Василий Купцов - Последний леший
Затеи с новой живой игрушкой особым разнообразием не отличались. Нойдака либо слегка обманывали, играя на его полной наивности относительно городской жизни, либо просто валяли его, так, как играют со щенком. Маленький, весь в меховых одежонках и обвешанный амулетами, этот колдун-неумеха воспринимался богатырями как некий вполне безобидный зверек.
Чуть ли ни при каждом появлении Нойдака при дворе князя начиналась весьма неприятная для северянина игра, заключающаяся в том, что его просто перекидывали из рук в руки, как игрушку. Силенок у княжьих дружинников хватало, кидали аккуратно, попадали «в цель» — в руки следующего бросателя-кидателя и так далее. Так что особенно новых синяков на теле северянина не появлялось. Хуже пришлось, когда сам князь решил попробовать поиграть силушкой — ему понравилось смотреть на эту затею, вот и решил присоединиться. Только силенок подбросить тщедушного человечка в воздух у ласкового князя не хватило, а понял это он уже, когда «взялся за дело». И, чтобы не опозориться перед дружиной, сильно ударил Нойдака в грудь, так, что там что-то хрустнуло. Нойдак отлетел в сторону… Дружинники все поняли, но — ведь князь же — все равно приветствовали молодецкую забаву Владимира одобрительными криками. Хорошо, что князь больше в игру не включался — даже после одного раза у Нойдака очень долго болела грудь.
Пару раз Нойдака заставляли колдовать. Нойдак делал все как надо — кружился, обходя круг, бил в бубен, читал заклинания… Но богатыри, в отличии от соплеменников Нойдака, не только не приходили в состояние религиозного экстаза, нет, эти русы почему-то начинали дико хохотать, хлопая себя по бокам. Смеялся и князь…
Казалось бы, зачем ходить в княжеские палаты бедному Нойдаку? А что делать? В Киев он приехал показаться великим ведунам, может — поучиться. Показался — и оказалось, что он никого их них не интересует. Учить его ничему не стали. Влалок, ведун, привезший Нойдака в стольный град, куда-то исчез. А есть — пить хочется! Посадские, может, и приглашали бы Нойдака покамлать, да он со своим Духом, может, и помог бы кому — отыскать чего потерянное, скажем… Но большие ведуны предупредили, чтобы он колдовать в Киеве не смел — иначе плохо ему придется. Град — их и только их!
Так что богатырский двор оставался для приблудного северянина единственным местом, где можно было досыта наесться и, если повезет, получить в награду несколько монет. А деньги — великая вещь! В городе было бессчетное количество дворов, где за одну такую маленькую блестящую пластинку тебя и накормят до отвала, и напоят… Впрочем, Нойдак опасался пить много вина или бражки. Хмелел он — с непривычки — легко. После первого же раза, протрезвев, Нойдак обнаружил, что все монетки, кинутые давеча ему князем, пропали. И дал себе слово, что больше пить пойло пьянящее не будет!
* * *— Ну что, братишка, этого не руками не завалишь? — этак задорно подковырнул Сухмат побратима.
Рахта недаром считался одним из сильнейших среди молодежи — в борьбе равных ему не было, пожалуй, только старые богатыри смогли бы с ним сладить — но и они особого желания побороться с молодым богатырем не испытывали. Да что там богатыри — не было такого медведя, которого он не смог бы положить «на обе лопатки». Но то были бурые лесные мишки, медведи-ведмеди, а тут, в княжеском зверинце, теперь обитало настоящее чудовище. И явно не на меду вскормленное! На сколько он был больше лесного собрата? Вернее, во сколько? И в холке намного выше, и длиннее — намного длиннее. Да, явно не медом да ягодами промышлял этот белый мишка, потому как во льдах, где, как рассказывают, обитают эти гиганты, пчелок не водится. Это был хищник, чистый хищник, с огромными зубами. А лапы! Кажется, он способен был придавить этой огромной «рукой» даже льва. Львы, кстати, в зверинце у князя были, целых два, была и пара тигров, и слон из далекой Индии.
Интересно, каков был тот человечище, что стал этим белым мишкой? Ведь, известное дело, медведи прежде были людьми. Впрочем, и сейчас, став зверем, медведь не оставил человеческих привычек — обожает мед, пиво, бражку, ходит на задних лапах да любит бороться… А глаза? Точь-в-точь — человеческие! Поэтому медведи — единственные звери, достойные схватки с богатырями, для остальных существуют лук да копье…
Будет ли князь устраивать поединок зверей? Вряд ли… Такой медведь один. Это львов можно было наловить, слонов привести — их там, в жарких странах пруд пруди. А этот гигант приплыл сам, на льдине. Верно, откололся огромный кусок льда, пока мишка спал на нем. Почему не поплыл домой? Может, этого обуяла страсть к путешествиям? Но вот и попался — поймали его бесстрашные варяги, а их конург прислал Владимиру белого мишку в подарок. Интересно, как ловили этого гиганта? Неизвестно…
— А что, в самом деле, белого мишку слабо подмять? — голос Лешака звучал далеко не дружески, этот — не Сухмат, лишь шутивший над побратимом. А Лешак явно искал, как унизить крепнувшего молодого богатыря, — Если слаб, то я попробую! Я-то справлюсь…
— Не силой, так хитростью, не хитростью, так наглостью, — добавил Сухмат.
— Не наглостью, а наскоком, — поправил Лешак, — ну, давай, Рахта, а то у меня самого руки чешутся попробовать белого мишку повалять…
— Я, пожалуй попробую! — сказал Рахта. Ему не очень хотелось пытать этого зверя на силу, но, увы, собралось уже много народу. Богатыри слушали молча. Ожидая, чем закончится словесный поединок. Прояви сейчас Рахта слабинку — и быть ему в конце стола, вдали от князя, чуть ли не с отроками.
— Не надо, убьет тебя Ледовый Хозяин! — вмешался неизвестно как появившийся рядом северный колдун-недомерок.
— Тебя не спрашивают! — рассердился Рахта и отбросил Нойдака прочь, как детскую куклу.
— А потом устроим борьбу этого северного богатыря! — продолжал насмехаться Лешак, — У меня есть на примете преогромная белка! Вот бой будет!
— Какой такой бой без моего дозволения? — это был уже князь. Не заметить в словесной перепалке прихода Владимира было непростительно. Почти единственный здесь в простой рубахе, черноволосый и какой-то щуплый, по сравнению со своими дружинниками, князь явно выделялся среди богатырей. Было ясно — кто здесь хозяин! Ведь всякий знает, что только хозяин может позволить себе вольность распахнуть рубаху…
— Хочу с этим зверем северным силой помериться! — сказал Рахта, поклонившись князю.
— Зверь-то такой у меня один, и больше ни у кого такого нет, даже у самого императора ромейского, — сказал князь, — так что бороться будешь без оружия! И смотри, не убей зверя!
— Я — аккуратно! — сказал молодой богатырь, направляясь к клети.
