Арин - Заря
— А я-то думала, почему батька всегда строчит, будто куда-то опаздывает, — сказала Ната, разглядывая свои каракули (к слову мои были не лучше).
— Мой дядя еще умудряется писать аккуратно, — Зану бы художником быть, с таким полетом мысли: как не поверни листок: горы видишь, реки видишь, а по делу не шиша.
— У-у-у. Да ему памятник надо, — Ната перестала издеваться над собой, скрутила свиток и убрала в сумку, прикрепленную к поясу. Зан ранее флегматично взиравший на нас, забрал свой конспект.
— Что у нас сейчас?
— По закономерности Неживая Природа. Ведет мастер Элгерт, — повезло Нате с братом. Хорошо всегда иметь под боком живую библиотеку.
— Элгерт?! — с ужасом оглянулась проходящая мимо девушка.
— Мне знакомая говорила, что он — настоящий зверь, — сказала ей её спутница.
— Не суди, да не судима будешь. Вы его даже не видели, — равнодушно ответила третья.
— Вот курицы. И чего Нарина с ними ходит, — прокомментировал Зан, когда те ушли.
— А мы ведь его и в самом деле не видели, — Ната, похоже, интересовалась наставником постольку поскольку, так как сейчас она занималась более увлекательным занятием, а именно созданием птичек из бумаги (как потом оказалось стыренной у брата).
— Ду-ухи! Нат. Если хочешь, можем пойти в Зал Истории. Там есть портреты всех учителей, — заметив пропажу, юноша попытался отобрать у сестры свой свиток. Я же за сутки настолько привыкла к этим двоим, что их перепалки воспринимались мной, как само собой разумеющееся.
— Давай, — листок был благополучно порван и, потеряв повод для разногласий, Зан согласился стать проводником.
* * *Зал Истории был длинный. А точнее: ОЧЕ-Е-ЕНЬ длинный. И высокий. Окон не было, зато на верху висели многочисленные канделябры. Шуметь почему-то не хотелось, отчего приходилось ступать очень аккуратно, ибо пол был сделан из отшлифованных до зеркального блеска плит редкого черного мрамора. А о чувстве, что за тобой наблюдают и говорить нечего. Слишком много глаз и лиц серьезных мужчин и женщин, написанных с таким искусством, что те казались живыми.
— Однако… — даже взбалмошная Ната говорила здесь шепотом, — художник поразительно однообразен: одежда, выражения на лицах, взгляды. Они на всех портретах одни и те же.
— Костюмы одинаковые, так как это положено. А выражение лиц… Ты не заметила, какое впечатление они производят? — то, что Зан говорил спокойным громким (для этого места) голосом меня поразило. Мда, и где, интересно, он набрался такого непочтения к вечным ценностям?
— Ладно, пойдемте, покажу вам этого Элгерта, он ближе к середине Зала по левой стороне.
Мы, не спеша, пошли вслед за ним, одновременно разглядывая портреты. Ната была не права. Выражения лиц не было одинаковым, как показалось бы с первого взгляда. Это я смогла понять, приглядевшись к глазам. Жесткость и доброта, вспыльчивость и ледяное спокойствие — суть открывалась, стоило только захотеть.
И тут я остановилась перед одним портретом, так как лицо на нем было мне почему-то знакомо. Где я видела этого мужчину, вспомнить не могла, но в том, что мы встречались, я готова поклясться. Бледнющий брюнет, глаза металлического цвета смотрели спокойно, но с них чувствовалась сила и полная невозмутимость. И еще что-то непонятное: то ли грусть, то ли…
— Юл! Не спи! У нас щаз урок, — это Ната со своей беспринципностью.
— Угу, — отрываться от раздумий не хотелось. Казалось вот-вот еще секунду и пойму, вспомню, но Ната была права…
Я оглянулась и пошла вслед за друзьями, а на выходе вдруг осознала, почему именно сейчас не знаю, что я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО стала учеником целителей. Я прошла грань, и дороги назад нет. Да здравствует Повелитель Великой Земли Элес!
Глава 2
Если вы не испытываете желания
преступить хоть одну из десяти
заповедей, значит, с вами что-то не так.
Гилберт ЧестертонСегодня мне восемнадцать лет. Как ни странно я так же ровно три месяца назад поступила в корпус. Все давно стало уже привычным: уроки, настороженность, проделки Наты и «лекции» Зана. И каждый день портрет к портрету. Каждый день. А я так и не вспомнила. Как там дядя это называл? Склероз. Только в восемнадцать лет такая болезнь? Тогда скорее «девичья память». Это хуже, склероз хоть лечится.
Сегодня был так же занимательный день для всех учеников: даны основы, сданы зачеты и теперь началась самая сложная часть обучения: в два раза больше предметов, допуск в библиотеку, так как одних конспектов теперь больше не хватит, практика и общение с более старшими товарищами, которые до этого «молодняком» пренебрегали. Хотя для кого-то последнее не имело значение потому, что они начали общаться со старшекурсниками почти сразу. В число этих немногих людей входили и мои друзья. Зан, вечно ввязываясь в дискуссии и частенько выходя победителем, вообще пользовался уважением и на равных общался даже с лучшими учениками. А Ната… Не обращать на неё внимание невозможно. Все девушки её тихо ненавидели, а парни, если не влюблялись (что было довольно часто), так просто хорошо к ней относились. Меня тоже замечали, но исключительно за компанию с рыжей парочкой.
Сама не знаю почему, сегодня я проснулась рано. Встала, умылась и подошла к окну. Оно, как и во всех спальнях, было большое: на подоконник встанешь, все равно до арки не дотянешься.
За окном была тишина. В сочетании со стеной облаков она казалась мертвой. Странно, но каждое утро перед рассветом собирались тучи. Да и вечер не был безоблачным.
Где-то закричала птица. Холодный ветер ворвался в комнату, приведя легкие газовые шторы (тяжелые в теплое время оставались раздвинутыми, и без них было душно) в движение и зашатав створки окна, которое летом на ночь я открывала. В землях Элес даже в Триноле[2] оставалась жара.
Со странной смесью страха и равнодушия я смотрела вслед уезжающим Стражам. Черная колонна отправлялась в город. Вороные лошади, полностью одинаковые, как и их хозяева, синхронно переставляли ноги. Сталь бряцала в такт их поступи.
Единственный человек, который хоть как-то отличался от других, ехал впереди. Отличие заключалось всего лишь в мече, повешенном за спину. Но этот меч притягивал взгляд. Блестящее серебро навершия резало глаза среди рассветного мрака.
* * *«Сегодня мы рассмотрим металлы. Запишите: систематика металлов и их коррозия.» — мастер Элгерд был далеко не чудовищем. Уравновешенный человек с веселыми серыми голубыми глазами и приятной внешностью. Он никого «не гнал» во время лекций, а для зарисовки его схем не надо было иметь таланта художника. Единственная его «чудовищность» представляла собой дотошность в вопросах. Ответы должны были быть максимально точными, даже за мелочь он снижал оценку. Но лично я не испытывала по этому поводу к нему неприязни. В свое время Зан объяснил, что это является очень важной частью обучения. Ведь знахарь это не только знаток трав. По его мнению: мастер Виарона приучала выделять в потоке информации главное, мастер Элгерд заставлял развивать память, мастер Венан — оттачивал образное мышление, (а вел он предмет «Живая природа»; Ох, и намучились же мы, рисуя его чертежи!) мастер Илазе — логическое («Механические расчеты» — говорящее название, полностью объясняющее суть урока).
![Дарья Лунина - Вниз по кроличьей норе[СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
