Михаил Успенский - Кого за смертью посылать
– Добро, – сказал Жихарь. – Только как же мы туда без денег-то явимся? У меня с собой казны – две полушки…
– Коня продадим и с деньгами будем, – зевнул Мутило.
– То есть как продадим? – закричал Жихарь. – Этакую красоту продадим? У тебя, видать, все мозги водой разбавило!
Он еще сильнее вцепился в уздечку. В кои-то веки попался подлинно богатырский конь – и сразу с ним расстаться!
– Мы ж его без уздечки продадим, – спокойно сказал Мутило. – Потому что без уздечки не считается…
– Значит, он, Мара, уже в Окаянии не царствует? – ахнул Жихарь.
– Цыгана и на престоле не удержишь, – гордо ответил Мутило, словно и сам принадлежал к бродячему племени. И человек, и водяник прикованы бывают к месту жительства, поэтому они равно завидуют цыганской свободе: живет же хоть кто-то на свете по вольной волюшке! – Цепи он потихоньку перегрыз и снова теперь по лошадиной части подвизается…
– Ну, Стрибог ему в помощь, – великодушно разрешил князь. – Только как же мы его обманем, когда он сам всех обманывает?
– Ты, главное, уздечку снять не забудь…
Жихарь вспомнил, как коварный цыган увел у них с Яр-Туром коней на полном скаку, и ожесточился. Так ему, Маре, и надо будет!
– Все равно же только к вечеру поспеем… – сказал он.
– Да маленько пораньше, – ответил Мутило. – Без седла удержишься?
Богатырь побагровел и не стал отвечать на дурацкий вопрос.
Хоть Мутило и перекинулся человеком, нос его все-таки напоминал щучье рыло. Этим рылом он повел по воздуху.
– Непогода идет, – вдруг сказал он, хотя солнце палило вовсю. – И не просто непогода, а что-то похуже…
– Может, обгоним грозу, потягаемся с Перуновыми конями? – предложил богатырь.
– Да какая гроза, – с неожиданной тоской сказал Мутило. – Человек его побери, все-таки он своего добивается… Эх, ладно, уводи, князь, коня, кличь его Налимом, а я тут попробую отбиться…
– От кого?
– Уезжай, говорю, тут не про людей спор… Вот и съездил на ярмарку…
– Да в чем дело-то?
Вместо ответа водяник как-то жалко хлюпнул.
– Тебе бы озеро проиграл – не жалко, – сказал он. – А ему – так даром отдай! Он же тут все до песка высосет, а потом всю мою живность где-нибудь над горами рассыплет, где и рыбы живой не видели…
– Кто – он? – не унимался Жихарь.
– Ты еще здесь? Скачи, хоть коня спасешь…
– Ну уж нет, – сказал богатырь. – Тут моя земля, и я на ней всякого обязан защитить – человек ли, нет ли…
– И далось вам всем мое озеро, – заныл Мутило. – Мало ли на свете иных озер… У рыб самый икромет…
Стало трудно дышать даже князю, а водяник вовсе хватал воздух человеческим ртом. Зашумели вековые сосны. Послышался гул и треск.
Богатырь вскинул голову. Выше деревьев, выворачивая их с корнями и разбрасывая по сторонам, шел мутный кривой столб с воронковидным навершием, словно огромная скособоченная бледная поганка решила прогуляться, творя свою поганкину волю. От столба даже издали несло жаром.
– Видишь, в какой он нынче силе? – просипел водяник. – Засуха будет, он уже с неба всю воду выпил, теперь земной добирает… Уводи коня, коня сбереги хоть у себя на дворе, в колодце… Конь ему на четверть глоточка…
Вот уже хлопнулась в озеро, размахивая широкими корнями, первая сосна. Столб пошел вдоль берега, примеряясь, как ловчей зайти на середину Гремучего Вира.
Убежать очень хотелось, причем как можно дальше. Жихарь закрыл глаза и стал мысленно считать пальцы на руках и ногах у себя и у других, воображаемых людей. Считал, покуда не вспомнил, что это за беда идет и как с ней предписано бороться в ученых книгах. По книгам-то выходило довольно просто, а по жизни…
Меч здесь не годился.
Озерное зеркало затянуло рябью, раздался отвратительный звук всасываемой влаги…
Жихарь выхватил засапожный нож – старый, надежный, заговоренный – и с полного размаха метнул его в середину столба.
Раздался постыдный визг, и столб сгинул, рухнув в озеро потоками украденной было воды, а вместе с водой в озеро пал некий человек и начал быстро-быстро загребать одной рукой к берегу.
Сразу же, словно ниоткуда, налетели облака и пошел дождь.
– Ну, теперь-то уж нам точно конец, – пообещал Мутило. – Это же Зубатый Опивец, из главных планетников…
Планетники, несмотря на громкое имя, никакого отношения к занебесным делам не имеют. Они обретаются в тучах и устраивают на земле погоду. Или непогоду – смотря по настроению. Ссориться с ними ни один человек в здравом уме не будет, а будет выпрашивать солнышка либо дождя. Просить, конечно, принято богов – того же Перуна, Ярилу или ветреного Стрибога. Но всякий жалобщик и ходатай знает, что не главные начальники вершат дела, а их приказчики да управители. То же самое и с погодой…
Выходят планетники из заложных мертвецов, которые еще при жизни решили доспеть себе такую беспокойную участь и договорились на этот счет в Нави, принеся кровавую жертву…
Зубатый Опивец выбрался на берег, даже не взглянув на протянутую Жихарем руку. Рожа у него была желтая, редкобородая, глаза как два рыбьих пузыря, а по числу зубов в широкой пасти он явно стремился догнать самого Мироеда. В левом плече планетника была рана – из прорехи в длинной рубахе сочилась какая-то малоприятная жидкость, заменяющая умрунам кровь.
– Ага, – прошептал Жихарь. – Я давно заметил, что самые страшные чудовища – это которые с человеческим лицом…
Опивец пустил из пасти долгую водяную струю.
– Земной порядок, значит, нарушаем, – сказал он. – Срываем горы и создаем моря… Понятно…
– Ну ты, – сказал Мутило. – Не вяжись к человеку. Это я за свое озеро вступился…
– Нет, – сказал богатырь. – Я на этой земле князь. За все с меня ответ.
– Кня-язь, – насмешливо протянул планетник. – От меня императоры плачут и дочерьми откупаются, а тут кня-язь…
– Давай перевяжу, – предложил Жихарь. – Сам посуди, как тебя было не остановить – высосал бы озеро… Высушил ручьи…
– Кто бы говорил! – возмутился планетник. – Для меня вода – что для тебя зелено вино: сосу и тем пьян бываю. А не приходило тебе в дурную твою голову, что в вине тоже малые человечки алкалоиды живут и в утробу к тебе лезут без всякой радости? А? Вот так же и вы для меня. Буду жаловаться Перуну, он тебя ужо громом-то шарахнет…
– Ну, Перун-то, положим, тебе на засуху полномочий не давал, – заметил Мутило.
– А ты почем знаешь? – взвился планетник Опивец. – Мне, может, кто поглавней Перуна… – и, как бы спохватившись, захлопнул с лязгом зубастую пасть.
– Ась? – снова приложил лапу к ушной дырке Мутило. – Поглавней Перуна? Кто же он такой будет?
– Это я так… к слову. Какую бы мне с человечка виру взять за урон здоровью?
