Алексей Бессонов - Путешествие с дядюшкой Джедом
Шон не нашелся, что ему ответить, лишь молча сел за руль и запустил двигатель.
– Выступать нам в полночь, – загадочно произнес Джедедайя, – то-то и хорошо.
Шон же промолчал: впереди расстилалась трасса, а учитывая тот факт, что гидроусилитель на пикапе работал только влево, ему было о чем думать и без дядюшки Джеда. Впрочем, путь их сложился недолгим: свернув через час с шоссе, пикап пошел по грунтовой дороге, ведущей к замку Кирфельд. Однако же, не прошли они по грунту и километра, как путь им преградил совершенно неприличных размеров кабан.
– Здоров, Партизан! – крикнул ему Шон, успевший оттормозиться. – Что это ты тут?
– Слышал я, – мрачно заговорил свин, – что господин наш барон собрался в большое путешествие на борьбу с нечистью.
– Хм, – немного удивился дракон. – Ну так, и что ж с того?
– А то, – произнес Партизан, медленно надвигаясь на пикап, – что жизнь моя недолга, а долг – сроку не имеет. В годы былые, надобно вам знать, господин барон пожалел меня, крохотного молочного поросенка, и отправил вместо поварской – на выгул, хотя, скажем уж прямо, барон был голоден… А коль так, то нет иного пути, нежели ехать мне с вами.
– Решать не мне, – вздохнул дракон. – Но, может, мы все же проедем?
– Не мне же преграждать тебе путь, – ухмыльнулся кабан. – Но привет мой передай.
– Постараюсь не забыть, – кивнул Шон, снова наступая на газ.
Загнав пикап во двор замка, Шон выбрался из кабины и не без наслаждения развернулся в обычный свой размер – известно ведь, что хоть он и был драконом-трансформером, но всем остальным своим модификациям предпочитал боевую или застольную, а никак не норную. На пороге, деловито пожевывая бутерброд с одесским палтусом, уже стоял господин барон. Рыбий жир нежно струился по его бороде.
– Что, – поинтересовался он, – отоварились?
– А как же, – отозвался дракон. – Правда, уважаемый Джедедайя, как мне кажется, проявил несколько излишнюю предусмотрительность. Боюсь, остатки нашего провианта придется потом отдать на кормление голодных Уганды, да еще и туарегам достанет.
– Это ничего, – поднял руку с зажатым в ней бутербродом барон. – Это хорошо даже. Есть еще какие-то новости? А то дело, надо вам знать, уже к обеду: компот не прозевать бы.
– Да Партизан тут, – замялся Шон. – В бой старик рвется.
– Это как же?
– Да, говорит, вот не съел меня господин барон в обед во времена былые, а теперь на старости лет долг отдавать пора. С нами хочет.
– Долг, – задумался барон. – Без бухгалтера Дрызгалли мне, конечно, подсчитать сложно, но думаю, что не менее семи тысяч поросят я от него получил. Что ж долги?
– Говорю же, в бой рвется…
Барон Кирфельд помотал головой.
– На покой старому дурню пора, а он все туда же. Обойдемся. Обидится – на два ведра каши пенсию прибавлю. Хрен с ним, с Партизаном, в самом деле. А-абедать! – рявкнул барон так, что со второго этажа посыпалась пыль, осевшая на стенах после недавней бури.
Обедали наскоро: две дюжины каплунов, золоченый ушат перловки, павлиний салат, да бочонок алазанского – не считая компота, конечно. Едва успев вытереть салфеткой губы, барон велел нести карту, ведь время в герцогстве летит быстро, так что до заката оставалось уже недолго. Дворецкий приволок свиток старой, на марлевой еще подкладке, карты Генерального Штаба, которую когда-то презентовал барону Старший Картограф маркиз Дюймовый.
– Молодой я был, – вспомнил вдруг барон. – Да! Когда-то и по оперативному отделу служивать приходилось. Кукурузные палочки, помню, в военторге сущие копейки стоили. А пили всё больше «Огуречный», на портвейн уже не было…
Мастерски раскатав по очищенному от объедков столу карту, он вдел в глаз серебряный дедов монокль и взял в руки офицерскую линейку.
Красный с одного конца и синий – с другого, остро заточенный карандаш барона уткнулся в Шмопск.
– Плацдарм у нас, стало быть, здесь! – провозгласил он. – Однако не пойму я, что это у нас там с изобарами?
– Поплюйте на них, – посоветовал Шон и, прихватив за плечи Джедедайю Шизелло, наклонился над картой: – Итак… высота? Она?..
Дыша друг на друга алазанским, искатели приключений совещались до темноты. По карте путь их ждал не так чтобы уж долгий: но мудрый путешественник Джедедайя, знающий, что где лежит, настаивал на том, что готовиться, как всегда, надо к худшему…
Так пришла ночь, а с нею вместе прибыл Ромуальд, уже готовый ко всему, и началась погрузка.
4
Молодой маркграф Шизелло, который шел на своем пикапе во главе колонны, незадолго до выезда утверждал, что дорога великолепна и вообще завтракать придется уже в самом Шмопске. Однако же…
На границе имения водитель коновоза, двигающегося между пикапом Ромуальда и машиной барона Кирфельда, был вынужден резко затормозить, так как из сырого ночного мрака ему под колеса вдруг ринулась добрая сотня молодых свиней самого решительного вида. Коновоз встал – и за те несколько мгновений, что водила недоуменно таращился на блестящие в свете фар глаза и пятачки, через приоткрывшуюся сзади дверь тяжко запрыгнул старый патриарх Партизан.
– Ну, вот я и на месте, – воскликнул он, пожимая руку Шону. – Спасибо, друзья, я знал, что вы не бросите старика!
– Не знаю, что скажет господин барон, – покачал головой Пупырь, – но теперь уж сделать ничего нельзя. Будем надеяться, что все обойдется…
Шевелящаяся пред коновозом свиная масса исчезла так же неожиданно, как и появилась. Шофер протер на всякий случай глаза, вздохнул – в имении Кирфельд ему приходилось наблюдать и более загадочные вещи, – и наступил на газ, догоняя виднеющиеся за поворотом габаритные огни пикапа семьи Шизелло. Ехавший следом за ним барон и вовсе ничего не понял, а Партизана разглядеть не успел, так как фары его в тот момент светили правее, к обочине.
Ночь выдалась влажной. В открытые окна автомобилей влетали прохладные ароматы разнотравья, ковром укрывающего степь, и так оно было к лучшему, потому что восхитительно романтичный ветер не только вполне соответствовал духу путешествия, но еще и не давал уснуть за рулем.
Вскоре Шизелло, а за ними и остальные, выбрались на Шмопский тракт. Дорога была пустынной, решительно ничто не мешало придавить как следует, чем и воспользовался дядюшка Джед, достав из дорожной корзинки уже третий бутерброд с докторской.
– Во времена моей далекой юности, – поучительным тоном начал он, – о таких комфортных условиях нам не приходилось и мечтать. Да-а уж, бывало ведь так, что там, на далеких островах, в сельмаге не найдешь ничего, кроме морской капусты да майонеза. Приходилось ловить акул! Они под майонезом как раз вполне съедобны.
