Пол Андерсон - Операция «Хаос»
Внутри каждого данного класса часть равна целому и так далее. Одна, хорошо подготовленная ведьма, сможет сделать все, что окажется необходимым. Большой отряд было бы просто-напросто легче засечь, а это значит — рисковать представляющими ценность кадрами. Так что, Ванбрух был прав, посылая нас лишь двоих.
Плохо, что иногда на собственной шкуре приходится удостовериться, насколько здравы принципы военных действий…
Мы с Вирджинией повернулись спинами друг к другу чтобы переодеться. Она облачилась в брюки и куртку, я — в эластичную вязанную одежду, годящуюся мне и в волчьей ипостаси. Мы надели шлемы, нацепили свое снаряжение и обернулись. Она прекрасно смотрелась даже в таком одеянии зеленом и мешковатом.
— Что ж, — сказал я тихо, — пойдем?
Разумеется, страха я не испытывал. Каждый новобранец, вступая в армию, получает прививку от страха. Но то, что нам ожидало, мне не нравилось.
— Думаю, что чем раньше мы выйдем, тем лучше, — ответила она, и, шагнув к выходу свистнула. Помело спикировало, приземлилось точно рядом с нами.
Метла была раскрашена полосами — в самые фантастические цвета. Но и сама по себе она была хороша. Пенопластовые сидения хорошо гасили ускорение, а прекрасно спроектированные откидные спинки не походили на те, что использовались на армейских машинах. Управлял помелом приятель Вирджинии — громадный кот. Черный, как непроглядная ночь, и с недоброжелательно поблескивающими глазами. Он изогнулся дугой, с негодованием зафыркал.
Погодно-предохранительные чары не давали дождю коснуться его, но пропитанный влагой воздух ему не нравился.
Вирджиния пощекотала его под подбородком.
— О, Свертальф, — прошептала она. — Хорошая крыса, эльф мой драгоценный, принц тьмы… Если мы переживем эту ночь, ты будешь спать на воздушных, как облако, подушках, ты будешь пить сливки из золотой чаши…
Кот навострил уши и дал полный газ двигателю.
Я взобрался на заднее сидение, удобно устроил ноги на стременах и откинулся на спинку. Девушка сидела передо мной, склонившись к метле. Помело резко рванулось вверх, земля провалилась, лагерь скрылся во мгле.
Мы с Вирджинией обладали колдовским зрением (если точнее, видели в инфракрасном спектре), так что в освещении не нуждались.
Помело поднялось над облаками. Вверху был виден гигантский звездный свод, внизу — белесый крутящийся сумрак.
Мельком я заметил пару описывающих круги «П-56». Патруль.
Каждый «П-56» состоит из шести крепко связанных между собой метел — чтобы поднять груз брони и пулеметов. Мы оставили их позади и устремились к северу. Держа на коленях автомат, я сидел, слушая визг проносившегося мимо воздуха. Внизу смутно виднелись очертания холмов. Я заметил редкие вспышки.
Артиллерия вела дуэль. На таком расстоянии невозможно с помощью колдовства сбить снаряд с курса или взорвать броню.
Ходили слухи, что «Дженерал Электрик» работает над прибором, способным произвести заклинание в течение нескольких микросекунд, но пока большие пушки продолжали свою беседу.
Тролльбург лежал в каких-то нескольких милях от наших позиций. Я видел его. Город расстилался внизу, затемненный от наших пушек и бомбардировок. Как было бы славно, если бы у нас оказалось атомное оружие. Но, пока тибетцы вращали свои колеса, молясь о предотвращении атомной войны, такого рода идеи останутся ненаучной фантастикой. Я почувствовал, как напряглись мышцы живота.
Кот вытянул трубой хвост и мяукнул. Вирджиния наискось направила метлу вниз.
Мы приземлились в гуще деревьев, и она обернулась ко мне:
— Их дозоры, должно быть, поблизости, — прошептала она. — Я не решилась приземлиться на крышу. Нас было бы слишком легко заметить. Пусть путь в город начнется отсюда. Я кивнул:
— Годится. Подождите минутку. Я осветил себя фонариком. Как трудно было всего десять лет назад поверить, что трансформация зависит от того, как ярко светит луна! Затем Вирнер доказал, что этот процесс просто один из тех, где поляризованный свет, с правильно подобранной длиной волны, воздействует на щитовидную железу.
И… корпорация «Поляроид» сделал очередной миллион долларов на линзах превращения. Нелегко идти в ногу с нашим ужасным и удивительным временем., но я бы не сменил его ни на какое другое.
Обычно испытываемое ощущение — будто весь покрываешься рябью, трясешься. Меня пронзила смешанная с восторгом боль.
Короткое похмельное головокружение. Атомы перегруппировались, образуя новые молекулы. Некоторые нервные окончания удлинились, другие наоборот, исчезли.
Кости на мгновение сделались текучими, мышцы растягивались словно резиновые. Затем тело стабилизировалось. Я встряхнулся, просунул хвост через клапан облегающих брюк и ткнул носом в ладонь Вирджинии. Она потрепала меня по шее, позади шлема.
— Молодец, — шепнула она. — В путь…
Я повернулся и нырнул в кустарник.
Многие писатели пытались описать возникающие при превращении ощущения, но все они потерпели неудачу. Ибо нет в человеческом языке подходящих слов. Зрение сделалось менее острым. Очертания звезд над головой расплылись, мир сделался плоским и бесцветным. Зато я ясно слышал все звуки ночи. Эти звуки превратились в рев, это были сверхзвуки. Целая Вселенная запахов била в ноздри. Запах мокрой травы и почвы, где кишели спешно спасающиеся бегством полевые мыши. От мышей исходил горячий запах, чуть сладковатый. Отчетливый резкий запах оружия, масла, нефти. Неясная вонь дыма…
Бедное, с притупленными чувствами, человечество, полуглухое к этому изобилию!
Труднее всего передать, что представляла собой моя психика. Я был волком. Волком, у которого и нервы, и жилы, и инстинкты — волчьи. И волчий же, острый, хотя и ограниченный разум. Я сохранил человеческую память, и цели мои были целями ЧЕЛОВЕКА. Но все это давалось каким-то нереальным, грезоподобным. Мне приходилось напрягать всю свою волю, чтобы не растерять их. Чтобы не пуститься в погоню за первым же попавшимся зайцем. Неудивительно, что в былые времена оборотни заслужили дурную славу. Это было еще до того, как они поняли, что превращения включают и изменение психики. До того, как оборотням начали с детства давать надлежащее воспитание.
Мой вес — 180 футов, а закон сохранения материи соблюдается при превращениях столь же строго, как и остальные законы природы. Так что, я был весьма крупным волком. Но я с легкостью скользил сквозь кусты, мчался вдоль лугов и оврагов, тень среди прочих движущихся теней. Я уже почти проник в город, когда уловил запах человека.
Я приник к земле. Серый мех дыбом встал на загривке. Я ждал. Мимо прошел часовой. Это был высокий бородатый мужчина. Его золотые серьги слабо поблескивали в свете звезд. Обернутый вокруг шлема тюрбан казался огромным на фоне Млечного Пути.
