это сюрприз.
– Да, – сказал Кларк. И выжал из машины семьдесят миль в час.
11
17 мая 1980
Когда Стоуни бедром толкнула двери в спальню, она увидела, что мужчина уже был в постели. Он лежал, устроившись сразу на двух подушках. На фоне розовых простыней кожа его казалась очень белой, лицо и безволосая грудь были цвета брынзы. Он выглядел гладким и лощеным. Она заметила:
– А ты не любишь терять время!
– Время, – ответил мужчина. – Никогда.
– Ты уверен, что с тобой все в порядке?
Его одежда была разбросана на полу около постели. Стоуни протянула ему бокал, но он, казалось, не заметил – он невыразительно глядел на нее, и она поставила выпивку на прикроватный столик.
– Со мной и правда все в порядке.
Стоуни пожала плечами, присела и сняла туфли.
– Я уже был здесь раньше, – сказал он.
Стоуни задрала юбку.
– Ты имеешь в виду, в этом доме? До того, как мы въехали? Ты знал Алленби?
Он покачал головой.
– Я был здесь до этого.
– О, здесь-то мы все бывали, – ответила Стоуни. – Это поинтересней футбола.
12
17 мая 1980
Долгое время ты спал, а потом – раз, и проснулся. Ты заснул в месте, о котором ничего не знал, а когда проснулся, то превратился в кого-то другого. У тебя в руке выпивка, и на тебя глядит женщина, и мир снова принадлежит тебе.
13
6 января 1971
– Самолет, – сказал Табби полным удивления голосом и потом замолчал, а автомобиль Монти Смитфилда ехал по радиальной дороге мимо нижней оконечности Хэмпстеда, мимо полей и домов, мимо административных зданий, мимо новых мотелей Вудвилла с их неоновыми вывесками, мимо Кингспорта, в округ Вестчестер, где дорога стала грязной и разъезженной, а потом – в Куинс.
– В чем дело? – резко спросил отец, когда они выехали на развязку, ведущую к Лонг-Айленду. Какое-то время все, мимо чего они проезжали, несло смутную угрозу. С холмов и великолепных пейзажей округа Патчин они въехали на чужую землю. Табби почувствовал, что именно этот мир убил его мать. – Ты что, не хочешь попутешествовать немножко?
– Нет.
Отец чертыхнулся. Машины ехали мимо, притворно тихие.
– Я хочу домой, – сказал Табби.
– У нас будет новый дом. С этого времени все будет по-другому, Табби.
– Все будет по-другому.
– У меня нет выбора, Табби. Я получил новую работу. – Он солгал так в первый раз, но со временем подобная ложь стала привычной.
Кларк оставил машину на платной автостоянке. По бокам возвышались серые здания, похожие на надгробья. Воздух тоже был серым и отдавал гарью и копотью. Когда Табби отворил двери и вылез, он увидел яркое пятно краски на асфальте, и оно показалось ему живым. Снизу раздавался лязгающий гул – голос мира, лишенного любви и тепла.
– Шевелись, Табби. Я не могу тебе помочь – я нервничаю.
Табби пошевелился. Он семенил рядом с отцом до лифта. Лифт поехал вниз. Там его осмотрели. Разрешили им выйти.
– В случае аварии пользуйтесь телефоном. Аварии у них обычное дело, – сказал мужчина в ковбойских сапогах и кожаном пиджаке. Женщина с волосами, похожими на львиную гриву, засмеялась, показав заостренные зубы, испачканные губной помадой. Когда она увидела, что Табби смотрит на нее, она взбила волосы и сказала:
– Милашка.
– Не спи на ходу, – сказал Кларк и вышел на холодный воздух. Двери раздвинулись – они оказались в терминале аэропорта. Кларк положил на транспортер свой чемодан и вытащил билет.
– В салон для некурящих, – сказал он.
– Папа, – попросил Табби. – Пожалуйста, папа.
– Какого черта? Что опять стряслось?
– Мы забыли моего человека-паука.
– Мы купим тебе другого.
– Я не хочу…
Кларк схватил его за руку и потащил к эскалатору. Табби закричал от страха и отчаяния, потому что в этот самый миг он увидел, что просторный терминал был весь забит мертвецами. Тела валялись тут и там, один обнаженный человек был весь покрыт белыми язвами. Это было мгновенное озарение, оно тут же прошло, но он все еще продолжал кричать.
– Табби, – сказал отец уже мягче. – Ты получишь другого.
– Ага, – сказал Табби, не понимая, что такое он увидел, но зная, что где-то на краю поля зрения он заметил мальчика в горящей одежде и что этот мальчик был самой важной частью всего, что он видел. Потому что этим мальчиком был он. В глазах у него замелькали красные и желтые огни, и он покачнулся.
Его отец склонился над ним и поддержал. Они больше не ехали по эскалатору, и люди проталкивались мимо них.
– Эй, Табби, – говорил отец. – Ты в порядке? Хочешь воды?
– Нет. Я в порядке.
– Мы уже скоро будем в этом старом самолете. Мы отлично покатаемся, а потом окажемся во Флориде. Там тепло и хорошо – во Флориде. Там будет солнце и пальмы, и много мест для купания. И мы сможем играть на теннисных кортах. Все будет просто здорово.
Табби выглянул из-за плеча отца и увидел бесконечный коридор. Люди шли по нему быстрым шагом, почти бежали, некоторые ехали на подвижной ленте.
– Точно, – прошептал отец. – Нам это очень нужно, Табби.
Мальчик кивнул.
– Ты когда-нибудь видел облака сверху? Мы сможем посмотреть вниз и увидеть верхушки облаков.
Табби глядел без всякого интереса.
Его отец встал, и они шагнули на движущуюся ленту.
Табби думал о верхушках облаков, о мире вверх тормашками.
Затем перед ними возникла стена света – изогнутое окно, за которым сияло ослепительно яркое солнце. Горели огромные цифры: 43, 44, 45. Люди толпились в очередях у столиков, их очертания в солнечном свете были почти невидимы.
